– Это самое уютное место в этом старом доме. Нам никто не помешает.
Они прошли на застекленную веранду, откуда открывался прекрасный вид на великолепный сад. Там стояли легкие бамбуковые диванчики и пара кресел-качалок. Умелая рука как бы в беспорядке расставила тут и там экзотические растения. Солнце лило сквозь стекла приятное тепло.
– Устраивайтесь, – сказала Нэнси, указывая на кресло. Марк сел, отдавшись легкому покачиванию.
– Можно, я задам вам первый же вопрос, что пришел мне в голову? – спросил журналист.
– Вы абсолютно свободны, как и вчера, – ответила женщина, изящно опустившись на диванчик.
– Почему вы так одеты?
– Вы устали, мистер Фосетт, – заметила Нэнси, уходя от ответа, – вам надо отдохнуть.
Бессонная ночь действительно оставила свой отпечаток на лице Марка. Он был небрит, а под глазами – синие круги.
– Прежде чем я удалюсь на отдых, ответьте мне, что происходит? – спросил Марк, растерянно озираясь.
– Неужели надо объяснять, мистер Фосетт? – Нэнси смотрела на него снисходительно, словно на мальчишку, что дальше собственного носа не видит.
– Вокруг меня создалась пустота, – признался он. – Из Нью-Йорка сообщили, что мое расследование их больше не интересует. Редактор требует, чтобы я вернулся, отказавшись от интервью. Джанни Риччи со всей семьей сбежал, а мне оставил записку и советует немедленно уезжать. В гостиницу принесли вот этот билет на самолет. Еще один совет уехать…
Он положил на стол билет, Нэнси взяла его, внимательно рассмотрела.
– Вы не вняли советам. Самолет улетел без вас, – произнесла она.
– В моем номере поработала целая шайка, – не обращая внимания на слова Нэнси, продолжал Марк. – Все переломали, а что не сломали, захватили с собой. В том числе и запись нашей беседы в монастыре.
– И вас очень огорчают последние события…
– Я ничего не понимаю… – Спокойствие Нэнси действовало на журналиста угнетающе.
– Или не хотите понять?
Журналист колебался; его терзали то профессиональный репортерский интерес, то обычный человеческий страх. Марк чувствовал себя не в своей тарелке и не знал, как действовать. Нэнси с бесстрастной улыбкой гостеприимной хозяйки дома наблюдала за страданиями собеседника, но, похоже, ей совсем не хотелось помочь Фосетту разрешить мучившие его сомнения.
– Понимаете, – попытался объяснить Марк. – Все, о чем мы говорили вчера, словно стерли. Словно я никогда ничего не слышал… Уверен, вы прекрасно меня понимаете… Я запутался, я ищу выход из этого лабиринта. Знаете, чего бы мне хотелось? Заснуть, а проснувшись, обнаружить, что мне просто приснился кошмарный сон…
– Вам следует отдохнуть…
Фосетт продолжал, не обращая внимания на ее слова:
– Видите ли, миссис Карр, меня преследует воспоминание о смерти Натали Гудмен. А сегодня ночью я вспомнил слова одного из крестных отцов «Коза Ностры»: «Кто пытается разобраться в делах мафии, не проживет достаточно долго, чтобы разобраться в этом до конца».
Нэнси слушала его с вежливым вниманием, но позволила себе иронически улыбнуться.
– Кто слышал пение сирен, не возвращался живым на Итаку, – процитировала она.
– Вы согласны с моим мнением? – спросил Марк.
– Всего лишь вспомнилась строчка из школьной программы, и ничего больше.
– Неужели я так далек от правды? Неужели фантазирую? Неужели та действительность, с которой я столкнулся, в конце концов раздавит меня? Что со мной будет, скажите, миссис Карр?
– Не называйте меня «миссис Карр», – спокойно произнесла женщина. – Четыре года назад я развелась с профессором Карром. Я теперь всего лишь монахиня. И не смотрите на одежду. Иногда нам позволяется одеваться подобным образом.
– Тогда, сестра Анна, скажите, что происходит… Может, начал действовать Неарко Лателла?
Мысль показалась Марку вполне допустимой.
– Может, сын Фрэнка, изгнанный из семьи и сосланный на Сицилию, решил взять реванш?
Тут журналист сам почувствовал, что его догадки выглядят неубедительно.
– Ну что вы! Неарко – скучный, безвредный старик, – улыбнулась Нэнси. – С тех пор как умерла его жена, он даже перестал следить за нравственностью слуг в собственном доме. После смерти старого Фрэнка Джуниор не раз предлагал отцу переселиться в Америку. Но Неарко устроился в Агридженте и никуда не хочет уезжать.
– Тогда, может, молодой Альберт Ла Манна снова развязал войну? – попытался угадать журналист, которому очень хотелось понять, кто же его преследует.
