До полосы света, выбивающейся из-за приоткрытой двери номера 6016. Я вновь был передан в новые руки - двум молодящимся господам с характерными лицами из силовых, как нынче выражаются, структур. Находились СС-овцы в небольшом и комфортабельном холле, освещенном дежурным светом. По их корректному приглашению я плюхнулся в кожаное кресло, похожее на то, бегемотное, куда я, как оказывается, так бесталанно тыкал "жучков".
- Лопухин Иван Павлович, - угадал один из героев новой России и направил на меня лампу, от света коей я тотчас же ослеп, как наш рязанский крот-энтузиаст, прорывший запасной ход в штат Алабама и по этой причине перепутавший все часовые пояса.
- Эй, дядя, - сказал я. - Так дело не пойдет. Что за методы? Я в застенках? Или где?..
И добился своего - наш конфиденциальный разговор продолжился в уютном полумраке. Правда, поначалу мы плохо понимали друг друга. Моих собеседников интересовала вся моя родословная, начиная с IХ века. Кажется, они пытались обнаружить во мне графскую дистиллированную кровушку? В конце концов я заявил, что ночная морока мне порядком остоп( )здила, как они сами; я, конечно, могу запечатлеться вместе с ними на долгую память, однако это не есть решение проблемы, из-за которой, собственно, мы здесь все собрались.
- Ну хорошо, - согласились со мной. - Предположим, что вы, молодой человек, говорите правду, а где гарантии, что вы не человек из "Дельты".
- Тогда я из "Омеги", - невольно засмеялся. - Между прочим, банкир уверен, что я человек Лиськина. И что же? После этого не жить?
- То есть вы встречались с Марком Марковичем?
- Почему бы и нет?
- Зачем?
- Чтобы крестить детей, черт возьми, - занервничал я. - Господа, если скажу, что хотел организовать фоторепортаж, вы мне не поверите...
- Фоторепортаж?!
- А почему бы и нет? Я - папарацци, - и взял в руки "Nikon". - Могу и о ваших трудовых буднях...
Меня сдержанно поблагодарили за честь, но отказались, и мы наконец вспомнили о супруге господина Любошица. Мои собеседники хитрыми вопросами попытались было узнать, какие такие отношения между мной и Александрой? Когда мне осточертело изображать ангелочка, я признался, что у нас love, и не только духа, но и плоти...
На этих бесстыдных словах дверь в соседнюю комнату неожиданно отворилась и на пороге... муж?! Я было перетрухал: ну все, сейчас Ваньку сладят секвестр нижнего регистра, да выяснилось, что это господин Степанов Виктор Иванович с которым я имел счастье уже общаться по телефону. Был секретарь сухопар, подвижен лицом и насмешлив:
- Очень. Очень приятно познакомиться, - пожал руку. - Парижский Михаил Михайлович Лопухин не ваш ли родственник?..
- Я знаю дядюшку из Чикаго, - уверенно отвечал я. - По какой-то там линии. Александр Александрович, кажется? Он женился на гречке... в смысле, гречанке, чудная, надо сказать, женщина...
- Что вы говорите?
- Да, наша ветвь... эээ... ветвистая, - изобразил руками гносеологическое древо, толком не понимая, зачем так безбожно вру. - По всему миру, так сказать...
- Прекрасно-прекрасно.
- А где господин Любошиц, что-то я его не вижу? - решил перейти в наступление.
- Он у нас человек государственный, - тонко усмехнулся Степанов. Занятой. И поручил мне решать все вопросы.
- Брезгует начальничек, - сделал я странный вывод. - Не желает общаться с графом из народа?
- Ничуть, - удивился секретарь. - Он больше по экономической части, а здесь, как я понимаю, криминальная...
Я вынужден был согласиться: пахнет уголовщиной, как сыром рокфором в знаменитом педерастически-парикмахерском салоне на Арбате. Тогда какие могут быть вопросы к товарищу Любошицу? Никаких, признался я, но я уже более часа занимаюсь хрен знаем чем, только не поисками выхода из ахового для Александры положения. Меня успокоили - времени достаточно для того, чтобы вырвать из неприятельских лап своевольную заложницу. Господин Любощиц очень огорчен, и прежде всего вызывающим поведением супруги. Всего этого следовало было ждать. Разумеется, меры будут приняты.
- И что? - не понял я.
- Спасибо за помощь.
- И все? - наконец докумекал. - Я свободен? А обмен? Они без меня не будут...
- Будут, Ваня, будут, - твердо уверил в обратном господин Степанов. Мы найдем... хм... консенсус.
- Не уверен, - обиделся я. - Они пойдут войной.
- Слова-слова, - равнодушно отмахнулся секретарь. - У нас есть... эээ... рычаги воздействия.
