– строго спросил он.
– Уже, наверное, больше года, – легкомысленно заявила она. – Окно моей спальни выходит на ту сторону. Однажды ночью я проснулась и услышала шорох, осторожные шаги. Я испугалась: вдруг это грабители? Встала и подошла к окну, вот все и увидела.
– Боже мой, а они тебя заметили?
– Не думаю. Они были слишком заняты, но вскоре после того случая я нашла в дровяном сарае бочонок с бренди.
– И сколько же раз с тех пор мы принимаем их дары? – с сарказмом спросил он.
– Точно не знаю, это случается не регулярно, – уклончиво ответила Харриет. – Не понимаю, что в этом такого? Ты так радуешься пуншу в холодные зимние вечера. И как нужен бывает глоток спиртного, когда случается, что у тебя садится голос. А как ты полагаешь, я могла бы все это добывать?
– Хорошо, если мы не можем позволить себе такие вещи, то следует обходиться без них. Это бесчестно. Я немедленно должен сообщить в таможенное управление.
– И послать больше десятка человек в тюрьму или на виселицу, а их жен и детей оставить умирать с голоду или отправить просить подаяние на паперти. И за что? За жалкие крохи налогов, которые теряет правительство? И это ты называешь христианским поступком? Предупреждаю тебя, Гильберт, если ты это сделаешь, меня тоже арестуют, потому что я скажу, что все происходило с моего ведома, а ты ничего не знал.
Взгляд викария упал на чайницу и чайник.
– Догадываюсь, что это тоже часть подношений, – горько произнес он.
Она кивнула.
– Неслыханно! Тут творятся такие дела, которые я порицаю в проповедях. Мы должны отказаться раз и навсегда от нечестивых подношений.
Но Харриет знала, что он сомневается, и села рядом, положив ладонь на его руку.
– Мне невыносимо видеть, что ты лишен столь малых радостей, – вкрадчиво начала она. – Тебе платят так мало, а тут еще я для тебя обуза. Несправедливо заставлять тебя трудиться за такое пустяковое жалованье. Но если ты действительно хочешь, в следующий раз я оставлю записку, что нам ничего больше не нужно от них… Только это может их обидеть… и потом, дорогой, ты всех их так хорошо знаешь. Ты их женишь, хоронишь, крестишь их детей. – Это было верно. Его сопротивление ослабело, и Харриет поняла, что победила. Она была практична за двоих, и если правительство в Лондоне установило несправедливые пошлины, то умная женщина не упустила возможности извлечь из этого пользу. Она похлопала брата по руке. – Вот твой чай, дорогой. Потом ты все как следует обдумаешь и поймешь.
Харриет не сказала, что однажды, подглядывая из своего окна за разгрузкой, она узнала одного из контрабандистов. Но лучше об этом молчать, ведь совесть ее была неспокойна.
– Верни любимого ты мне, о, ветер с моря, – тихонько пела Изабелла, торопливо шагая по тропе, а Бет весело бежала впереди. С самого момента своего пробуждения она знала, что это будет особенный день, так и получилось. Настоящее приключение, вроде тех, что они с Ги придумывали, оставаясь вдвоем, вошло в ее серую монотонную жизнь, и она почувствовала себя по-детски счастливой.
Раскрасневшаяся и взволнованная, девушка подбежала к лачуге, гадая, там ли еще незнакомец или исчез, как те сны, что кажутся реальными, но сразу улетучиваются, когда проснешься. Дневная жара спала, и берег моря был залит золотым светом наступающего вечера. Она задержалась на пороге, чтобы отдышаться, собака остановилась рядом с нею. Ее волосы развевал ветер, отбрасывая пряди на прелестное лицо. Изабелла не представляла, какое впечатление она производит в своем выцветшем ситцевом розовом платье, отделанном кружевом, споротым с одного из старых платьев, найденных на чердаке.
Молодой человек, прислонившись к задней стене лачуги, удивленно и зачарованно смотрел на нее. Она увидела, что он надел рубашку. Темные волосы ниспадали на повязку, которую она сделала утром. Глаза у юноши были не черными, как ей показалось раньше, а бархатисто-карими. Несколько секунд они молча рассматривали друг друга, потом Бет коротко гавкнула, и они вышли из оцепенения.
Молодой человек наклонился вперед.
– Кто вы, черт побери? – спросил он на хорошем английском языке.
Изабелла ступила в лачугу.
– А вы не помните? Это я привела вас сюда сегодня утром.
– Не может быть, чтобы это были вы. Я, конечно, был едва жив, но отчетливо помню, что это был мальчик, парнишка-рыбак, который говорил со мной по-французски.
Изабелла очаровательно засмеялась своим заразительным смехом.
– Я француженка. И этим парнишкой тоже была я.
