– Что мне делать? Если я уйду, у меня не будет даже крыши над головой.
– Он, по крайней мере, все еще хочет, чтобы ты оставалась в доме.
Маленькая худенькая женщина, сидевшая на кровати, стоявшей рядом с кроватью Сиси сказала:
– А меня выгоняют. Будто я какая-нибудь старая коробка от обуви. Несколько месяцев назад Майклу, моему младшенькому, исполнилось шестнадцать. Не успел Даниел явиться в дом к обеду, как я сразу поняла, что-то не так. Он никогда не приходил обедать домой. А тут что, нашему браку пришел конец? Он сказал, что брак закончился уже давным-давно, но он оставался со мной только ради детей.
– Не верится, – рассмеялась Сиси. – Когда слышишь, что мужчина слишком уж добродетелен, нужно заглянуть к нему под кровать и поискать порок там. Он только и дожидался, чтобы Майклу исполнилось шестнадцать, тогда ты не сможешь по закону предъявить иск. И теперь, если Майкл надумает пойти учиться, твой Даниел ни гроша не заплатит на содержание сына.
Маленькая хрупкая женщина сокрушенно развела руками.
– Не представляю, что нам с Майклом делать. Даниел платит аренду, и дом записан на его имя.
– Нужно поискать хорошего адвоката, голубушка. Вот. Я посоветую к кому обратиться, – сказала Сиси.
Поздно вечером Сиси сидела возле Рейчел.
– Что собираешься делать в понедельник?
– Поеду к подруге в деревню, – ответила Рейчел. – Ее мать, Вера, приедет сюда поездом, а обратно поведет мою «Вольву». Я пока не в состоянии вести машину сама. Сиси, как думаешь, ты вернешься сюда еще раз?
– Нет. – Сиси яростно затрясла головой. – Звучит смешно, но ты за последнее время оказала на меня такое сильное влияние, как никто другой до этого. Я наконец почувствовала в себе силы признаться, что люблю Джеймса, потому что ты оказалась гораздо проницательней и разрушила все мои доводы. – Она смолкла. – Моя любовь к нему вовсе не так отвратительна, как казалось на первый взгляд. Он – не мой отец, и мне не нужны его деньги. Мне нужен он. Ее лицо светилось добротой и нежностью. – Ты такая замечательная женщина, Рейчел. Не теряйся. Наступит день, когда ты полюбишь себя так же, как любят тебя твои друзья и единомышленники Клэр, Джейн и Сара, а также люди, на них похожие. Ты обещаешь не пропадать, ладно?
– Обещаю. – Они поцеловались, пожелав друг другу спокойной ночи.
Понедельник выдался чудесным. Рейчел высунулась на улицу из окна клиники. Вдалеке ей была видна Темза. Солнышко пригревало землю и голые ветви деревьев. Рейчел подставила свое лицо теплому солнечному лучу, нежно прикоснувшемуся к ее коже. Так не хочется уходить, подумала она, и мысль напугала ее. Как же я могу здесь оставаться, пристыдила она себя. В этот свежий февральский денек, не по зимнему теплый, Рейчел ощутила на своем лице порыв прохладного ветерка. Она вдохнула полной грудью. Как-то безопаснее и увереннее чувствуешь себя в палате клиники с центральным отоплением. Внешний мир показался ей чужим и враждебным. Понедельник, подумала она. Дети бы сейчас пошли в школу, а я зашла бы к Джейн на чашечку кофе. Она мысленно представила, как Джейн сидит у себя на кухне с неизменной бутылочкой валиума, стоявшей всегда под рукой. По крайней мере, Сара сейчас находится в безопасности. Вдруг Рейчел снова расплакалась.
– Я не… Я никогда не буду снова в безопасности. На плечо легла чья-то ласковая рука. Рядом стояла сиделка.
– Тебе необязательно уходить сегодня, Рейчел, – сказала она по-матерински.
Рейчел опустила голову.
– Если я не уйду сейчас, то, боюсь, не смогу сделать этого никогда.
Сиделка улыбнулась:
– Клиника кажется тебе убежищем, где ты чувствуешь себя в безопасности. А свое убежище ты потеряла, так? – Рейчел кивнула. Слезы хлынули из глаз с новой силой и побежали по щекам еще быстрее. – Позволь мне кое-что рассказать тебе. Я говорю это женщинам, которые потеряли своих мужчин, дома, а иногда даже – детей. Причина того, что ты очутилась в конце концов здесь, кроется в том, что ты вкладывала понятие своего безопасного места в образ своего супруга. Я верно говорю? Теперь тебе придется начинать все с самого начала. Рейчел, единственное безопасное место, которое тебе всегда пригодится и придет на помощь в трудную минуту, это то, которое ты создашь внутри себя.
– Я знаю об этом. – Рейчел вдруг вспомнила разговор, который состоялся много лет тому назад с тетей Беа. Теперь она словно снова слышала ее голос.
