Поэтому предложение Лидии в качестве сюрприза устроить для него праздничный ужин в честь возвращения домой после двухнедельной отсидки очень мне понравилось. Это было особенно кстати, учитывая, что с Эриком мы так и не познакомились ввиду непредвиденного пребывания Принцессы на казенном обеспечении. Кроме того, я решил, что время для знакомства Принцессы с дизайнером Эриком, женихом Лидии, выбрано нами вполне удачно: в его присутствии мы вряд ли сцепимся всерьез.
Единственная загвоздка с сюрпризом оказалась в том, что Принцессу – с этого момента я снова буду называть его Джерардом – выпустили несколько раньше, чем мы рассчитывали, и в результате ужин готовил он сам. Расположение духа у него было самое счастливое; вероятно, сказывалось благотворное действие выхода на волю.
Встречаться с другом Лидии ни мне, ни Джерарду не горело: гораздо важнее было успеть наругаться всласть. Я чувствовал себя до странности подавленным. Утром пришло письмо от Эмили, которая закончила первый этап своих антарктических изысканий. Мое письмо она, вероятно, не получила, поскольку ни словом о нем не упомянула. В экспедиции она чудесно проводила время и спала с геологом по имени Джон. О намерении порвать со мною прямо не говорилось, но, читая между строк, я намек понял. И, несмотря на перспективу представить ей Элис, когда она вернется, мысль о том, что меня бросили ради какого-то камнетеса, не давала мне покоя. У него даже приличной работы в СМИ нет.
Джерард кинулся звонить Элис из автомата, как только вышел из тюрьмы. Это я знал, поскольку она тут же перезвонила мне, чтобы отчитаться и предупредить, что он уже едет домой. Ей он сказал, что на две недели уезжал в служебную командировку; она ответила, что знает, где он был. Почему-то она согласилась встретиться с ним, «чтобы решить пару вопросов».
– Надеюсь, его влечение к тебе вы обсуждать не будете? – спросил я без намека на юмор.
– Ну что ты, – заверила Элис, хотя, ясное дело, ради этого и назначена встреча, а иначе я и спрашивать не стал бы.
Ни на какие кулинарные изыски мы с Джерардом не отважились: он – поскольку после тюрьмы не было настроения, а я так вообще не умею, поэтому мы просто закупили в супермаркете гору готовой еды, несколько бутылок вина и сели за стол напиваться и ждать счастливую пару.
Знакомство с Эриком меня несколько волновало, однако я искренне радовался, что Лидия нашла себе нового друга, или, если угодно, жениха. Вдруг его появление ознаменует начало наших с нею новых отношений, честных и открытых, и мне уже не придется все время следить, что я говорю. Никаких особых секретов у меня нет, к проституткам не хожу; нет и тайных желаний (например, пойти к проституткам), реализовать которые не хватает смелости. Просто с Лидией я встречался по велению сердца и головы, но не органов размножения. Она невероятно умна, интересна, хороша собой (если знаешь, чего ищешь), и в чем-то мы с нею родственные души. Тут большего и желать не приходится. Мы любим одну и ту же музыку, фильмы, книги – да почти все. Но, увы, она меня не заводит, потому что внешне она не в моем вкусе. Появление Эрика убедит ее в собственной привлекательности, и я смогу быть честнее и раскованнее.
Удивительно, как мы сумели продержаться вместе целых два или три года – наверное, все же два, – пока он нас не разлучил.
Я не хотел порывать с Лидией, поскольку убедил себя, что при столь полном духовном родстве наша физическая несовместимость не важна. В пятьдесят все выглядят одинаково, а после пятидесяти можно прожить вместе еще полвека. Логика очевидна: было бы лучше остаться с женщиной, которую я так люблю, чем встречаться с кем-то, кто нравится сильнее, но понимает меньше. Не хочется обнаружить, что мне нечего сказать матери своих детей, когда они разлетятся кто куда и мы впервые за восемнадцать лет сядем обедать вдвоем. Вот какой фигней я забивал себе мозги почти двадцать четыре месяца.