– Так это вы оставили мне молоко и хлеб, перевязали голову и накрыли этим пледом?
– Да, – она слегка покраснела при воспоминании о стройном обнаженном теле под пледом.
– Господи! Мой добрый ангел, и прекрасный ангел к тому же!
– Далеко не ангел, – сухо заметила она и подошла поближе. – Я смотрю, вы снова оделись. Высохла ваша одежда?
– Вполне высохла. – Он нахмурился. – Что вы здесь делаете, если вы француженка?
– Это длинная история. Как вы себя сейчас чувствуете? – Изабелла опустилась на колени рядом с молодым человеком, положив свой узелок, развернула салфетку. – Я принесла вам немного поесть. Лучше я ничего не могла найти, но все испечено сегодня, – с беспокойством сказала девушка.
– Выглядит соблазнительно, а пахнет еще более соблазнительно. Вы это украли для меня?
– Не совсем так. У меня есть друзья. Дайте мне сначала посмотреть вашу рану на голове. Я волновалась за вас утром.
– С раной дело обстоит неплохо. Немного болит, когда резко двигаю головой. – Он откусил большой кусок пирога с мясом. – Вот нога меня беспокоит. Я пытался пройтись, но смог сделать только несколько шагов. Боюсь, придется мне остаться на вашем попечении еще несколько дней. Безопасное ли это место?
Изабелла была в нерешительности. Она не подумала о том, что будет, если его здесь обнаружат. Ведь путники и бродяги иногда находили себе пристанище в этих заброшенных хижинах.
– Сюда мало кто ходит, разве только рыбаки. – Она села и серьезно спросила: – А что с вами случилось? Вы бежали из Франции?
– Похоже что так, верно, – грустно ответил он. – И в большой спешке. Видите ли, у меня не было никакого желания записываться в армию Бонапарта, но избежать этого очень трудно. В Кале я нашел капитана, который за плату согласился переправить меня на своем судне в Англию, но посреди пролива у нас возникли трудности…
– Вероятно, из-за таможенных судов в поисках добычи. А потом они забрали ваши деньги и бросили вас за борт?
– Откуда вы знаете?
– Догадываюсь. Это и раньше случалось. Закон очень суров к тем, кто пытается нелегально проникнуть в страну, и к тем, кто им помогает.
– А теперь, если меня поймают, то как только я открою рот, меня арестуют как шпиона и отправят в тюрьму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
– Уже, наверное, больше года, – легкомысленно заявила она. – Окно моей спальни выходит на ту сторону. Однажды ночью я проснулась и услышала шорох, осторожные шаги. Я испугалась: вдруг это грабители? Встала и подошла к окну, вот все и увидела.
– Боже мой, а они тебя заметили?
– Не думаю. Они были слишком заняты, но вскоре после того случая я нашла в дровяном сарае бочонок с бренди.
– И сколько же раз с тех пор мы принимаем их дары? – с сарказмом спросил он.
– Точно не знаю, это случается не регулярно, – уклончиво ответила Харриет. – Не понимаю, что в этом такого? Ты так радуешься пуншу в холодные зимние вечера. И как нужен бывает глоток спиртного, когда случается, что у тебя садится голос. А как ты полагаешь, я могла бы все это добывать?
– Хорошо, если мы не можем позволить себе такие вещи, то следует обходиться без них. Это бесчестно. Я немедленно должен сообщить в таможенное управление.
– И послать больше десятка человек в тюрьму или на виселицу, а их жен и детей оставить умирать с голоду или отправить просить подаяние на паперти. И за что? За жалкие крохи налогов, которые теряет правительство? И это ты называешь христианским поступком? Предупреждаю тебя, Гильберт, если ты это сделаешь, меня тоже арестуют, потому что я скажу, что все происходило с моего ведома, а ты ничего не знал.
Взгляд викария упал на чайницу и чайник.
– Догадываюсь, что это тоже часть подношений, – горько произнес он.
Она кивнула.
– Неслыханно! Тут творятся такие дела, которые я порицаю в проповедях. Мы должны отказаться раз и навсегда от нечестивых подношений.
Но Харриет знала, что он сомневается, и села рядом, положив ладонь на его руку.
– Мне невыносимо видеть, что ты лишен столь малых радостей, – вкрадчиво начала она. – Тебе платят так мало, а тут еще я для тебя обуза. Несправедливо заставлять тебя трудиться за такое пустяковое жалованье. Но если ты действительно хочешь, в следующий раз я оставлю записку, что нам ничего больше не нужно от них… Только это может их обидеть… и потом, дорогой, ты всех их так хорошо знаешь. Ты их женишь, хоронишь, крестишь их детей. – Это было верно. Его сопротивление ослабело, и Харриет поняла, что победила. Она была практична за двоих, и если правительство в Лондоне установило несправедливые пошлины, то умная женщина не упустила возможности извлечь из этого пользу. Она похлопала брата по руке. – Вот твой чай, дорогой. Потом ты все как следует обдумаешь и поймешь.