– Моя тетя предупреждала меня об этом. Вы знаете, она говорила, что мне всегда нужно хранить частичку себя отдельно.
– Она знала твоего мужа?
– Да.
– Ну, возможно, она лучше разбиралась в мужчинах такого сорта и оказалась гораздо проницательнее тебя. Если выходишь замуж за нарцисса, всегда окажешься у разбитого корыта и с израненной душой.
– Но как узнаешь? Чарльз казался таким любящим и добрым.
Сиделка пристально взглянула на Рейчел.
– Я пришла к такому выводу, прочитав историю твоей болезни. Все сердце кровью обливается за тебя, Рейчел. Со мной приключилась та же история. Мой первый муж оказался нарциссом и заядлым игроком. У меня ушли годы на то, чтобы убедиться в этом. Горе было ужасным, но вскоре я поняла, что самые крепкие узы связывают его с матерью. Он все делал под ее дудку, ублажая ее самолюбие и теша ее собственнический инстинкт. А я была только козлом отпущения. – Рассказчица сделала паузу, и Рейчел показалось, будто она видит все страдания, превратившиеся в морщины, избороздившие лицо сиделки. – Знаешь, я иногда думаю о женщинах, попадающих сюда как подраненные птички. Они снова и снова бросались на каменную стену, пока, в конце концов, не упали, истекая кровью и отдав последние силенки борьбе с глухой стеной. Многие из них усердно пытаются уцепиться за осколки их прежних отношений со своими мужчинами. Я вижу их здесь в первый раз, потом – во второй, в третий, а затем они обычно попадают из нашего отделения в руки психиатров, главным образом, мужчин, причем, как правило, женоненавистников.
– Могу себе представить. Мой семейный доктор как раз относится к этому типу. Вы знаете доктора Бернса? – Сиделка кивнула. – Вы знали, что он несколько раз отправлял меня в местный вендиспансер, так как, по его словам, я подцепила какую-то инфекцию. В одном случае – неспецифический уретрит, в другом – выделения. Он все время знал, что источником заражения был Чарльз.
Рейчел сцепилась с доктором Бернсом во время его последнего посещения клиники всего два дня тому назад, в субботу утром. Он поправил галстук своими холеными наманикюренными руками.
– Гм, Рейчел, дорогая, это вопрос профессиональной этики. Я не могу раскрывать информацию, даваемую моими пациентами. В этом случае нарушается профессиональная тайна.
– Только скажите мне, что это были за выделения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
– Он, по крайней мере, все еще хочет, чтобы ты оставалась в доме.
Маленькая худенькая женщина, сидевшая на кровати, стоявшей рядом с кроватью Сиси сказала:
– А меня выгоняют. Будто я какая-нибудь старая коробка от обуви. Несколько месяцев назад Майклу, моему младшенькому, исполнилось шестнадцать. Не успел Даниел явиться в дом к обеду, как я сразу поняла, что-то не так. Он никогда не приходил обедать домой. А тут что, нашему браку пришел конец? Он сказал, что брак закончился уже давным-давно, но он оставался со мной только ради детей.
– Не верится, – рассмеялась Сиси. – Когда слышишь, что мужчина слишком уж добродетелен, нужно заглянуть к нему под кровать и поискать порок там. Он только и дожидался, чтобы Майклу исполнилось шестнадцать, тогда ты не сможешь по закону предъявить иск. И теперь, если Майкл надумает пойти учиться, твой Даниел ни гроша не заплатит на содержание сына.
Маленькая хрупкая женщина сокрушенно развела руками.
– Не представляю, что нам с Майклом делать. Даниел платит аренду, и дом записан на его имя.
– Нужно поискать хорошего адвоката, голубушка. Вот. Я посоветую к кому обратиться, – сказала Сиси.
Поздно вечером Сиси сидела возле Рейчел.
– Что собираешься делать в понедельник?
– Поеду к подруге в деревню, – ответила Рейчел. – Ее мать, Вера, приедет сюда поездом, а обратно поведет мою «Вольву». Я пока не в состоянии вести машину сама. Сиси, как думаешь, ты вернешься сюда еще раз?
– Нет. – Сиси яростно затрясла головой. – Звучит смешно, но ты за последнее время оказала на меня такое сильное влияние, как никто другой до этого. Я наконец почувствовала в себе силы признаться, что люблю Джеймса, потому что ты оказалась гораздо проницательней и разрушила все мои доводы. – Она смолкла. – Моя любовь к нему вовсе не так отвратительна, как казалось на первый взгляд. Он – не мой отец, и мне не нужны его деньги. Мне нужен он. Ее лицо светилось добротой и нежностью. – Ты такая замечательная женщина, Рейчел. Не теряйся. Наступит день, когда ты полюбишь себя так же, как любят тебя твои друзья и единомышленники Клэр, Джейн и Сара, а также люди, на них похожие. Ты обещаешь не пропадать, ладно?
