- Нет, - рассмеялся я. - Вы наш богатенький Самоотлор.
И угадал - про нефть. По утверждению моего нового заклятого друга, нынче возникла очередная "нефтяная война" между двумя крупнейшими финансовыми группировками, которые возглавляют с одной стороны наш покорный слуга господин Берековский, а с другой - Поханин, президент банковской империи ОАЭИЕБАКС .
- Поханин? ЕБАКС? Так-так, интересно, - задумался я и задал уточняющий вопрос о том, почему таки на моего уважаемого собеседника оказывался такой жесткий прессинг со стороны господина Лиськина? В чем дело?
- Ох, вы, Лопухин, режете без ножа?!
- Ножом, Маркович, ножом.
- Прекратите угрожать, в конце концов, - вспылил. - Я... я тоже человек с определенной гордостью!
- Верю, но мы отвлекаемся от существа дела.
- Я не знаю, что вам от меня?..
- Почему на вас, Марк Маркович, - был спокоен, как буддийский монах в горах Тибета, - наехали, прошу прощения за современный слоган. Мало того, что про вас, повторяю, кино ху-художественное отсняли, так ещё и подорвали... Плешь вон... подсмалили.
- Прекратите так со мной разговаривать! Ху-художественное кино? Это моя частная жизнь. Частная моя жизнь!
- Голубая как небо?
- Вы - мужик, Лопухин! Дурак! Быдло! Хамы!.. Да, я такой - у меня голубая кровь. И этим горжусь, да-с!
- Тьфу, - не выдержал я. - Голубая? Странно, мне показалось, что она цвета переходного знамени. А не проверить ли нам ещё разок?
- Не трогайте меня! - завопил магнат, пряча руки под свой беременный животик. - Убивают!.. Караул!
- Эй, генацвале, нельзя потише, - вскинулся задремавший за рулевым колесом Сосо. - Орет, как кастрируют, да? - и кинул голову на грудь.
Из темных глубины леса выступали несмелые химеры нового дня. Что он несет? Не будет ли последним для всех нас, актеришек Театра военных действий?.. Переведя дух, мы с банковским магнатом продолжили выяснение отношений. На пониженных тонах.
- Ну хорошо, Маркович, - согласился я. - Голубизна - это дело каждого, хотя казус этот собрал всех нас здесь, в этой глубинке...
- Я вас не понимаю? - снова вскричал вздорно. - Что вы от меня хотите? Не говорите загадками.
- Хорошо, - согласился. - Меня интересует программа "S". Что это такое?
- Не знаю ни какой программы, - поспешно ответил господин директор, вращая по сторонам лживыми выпуклыми зенками. - Клянусь мамой.
- А вот маму, мсье Берековский не трогайте, мама - это святое, - и напомнил его невнятный разговор с главным секьюрити Фирсовым. После того, как мы (как бы) журналисты, удалились прочь.
- Бог мой! В каком обществе живем! Всё слушают, всё вынюхивают, всё... не по-человечески... - захлюпал горбатеньким носом. - Не жизнь - мука!
- Марк Маркович, право, как баба!
- Я не баба... не баба я, - закатив глаза, пыхтел, как мужик на мужике на сеновале в тумане, который окутал наше авто и, казалось, мы плывем в облаках; потом признался: да, он, Берековский, слыхал о программе "S", но её цели и задачи ему неведомы, знает лишь то, что разработка проходит на самом высоком уровне и в совершенно секретных условиях. Ему предложили участвовать в этой программе, однако с одним ма-а-аленьким условием: внести вступительный взносец на сумму двести пятьдесят миллионов долларов.
- Зачем?
- Этот же вопрос я задал и господину Лиськину и что же я услышал?
- Что?
- Меня послали, куда подальше, - горько признался толстосум. - Плати, говорят, а ужо потом...
- И вы не заплатили? - догадался я. - Почему?
- Молодой человек, я похож на мудака? - был искренен.
- Все мы в какой-то степени, понимаешь...
- Я что - дойная бурена для всех этих молодых, блядь, выдвиженцев, да?
- Думаю, нет.
- Они же меняют правила игры каждый Божий день. В интересах, говорят, государства. Не смешите, господа, меня и людей. Знаем мы эти интересы. Я им говорю: четверть миллиарда, конечно, тю-тю для меня, но таки дайте ознакомиться хотя бы с основной, так сказать, идеей, а они смеются: утром деньги - днем идеи, днем деньги, вечером идеи. Они экспериментируют, а я плати? Спрашивается, нах... козе баян?
- История, - задумался я. - Пожадничали, Марк Маркович, пожадничали и стали жертвой обстоятельств.
- Так не делают в цивилизованном обществе, - дамским движением пригладил опаленную плешь. - И вы тоже хороши, молодые люди. Резать живого человека.
- А вы взяли заложницу, - отмел все притязания. - Находчиво, нечего говорить. Думали заполучить идею на блюдце с голубой, тьфу ты, господи, что ж это такое, каемочке? Кто такой большой оригинал?
- Не я.
- Кто же?
- Кто-кто? Сами догадайтесь.
- Фирсов?
- И я хорош таки: доверился. И кому? И вот результат...
- Результат может быть плачевным, - передал в уцелевшую руку собеседника сотовый телефончик. - Для вас, Марк Маркович. Надеюсь, вы это понимаете?
- А что не понимать, - сварливо пробубнил. - Я его удушу... своими руками. - Сигнал, запущенный из областного предутреннего лесочка, ушел в космос, отразился о невидимую, блесткую звезду и вернулся на голубую (в смысле цвета) планету. - Фирсов?! Ах, ты сука!.. - завизжал не своим голосом. - Ах, ты мудила... блядина... педрила!
- И горилла, - подсказал я.
- И горилла! - увлекся Марк Маркович; это было последнее слово, которое я бы осмелился повторить вслух. Более мутного потока из всевозможных словосочетаний, обозначающих известные части человеческого тела, физические действия, химические реакции, породы животных и так далее, я никогда в жизни не слышал. Это была такая виртуозная игра великим и могучим русским словом, что все живое в округе встрепенулось ото сна: бойцы, подхихикивая, ушли в серебристые от росы кусты, а невидимые птахи затёхали песнь во славу новому дню.
Если перевести с русского на общепринятый, то смысл высказываний господина Берековского был следующий: что же ты, Игорек-херок, делаешь, нехорошо так поступать с хозяином, кой тебе полностью доверился, некрасивая получилась история: мало того, что его, хозяина, хотели отправить известно куда, туда-сюда, так теперь он находится в заложниках, лишившись при этом части собственного тела. Нет, пока обрезанный поц не отчленили, но дело идет к тому. Полное, так сказать, СО и СН на дорогах жизни. А это дело политическое! Политическое это дело, блядь! Ты меня понял, козел? Осел! И косолапый мишка!..
Признаться, экспрессивная речь господина банкира мне понравилась, я понял, что с этим затейным словесником можно найти общий язык и договориться. Странно, что молодые выдвиженцы не смогли с ним прийти к общему знаменателю. Ах, да, простите-простите, они у нас выражаются исключительно на древнеславянской, понимаешь, вязе или на англо-немецо-французском-сейшельском фуй-фуй. Глухой, как говорится в таких клинических случаях, слепого не уразумеет.
Наконец и я получил возможность продемонстрировать миру свои лингвистические способности и возможности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125