Дэвид был замечательным спутником, и Изабелла чувствовала себя легко с ним. Они весело болтали, а потом присели на одну из мраморных скамей прямо напротив Малого Трианона, где юная Мария-Антуанетта когда-то беседовала со своими близкими друзьями и разыгрывала из себя простую деревенскую девушку.
– В юности мой дедушка часто бывал при дворе, – задумчиво сказала Изабелла. – Он был в большой милости у короля и рассказывал нам с Ги о чудесных сельских праздниках, пьесах и балетах, балах-маскарадах, которые устраивались в те времена. Нам все это казалось прекрасной сказкой.
– Ты никогда не жалела, что эти времена прошли?
– По правде говоря, нет. Да и почему бы я жалела, если ничего подобного не знала. В Совиньи все было иначе. Мой отец жил очень просто. Однако печально, что вся эта красота была так бездумно разрушена, а ничего лучшего не пришло взамен.
В этом уединенном саду было очень тихо, Изабелла откинулась назад, сняла шляпку, позволяя ветерку играть своими волосами, и впервые со дня ранения Роберта почувствовала себя спокойно.
Они немного помолчали, потом Дэвид спокойно спросил ее:
– Изабелла, могу я задать тебе очень личный вопрос?
Она, слегка удивившись, посмотрела на Дэвида.
– Какой именно?
– Насколько ты любишь Роберта?
– Разве это не заметно, насколько я люблю его?
– О да, в последнее время ты проявила себя как очень верная и преданная жена. Но влюблена ли ты в него?
– Почему ты спрашиваешь об этом?
– Потому что он тебя очень любит.
Изабелла опустила глаза. Руки ее машинально завязывали и развязывали ленты на шляпке.
– Когда Роберт впервые сделал мне предложение, там, в Хай-Уиллоуз, – тихо сказала она, – я отказала ему. Потом случилось нечто неожиданное и ужасное… Он спросил меня снова, не стану ли я его женой, и…
– И ты согласилась, видя в этом выход из положения.
– Это звучит странно, я понимаю, – возразила Изабелла, защищаясь. – Я сказала ему правду. Сказала, что он мне нравится, что я уважаю его, но я не была влюблена в него, однако, он все равно…
– Настоял, чтобы ты вышла за него замуж?
– Да.
– Понятно. А сейчас?
– Не знаю, Дэвид, не знаю, – она не могла продолжать. Чувства, которые она пережила совсем недавно, были новыми, она была этим очень смущена, не уверена в себе. Изабелла повернулась к Дэвиду и почти сердито спросила: – Почему ты задаешь мне все эти вопросы?
– Ходят всякие слухи.
– Роберт не слушает сплетен.
– Нет, я не думаю, что он к ним прислушивается, но мне бы не хотелось видеть, что его обманывают и причиняют боль.
– Можешь этого не бояться, – твердо ответила Изабелла.
– Рад слышать это.
Изабелла посмотрела Дэвиду в лицо.
– А теперь, могу ли я задать тебе вопрос, и скажешь ли ты мне правду?
– Это насчет Роберта?
– Да.
– Что же ты хочешь знать?
И вдруг она поняла, что не может расспрашивать Дэвида. Какой бы секрет своей жизни ни хранил Роберт, он должен был сам рассказать ей об этом. Она ни с кем не станет обсуждать своего мужа, даже с его другом. Изабелла отвела глаза.
– Не имеет значения.
– Ты уверена? Я знаю Роберта очень давно.
– Ничего особенного. – Изабелла начала надевать свою шляпку. – Становится прохладно. Пойдем?
Дэвид встал и подал ей руку. Они пошли дальше, беседуя о других, банальных вещах.
Как только Роберт достаточно окреп, чтобы выдержать путешествие, они стали готовиться к возвращению в Англию, но сначала нужно было уладить кое-какие дела. Роберт настоял на том, чтобы нарисовали ее портрет – миниатюру на слоновой кости. Потом портрет оправили в серебряную рамку.
– Художник мне польстил, – сказала Изабелла, когда миниатюра вернулась от ювелира. – Почему ты так хотел иметь ее?
– Чтобы она напоминала мне о моей жене, когда она улетит от меня, как блуждающий огонек, – легкомысленно признался Роберт.
– Я этого никогда не сделаю.
– Надеюсь, что нет.
В эти последние дни у Изабеллы была одна неприятная встреча. Она пошла в оперу с Дэвидом. Музыка Монтеверди после окончания «Орфея» еще звучала у нее в ушах, когда в переполненном фойе их на минуту разделила толпа, и она неожиданно столкнулась с человеком, которого сразу узнала. Это был лишь один беглый взгляд, шляпа затеняла его лицо, он постарел, похудел, но ошибиться Изабелла не могла: это мрачное выражение лица, короткая черная бородка, глаза, на мгновение встретившиеся с ее глазами, были полны жгучей ненависти. Изабелла вдруг замерла, затаила дыхание, не в силах двигаться или говорить, воспоминания вернули ее назад, в детство. Потом он исчез, а Дэвид вновь оказался рядом.
– Что случилось? У тебя такой вид, будто ты увидела призрак.
– Наверное, так оно и есть, – усилием воли Изабелла прогнала воспоминание. – Мне показалось, это был человек, которого я когда-то знала.
Когда Изабелла упаковывала вещи, она наткнулась на нож убийцы. Длинное тонкое лезвие использовали с дьявольским умением – так сказал доктор Ренье, а Анри Риваж был хирургом. Рукоять ножа была красиво оправлена в серебро – не какой-нибудь обычный кухонный нож или нож мясника. Однако глупо было размышлять о таких вещах. Зачем доктору Риважу нужен Роберт? Он завладел замком Совиньи, присвоил титул. Изабелле хотелось отбросить нож, но неожиданно для самой себя она положила его на самое дно сундука.
В первых числах октября они отправились в Кале и сели на пакетбот, отправлявшийся в Дувр. Первую годовщину своей свадьбы они отметили шампанским и пили за будущее, еще не подозревая о паутине ненависти, мести и ревности, которая медленно плелась вокруг них, угрожая разлукой.

Часть III
Изабелла
1803
Глава 15
Майским утром Изабелла стояла у окна гостиной и смотрела на Арлингтон-стрит. Только что прошел дождь, и умытое солнышко отражалось в лужах и свежей зелени деревьев на противоположной стороне улицы. Было непривычно спокойно для начала дня, не слышалось грохота экипажей. По улице прошел индеец в черном тюрбане, неся поднос с экзотическими пряностями, цыганка, в ярких лохмотьях, продавала белый вереск на счастье, появился шарманщик со своей трогательной обезьянкой, при виде которой Рори обычно заливался бешеным лаем. Казалось, что после недавних событий все сидят по домам. Всего несколько дней тому назад ненадежный мир окончательно рухнул, и Британия снова перешла в состояние войны с Францией.
Несколько месяцев сохранялось относительное равновесие, но потом Бонапарт разозлился на упрямого британца, который отказывался удовлетворить некоторые его требования. Говорили, что он в ярости кричал на посла, даже грозил ему тростью. И все это лорд Уитворт выдержал с флегматичным спокойствием, прикидывая, что бы он делал, если бы этот необузданный корсиканец действительно напал на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138