- Видео?
- Это мелочь, мой друг.
Кажется, аудиенция моя заканчивалась весьма неудачно. При ближайшем рассмотрении я, как товар, оказался залежалым и без знака качества. Я почувствовал себя Ванькой, которого так и не пустили в барскую, осветленную пригожим деньком усадебку; спасибо хоть борзых не спустили.
Право, не могу объяснить внятно, почему, выбираясь из кресельной западни для последующего невыразительного ухода, я признался, что Александру хотят обменять на информацию по программе "S". Интересно, спросил я, что это за проклятая программа, оцененная в человеческую жизнь? Вопрос, право, задал без особого на то глубокого смысла. Скорее всего по профессиональной привычке не оставлять загадок. Чтобы спать спокойно. Итак, я спросил:
- А не проще Александру обменять на программу "S". Это, кстати, что? Вроде программы "Дети России" иль чего покруче? - и шкурой почувствовал, как благодушная атмосфера в холле изменилась.
Что такое? Неужто я незатейливо вломился в запретную тему, совершенно секретную. Во всяком случае, благость господина Степанова исчезла, будто её и не было, а два СС-овца тянули руки к невидимым кобурам под пиджаками от покойного Версаче. Впрочем, ситуацию я утрирую, однако то, что мой вопрос-гравий угодил в строгий и точный механизм, нарушив его привычный ход, это факт. Правда, секретарь попытался замаскировать свой интерес и, позевывая, поинтересовался, мол, откуда Ванюхе Лопухину известно об этом "S"?
- Отсюда, - ощущал себя юным пионером, выуживая из кармана аудиокассету. - Господин, однако, Берековский...
Вещдок был тотчас же истребован. Как бы со скукой, мол, просто интересно, что там наболтал господин банкир в пылу полемики? И с этими словами Степанов Виктор Иванович удалился в соседнюю комнату. А я остался под неусыпным наблюдением СС-овцев.
Так-так, веселые дела, задумался я, подойдя к окну, откуда открывался чудный промышленный пейзаж на Москву-реку и на строящийся в муках и концептуальных спорах памятник Первому реформатору и костоправу. С планами будущего переустройства земли Российской, сжатыми в поднятой руке до дубинковидного состояния.
Темна, дика и таинственна наша история: много было в ней желающих повести за собой народец в светлое далеко, освещая ему путь огнем из пламенных посулов. И людишки верили, и покорно брели за неверным светом чадящих факелов, не понимая, что раньше или позже наступит вселенская мгла, где будут хрустеть их хрупко-фарфорные кости да корчится в страданиях окровавленные души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
- Лопухин Иван Павлович, - угадал один из героев новой России и направил на меня лампу, от света коей я тотчас же ослеп, как наш рязанский крот-энтузиаст, прорывший запасной ход в штат Алабама и по этой причине перепутавший все часовые пояса.
- Эй, дядя, - сказал я. - Так дело не пойдет. Что за методы? Я в застенках? Или где?..
И добился своего - наш конфиденциальный разговор продолжился в уютном полумраке. Правда, поначалу мы плохо понимали друг друга. Моих собеседников интересовала вся моя родословная, начиная с IХ века. Кажется, они пытались обнаружить во мне графскую дистиллированную кровушку? В конце концов я заявил, что ночная морока мне порядком остоп( )здила, как они сами; я, конечно, могу запечатлеться вместе с ними на долгую память, однако это не есть решение проблемы, из-за которой, собственно, мы здесь все собрались.
- Ну хорошо, - согласились со мной. - Предположим, что вы, молодой человек, говорите правду, а где гарантии, что вы не человек из "Дельты".
- Тогда я из "Омеги", - невольно засмеялся. - Между прочим, банкир уверен, что я человек Лиськина. И что же? После этого не жить?
- То есть вы встречались с Марком Марковичем?
- Почему бы и нет?
- Зачем?
- Чтобы крестить детей, черт возьми, - занервничал я. - Господа, если скажу, что хотел организовать фоторепортаж, вы мне не поверите...
- Фоторепортаж?!
- А почему бы и нет? Я - папарацци, - и взял в руки "Nikon". - Могу и о ваших трудовых буднях...
Меня сдержанно поблагодарили за честь, но отказались, и мы наконец вспомнили о супруге господина Любошица. Мои собеседники хитрыми вопросами попытались было узнать, какие такие отношения между мной и Александрой? Когда мне осточертело изображать ангелочка, я признался, что у нас love, и не только духа, но и плоти...