– Без комментариев, – сказала Нэнси.
– Значит, верно? Внук Альберта Кинничи, сын Джо Ла Манны решил выступить против вас. Вы пытались стать мэром, а он хотел помешать вам. А теперь, узнав, что вы говорили со мной, он пытается уничтожить нас обоих. Верно? Рассказывать дальше?
– Не имею ни малейшего намерения прерывать ваше повествование.
– Значит, все так и есть. Вы почувствовали опасность и бросились к Хосе Висенте Доминичи искать защиты.
Нэнси дружески и сочувственно улыбнулась.
– Вы так далеки от реальности, мистер Фосетт! Молодой, как вы его называете, Альберт Ла Манна теперь солидный господин. Он руководит реабилитационным центром для калек. Ему помогают жена Бренда и старший сын Рон. Нет, мистер Фосетт, вас совсем не туда занесло. Между нашими семьями нет никакой вражды, да и семей больше нет.
– Но в интервью, данном Натали Гудмен, вы утверждали, что мафия существует. Так она есть или я ее выдумал?
Журналист хотел получить исчерпывающее объяснение. На лице Нэнси появилось выражение, напоминающее выражение учительницы, вынужденной растолковывать понятными словами кое-что не слишком понятливому ученику.
– Мафия, мистер Фосетт, конечно, существует. И она сильна, как никогда. Она стала опасней, активней, коварней, потому что действует под легальным прикрытием. Мафия – в политике, в суде, в полиции. За пультом управления нашим обществом стоит мафия. Она проникла в банки и в транснациональные корпорации. На ее ответственности – потрясения и обвалы на биржах. – Нэнси на мгновение замолкла, но тут же продолжила: – Поймите, Капоне, Лучано, Лателла, Ла Манна, знаменитые крестные отцы, на самом деле не играли такую уж важную роль в жизни страны. Многое им просто приписывали.
– Конечно, они всего лишь организовали общество взаимопомощи, – съехидничал Марк.
– О, нет! Они убивали, грабили, вымогали деньги. Но, в конце концов, это были лишь орудия в руках тех, кто занимал очень высокое положение и вел свою игру. Как адвокат и как депутат я помогала кое-кому из мафиози. Но я никогда не обижала слабого, не грабила неимущего, не толкала девушек на путь проституции, а подростков – к наркотикам. Наоборот, я всегда боролась против подобных вещей.
– Похоже, на кодекс чести мафиози, – иронически заметил журналист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Они прошли на застекленную веранду, откуда открывался прекрасный вид на великолепный сад. Там стояли легкие бамбуковые диванчики и пара кресел-качалок. Умелая рука как бы в беспорядке расставила тут и там экзотические растения. Солнце лило сквозь стекла приятное тепло.
– Устраивайтесь, – сказала Нэнси, указывая на кресло. Марк сел, отдавшись легкому покачиванию.
– Можно, я задам вам первый же вопрос, что пришел мне в голову? – спросил журналист.
– Вы абсолютно свободны, как и вчера, – ответила женщина, изящно опустившись на диванчик.
– Почему вы так одеты?
– Вы устали, мистер Фосетт, – заметила Нэнси, уходя от ответа, – вам надо отдохнуть.
Бессонная ночь действительно оставила свой отпечаток на лице Марка. Он был небрит, а под глазами – синие круги.
– Прежде чем я удалюсь на отдых, ответьте мне, что происходит? – спросил Марк, растерянно озираясь.
– Неужели надо объяснять, мистер Фосетт? – Нэнси смотрела на него снисходительно, словно на мальчишку, что дальше собственного носа не видит.
– Вокруг меня создалась пустота, – признался он. – Из Нью-Йорка сообщили, что мое расследование их больше не интересует. Редактор требует, чтобы я вернулся, отказавшись от интервью. Джанни Риччи со всей семьей сбежал, а мне оставил записку и советует немедленно уезжать. В гостиницу принесли вот этот билет на самолет. Еще один совет уехать…
Он положил на стол билет, Нэнси взяла его, внимательно рассмотрела.
– Вы не вняли советам. Самолет улетел без вас, – произнесла она.
– В моем номере поработала целая шайка, – не обращая внимания на слова Нэнси, продолжал Марк. – Все переломали, а что не сломали, захватили с собой. В том числе и запись нашей беседы в монастыре.
– И вас очень огорчают последние события…
– Я ничего не понимаю… – Спокойствие Нэнси действовало на журналиста угнетающе.
– Или не хотите понять?
Журналист колебался; его терзали то профессиональный репортерский интерес, то обычный человеческий страх. Марк чувствовал себя не в своей тарелке и не знал, как действовать. Нэнси с бесстрастной улыбкой гостеприимной хозяйки дома наблюдала за страданиями собеседника, но, похоже, ей совсем не хотелось помочь Фосетту разрешить мучившие его сомнения.