– Обещаю. – Они поцеловались, пожелав друг другу спокойной ночи.
Понедельник выдался чудесным. Рейчел высунулась на улицу из окна клиники. Вдалеке ей была видна Темза. Солнышко пригревало землю и голые ветви деревьев. Рейчел подставила свое лицо теплому солнечному лучу, нежно прикоснувшемуся к ее коже. Так не хочется уходить, подумала она, и мысль напугала ее. Как же я могу здесь оставаться, пристыдила она себя. В этот свежий февральский денек, не по зимнему теплый, Рейчел ощутила на своем лице порыв прохладного ветерка. Она вдохнула полной грудью. Как-то безопаснее и увереннее чувствуешь себя в палате клиники с центральным отоплением. Внешний мир показался ей чужим и враждебным. Понедельник, подумала она. Дети бы сейчас пошли в школу, а я зашла бы к Джейн на чашечку кофе. Она мысленно представила, как Джейн сидит у себя на кухне с неизменной бутылочкой валиума, стоявшей всегда под рукой. По крайней мере, Сара сейчас находится в безопасности. Вдруг Рейчел снова расплакалась.
– Я не… Я никогда не буду снова в безопасности. На плечо легла чья-то ласковая рука. Рядом стояла сиделка.
– Тебе необязательно уходить сегодня, Рейчел, – сказала она по-матерински.
Рейчел опустила голову.
– Если я не уйду сейчас, то, боюсь, не смогу сделать этого никогда.
Сиделка улыбнулась:
– Клиника кажется тебе убежищем, где ты чувствуешь себя в безопасности. А свое убежище ты потеряла, так? – Рейчел кивнула. Слезы хлынули из глаз с новой силой и побежали по щекам еще быстрее. – Позволь мне кое-что рассказать тебе. Я говорю это женщинам, которые потеряли своих мужчин, дома, а иногда даже – детей. Причина того, что ты очутилась в конце концов здесь, кроется в том, что ты вкладывала понятие своего безопасного места в образ своего супруга. Я верно говорю? Теперь тебе придется начинать все с самого начала. Рейчел, единственное безопасное место, которое тебе всегда пригодится и придет на помощь в трудную минуту, это то, которое ты создашь внутри себя.
– Я знаю об этом. – Рейчел вдруг вспомнила разговор, который состоялся много лет тому назад с тетей Беа. Теперь она словно снова слышала ее голос.
– Моя тетя предупреждала меня об этом. Вы знаете, она говорила, что мне всегда нужно хранить частичку себя отдельно.
– Она знала твоего мужа?
– Да.
– Ну, возможно, она лучше разбиралась в мужчинах такого сорта и оказалась гораздо проницательнее тебя. Если выходишь замуж за нарцисса, всегда окажешься у разбитого корыта и с израненной душой.
– Но как узнаешь? Чарльз казался таким любящим и добрым.
Сиделка пристально взглянула на Рейчел.
– Я пришла к такому выводу, прочитав историю твоей болезни. Все сердце кровью обливается за тебя, Рейчел. Со мной приключилась та же история. Мой первый муж оказался нарциссом и заядлым игроком. У меня ушли годы на то, чтобы убедиться в этом. Горе было ужасным, но вскоре я поняла, что самые крепкие узы связывают его с матерью. Он все делал под ее дудку, ублажая ее самолюбие и теша ее собственнический инстинкт. А я была только козлом отпущения. – Рассказчица сделала паузу, и Рейчел показалось, будто она видит все страдания, превратившиеся в морщины, избороздившие лицо сиделки. – Знаешь, я иногда думаю о женщинах, попадающих сюда как подраненные птички. Они снова и снова бросались на каменную стену, пока, в конце концов, не упали, истекая кровью и отдав последние силенки борьбе с глухой стеной. Многие из них усердно пытаются уцепиться за осколки их прежних отношений со своими мужчинами. Я вижу их здесь в первый раз, потом – во второй, в третий, а затем они обычно попадают из нашего отделения в руки психиатров, главным образом, мужчин, причем, как правило, женоненавистников.
– Могу себе представить. Мой семейный доктор как раз относится к этому типу. Вы знаете доктора Бернса? – Сиделка кивнула. – Вы знали, что он несколько раз отправлял меня в местный вендиспансер, так как, по его словам, я подцепила какую-то инфекцию. В одном случае – неспецифический уретрит, в другом – выделения. Он все время знал, что источником заражения был Чарльз.
Рейчел сцепилась с доктором Бернсом во время его последнего посещения клиники всего два дня тому назад, в субботу утром. Он поправил галстук своими холеными наманикюренными руками.
– Гм, Рейчел, дорогая, это вопрос профессиональной этики. Я не могу раскрывать информацию, даваемую моими пациентами. В этом случае нарушается профессиональная тайна.
– Только скажите мне, что это были за выделения?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156