На этих бесстыдных словах дверь в соседнюю комнату неожиданно отворилась и на пороге... муж?! Я было перетрухал: ну все, сейчас Ваньку сладят секвестр нижнего регистра, да выяснилось, что это господин Степанов Виктор Иванович с которым я имел счастье уже общаться по телефону. Был секретарь сухопар, подвижен лицом и насмешлив:
- Очень. Очень приятно познакомиться, - пожал руку. - Парижский Михаил Михайлович Лопухин не ваш ли родственник?..
- Я знаю дядюшку из Чикаго, - уверенно отвечал я. - По какой-то там линии. Александр Александрович, кажется? Он женился на гречке... в смысле, гречанке, чудная, надо сказать, женщина...
- Что вы говорите?
- Да, наша ветвь... эээ... ветвистая, - изобразил руками гносеологическое древо, толком не понимая, зачем так безбожно вру. - По всему миру, так сказать...
- Прекрасно-прекрасно.
- А где господин Любошиц, что-то я его не вижу? - решил перейти в наступление.
- Он у нас человек государственный, - тонко усмехнулся Степанов. Занятой. И поручил мне решать все вопросы.
- Брезгует начальничек, - сделал я странный вывод. - Не желает общаться с графом из народа?
- Ничуть, - удивился секретарь. - Он больше по экономической части, а здесь, как я понимаю, криминальная...
Я вынужден был согласиться: пахнет уголовщиной, как сыром рокфором в знаменитом педерастически-парикмахерском салоне на Арбате. Тогда какие могут быть вопросы к товарищу Любошицу? Никаких, признался я, но я уже более часа занимаюсь хрен знаем чем, только не поисками выхода из ахового для Александры положения. Меня успокоили - времени достаточно для того, чтобы вырвать из неприятельских лап своевольную заложницу. Господин Любощиц очень огорчен, и прежде всего вызывающим поведением супруги. Всего этого следовало было ждать. Разумеется, меры будут приняты.
- И что? - не понял я.
- Спасибо за помощь.
- И все? - наконец докумекал. - Я свободен? А обмен? Они без меня не будут...
- Будут, Ваня, будут, - твердо уверил в обратном господин Степанов. Мы найдем... хм... консенсус.
- Не уверен, - обиделся я. - Они пойдут войной.
- Слова-слова, - равнодушно отмахнулся секретарь. - У нас есть... эээ... рычаги воздействия.
- Видео?
- Это мелочь, мой друг.
Кажется, аудиенция моя заканчивалась весьма неудачно. При ближайшем рассмотрении я, как товар, оказался залежалым и без знака качества. Я почувствовал себя Ванькой, которого так и не пустили в барскую, осветленную пригожим деньком усадебку; спасибо хоть борзых не спустили.
Право, не могу объяснить внятно, почему, выбираясь из кресельной западни для последующего невыразительного ухода, я признался, что Александру хотят обменять на информацию по программе "S". Интересно, спросил я, что это за проклятая программа, оцененная в человеческую жизнь? Вопрос, право, задал без особого на то глубокого смысла. Скорее всего по профессиональной привычке не оставлять загадок. Чтобы спать спокойно. Итак, я спросил:
- А не проще Александру обменять на программу "S". Это, кстати, что? Вроде программы "Дети России" иль чего покруче? - и шкурой почувствовал, как благодушная атмосфера в холле изменилась.
Что такое? Неужто я незатейливо вломился в запретную тему, совершенно секретную. Во всяком случае, благость господина Степанова исчезла, будто её и не было, а два СС-овца тянули руки к невидимым кобурам под пиджаками от покойного Версаче. Впрочем, ситуацию я утрирую, однако то, что мой вопрос-гравий угодил в строгий и точный механизм, нарушив его привычный ход, это факт. Правда, секретарь попытался замаскировать свой интерес и, позевывая, поинтересовался, мол, откуда Ванюхе Лопухину известно об этом "S"?
- Отсюда, - ощущал себя юным пионером, выуживая из кармана аудиокассету. - Господин, однако, Берековский...
Вещдок был тотчас же истребован. Как бы со скукой, мол, просто интересно, что там наболтал господин банкир в пылу полемики? И с этими словами Степанов Виктор Иванович удалился в соседнюю комнату. А я остался под неусыпным наблюдением СС-овцев.
Так-так, веселые дела, задумался я, подойдя к окну, откуда открывался чудный промышленный пейзаж на Москву-реку и на строящийся в муках и концептуальных спорах памятник Первому реформатору и костоправу. С планами будущего переустройства земли Российской, сжатыми в поднятой руке до дубинковидного состояния.
Темна, дика и таинственна наша история: много было в ней желающих повести за собой народец в светлое далеко, освещая ему путь огнем из пламенных посулов. И людишки верили, и покорно брели за неверным светом чадящих факелов, не понимая, что раньше или позже наступит вселенская мгла, где будут хрустеть их хрупко-фарфорные кости да корчится в страданиях окровавленные души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125