Харриет не сказала, что однажды, подглядывая из своего окна за разгрузкой, она узнала одного из контрабандистов. Но лучше об этом молчать, ведь совесть ее была неспокойна.
– Верни любимого ты мне, о, ветер с моря, – тихонько пела Изабелла, торопливо шагая по тропе, а Бет весело бежала впереди. С самого момента своего пробуждения она знала, что это будет особенный день, так и получилось. Настоящее приключение, вроде тех, что они с Ги придумывали, оставаясь вдвоем, вошло в ее серую монотонную жизнь, и она почувствовала себя по-детски счастливой.
Раскрасневшаяся и взволнованная, девушка подбежала к лачуге, гадая, там ли еще незнакомец или исчез, как те сны, что кажутся реальными, но сразу улетучиваются, когда проснешься. Дневная жара спала, и берег моря был залит золотым светом наступающего вечера. Она задержалась на пороге, чтобы отдышаться, собака остановилась рядом с нею. Ее волосы развевал ветер, отбрасывая пряди на прелестное лицо. Изабелла не представляла, какое впечатление она производит в своем выцветшем ситцевом розовом платье, отделанном кружевом, споротым с одного из старых платьев, найденных на чердаке.
Молодой человек, прислонившись к задней стене лачуги, удивленно и зачарованно смотрел на нее. Она увидела, что он надел рубашку. Темные волосы ниспадали на повязку, которую она сделала утром. Глаза у юноши были не черными, как ей показалось раньше, а бархатисто-карими. Несколько секунд они молча рассматривали друг друга, потом Бет коротко гавкнула, и они вышли из оцепенения.
Молодой человек наклонился вперед.
– Кто вы, черт побери? – спросил он на хорошем английском языке.
Изабелла ступила в лачугу.
– А вы не помните? Это я привела вас сюда сегодня утром.
– Не может быть, чтобы это были вы. Я, конечно, был едва жив, но отчетливо помню, что это был мальчик, парнишка-рыбак, который говорил со мной по-французски.
Изабелла очаровательно засмеялась своим заразительным смехом.
– Я француженка. И этим парнишкой тоже была я.
– Так это вы оставили мне молоко и хлеб, перевязали голову и накрыли этим пледом?
– Да, – она слегка покраснела при воспоминании о стройном обнаженном теле под пледом.
– Господи! Мой добрый ангел, и прекрасный ангел к тому же!
– Далеко не ангел, – сухо заметила она и подошла поближе. – Я смотрю, вы снова оделись. Высохла ваша одежда?
– Вполне высохла. – Он нахмурился. – Что вы здесь делаете, если вы француженка?
– Это длинная история. Как вы себя сейчас чувствуете? – Изабелла опустилась на колени рядом с молодым человеком, положив свой узелок, развернула салфетку. – Я принесла вам немного поесть. Лучше я ничего не могла найти, но все испечено сегодня, – с беспокойством сказала девушка.
– Выглядит соблазнительно, а пахнет еще более соблазнительно. Вы это украли для меня?
– Не совсем так. У меня есть друзья. Дайте мне сначала посмотреть вашу рану на голове. Я волновалась за вас утром.
– С раной дело обстоит неплохо. Немного болит, когда резко двигаю головой. – Он откусил большой кусок пирога с мясом. – Вот нога меня беспокоит. Я пытался пройтись, но смог сделать только несколько шагов. Боюсь, придется мне остаться на вашем попечении еще несколько дней. Безопасное ли это место?
Изабелла была в нерешительности. Она не подумала о том, что будет, если его здесь обнаружат. Ведь путники и бродяги иногда находили себе пристанище в этих заброшенных хижинах.
– Сюда мало кто ходит, разве только рыбаки. – Она села и серьезно спросила: – А что с вами случилось? Вы бежали из Франции?
– Похоже что так, верно, – грустно ответил он. – И в большой спешке. Видите ли, у меня не было никакого желания записываться в армию Бонапарта, но избежать этого очень трудно. В Кале я нашел капитана, который за плату согласился переправить меня на своем судне в Англию, но посреди пролива у нас возникли трудности…
– Вероятно, из-за таможенных судов в поисках добычи. А потом они забрали ваши деньги и бросили вас за борт?
– Откуда вы знаете?
– Догадываюсь. Это и раньше случалось. Закон очень суров к тем, кто пытается нелегально проникнуть в страну, и к тем, кто им помогает.
– А теперь, если меня поймают, то как только я открою рот, меня арестуют как шпиона и отправят в тюрьму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138