– Понимаете, – попытался объяснить Марк. – Все, о чем мы говорили вчера, словно стерли. Словно я никогда ничего не слышал… Уверен, вы прекрасно меня понимаете… Я запутался, я ищу выход из этого лабиринта. Знаете, чего бы мне хотелось? Заснуть, а проснувшись, обнаружить, что мне просто приснился кошмарный сон…
– Вам следует отдохнуть…
Фосетт продолжал, не обращая внимания на ее слова:
– Видите ли, миссис Карр, меня преследует воспоминание о смерти Натали Гудмен. А сегодня ночью я вспомнил слова одного из крестных отцов «Коза Ностры»: «Кто пытается разобраться в делах мафии, не проживет достаточно долго, чтобы разобраться в этом до конца».
Нэнси слушала его с вежливым вниманием, но позволила себе иронически улыбнуться.
– Кто слышал пение сирен, не возвращался живым на Итаку, – процитировала она.
– Вы согласны с моим мнением? – спросил Марк.
– Всего лишь вспомнилась строчка из школьной программы, и ничего больше.
– Неужели я так далек от правды? Неужели фантазирую? Неужели та действительность, с которой я столкнулся, в конце концов раздавит меня? Что со мной будет, скажите, миссис Карр?
– Не называйте меня «миссис Карр», – спокойно произнесла женщина. – Четыре года назад я развелась с профессором Карром. Я теперь всего лишь монахиня. И не смотрите на одежду. Иногда нам позволяется одеваться подобным образом.
– Тогда, сестра Анна, скажите, что происходит… Может, начал действовать Неарко Лателла?
Мысль показалась Марку вполне допустимой.
– Может, сын Фрэнка, изгнанный из семьи и сосланный на Сицилию, решил взять реванш?
Тут журналист сам почувствовал, что его догадки выглядят неубедительно.
– Ну что вы! Неарко – скучный, безвредный старик, – улыбнулась Нэнси. – С тех пор как умерла его жена, он даже перестал следить за нравственностью слуг в собственном доме. После смерти старого Фрэнка Джуниор не раз предлагал отцу переселиться в Америку. Но Неарко устроился в Агридженте и никуда не хочет уезжать.
– Тогда, может, молодой Альберт Ла Манна снова развязал войну? – попытался угадать журналист, которому очень хотелось понять, кто же его преследует.
– Без комментариев, – сказала Нэнси.
– Значит, верно? Внук Альберта Кинничи, сын Джо Ла Манны решил выступить против вас. Вы пытались стать мэром, а он хотел помешать вам. А теперь, узнав, что вы говорили со мной, он пытается уничтожить нас обоих. Верно? Рассказывать дальше?
– Не имею ни малейшего намерения прерывать ваше повествование.
– Значит, все так и есть. Вы почувствовали опасность и бросились к Хосе Висенте Доминичи искать защиты.
Нэнси дружески и сочувственно улыбнулась.
– Вы так далеки от реальности, мистер Фосетт! Молодой, как вы его называете, Альберт Ла Манна теперь солидный господин. Он руководит реабилитационным центром для калек. Ему помогают жена Бренда и старший сын Рон. Нет, мистер Фосетт, вас совсем не туда занесло. Между нашими семьями нет никакой вражды, да и семей больше нет.
– Но в интервью, данном Натали Гудмен, вы утверждали, что мафия существует. Так она есть или я ее выдумал?
Журналист хотел получить исчерпывающее объяснение. На лице Нэнси появилось выражение, напоминающее выражение учительницы, вынужденной растолковывать понятными словами кое-что не слишком понятливому ученику.
– Мафия, мистер Фосетт, конечно, существует. И она сильна, как никогда. Она стала опасней, активней, коварней, потому что действует под легальным прикрытием. Мафия – в политике, в суде, в полиции. За пультом управления нашим обществом стоит мафия. Она проникла в банки и в транснациональные корпорации. На ее ответственности – потрясения и обвалы на биржах. – Нэнси на мгновение замолкла, но тут же продолжила: – Поймите, Капоне, Лучано, Лателла, Ла Манна, знаменитые крестные отцы, на самом деле не играли такую уж важную роль в жизни страны. Многое им просто приписывали.
– Конечно, они всего лишь организовали общество взаимопомощи, – съехидничал Марк.
– О, нет! Они убивали, грабили, вымогали деньги. Но, в конце концов, это были лишь орудия в руках тех, кто занимал очень высокое положение и вел свою игру. Как адвокат и как депутат я помогала кое-кому из мафиози. Но я никогда не обижала слабого, не грабила неимущего, не толкала девушек на путь проституции, а подростков – к наркотикам. Наоборот, я всегда боролась против подобных вещей.
– Похоже, на кодекс чести мафиози, – иронически заметил журналист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81