Я смотрел на красивых девушек в кафе, барах или журналах и думал: хочу такую, почему нельзя? Уверен, Лидия тоже видела, что я смотрю. На упрек любой другой девушки я отшутился бы: «Ну да, смотрю, конечно, такие красавицы ведь не каждый день попадаются». И девушка не обиделась бы, потому что это к ней я тянулся в полусне поутру, ее руку машинально ловил на прогулке в парке, с нею встречался взглядом. С Лидией было сложнее, поскольку хоть делал я все то же самое, но из вежливости, а не от страсти. Нет, в то время я еще не знал всепожирающей страсти, настоящей страсти, что кипит и бурлит полгода, а потом проходит без всяких неприятных последствий. С Лидией такое даже не начиналось.
Не то что с ее предшественницей, помешанной на искусстве немкой, с которой я познакомился, когда она позвонила мне в дверь, чтобы спросить, не нашего ли щенка подобрала на улице. Знаю, в мужских журналах подобные истории обычно предваряются словами «никто из ваших читателей этому не поверит», но, честное слово, так оно все и было. Несмотря на сразу два ненавистных мне качества – ее пламенную любовь к искусству и немецкое происхождение (простите, я знаю, что это нехорошо, но они сами начали), – а также весьма неприятную, безумно неестественную манеру поведения, наш роман был столь бурным, что я втайне ждал письма от соседских кроликов с просьбой угомониться во имя приличия. Девушку эту я бросил ради Лидии, потом, разумеется, жалел, и, естественно, мы еще раз переспали спьяну, встретившись, чтобы обменяться вещами, забытыми друг у друга дома, но, пожалуй, все-таки я поступил правильно.
При всем моем бескорыстии, я был удивлен, чтобы не сказать большего, когда Лидия в конце концов бросила меня сама, объяснив это недостатком физического влечения. Я же терпел. С ее уходом мне стало совсем нечего делать по выходным, но месяца через два мы начали встречаться снова, и, как взрослые, зрелые люди, открыто обсуждали своих новых партнеров, которых у нас на самом деле не было. Наконец она подцепила какого-то мальчика по имени Кевин, которому, по-моему, физически нравилась не больше, чем мне, и духовно их тоже мало что связывало. Несмотря на то что он был мятежный фотограф, а Лидия имела высокооплачиваемую работу в крупной фирме, он тем не менее считал себя вправе демонстрировать, насколько он умнее, постоянно выискивая в ее речи грамматические ошибки.
Я искренне недоумевал, почему она не найдет себе кого-нибудь получше, ведь для понимающего человека она просто находка. После разрыва с Кевином она почти год мыкалась одна, я же волочился за каждой юбкой. Мы с Лидией очень разные: я человек нормальный, а она – человек возвышенный и утонченный. Пока я старался минимальными усилиями получить максимум удовольствия и найти приличную подругу, открытую нестандартным предложениям типа любви втроем, Лидию занимали вещи иного порядка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Единственная загвоздка с сюрпризом оказалась в том, что Принцессу – с этого момента я снова буду называть его Джерардом – выпустили несколько раньше, чем мы рассчитывали, и в результате ужин готовил он сам. Расположение духа у него было самое счастливое; вероятно, сказывалось благотворное действие выхода на волю.
Встречаться с другом Лидии ни мне, ни Джерарду не горело: гораздо важнее было успеть наругаться всласть. Я чувствовал себя до странности подавленным. Утром пришло письмо от Эмили, которая закончила первый этап своих антарктических изысканий. Мое письмо она, вероятно, не получила, поскольку ни словом о нем не упомянула. В экспедиции она чудесно проводила время и спала с геологом по имени Джон. О намерении порвать со мною прямо не говорилось, но, читая между строк, я намек понял. И, несмотря на перспективу представить ей Элис, когда она вернется, мысль о том, что меня бросили ради какого-то камнетеса, не давала мне покоя. У него даже приличной работы в СМИ нет.
Джерард кинулся звонить Элис из автомата, как только вышел из тюрьмы. Это я знал, поскольку она тут же перезвонила мне, чтобы отчитаться и предупредить, что он уже едет домой. Ей он сказал, что на две недели уезжал в служебную командировку; она ответила, что знает, где он был. Почему-то она согласилась встретиться с ним, «чтобы решить пару вопросов».
– Надеюсь, его влечение к тебе вы обсуждать не будете? – спросил я без намека на юмор.
– Ну что ты, – заверила Элис, хотя, ясное дело, ради этого и назначена встреча, а иначе я и спрашивать не стал бы.
Ни на какие кулинарные изыски мы с Джерардом не отважились: он – поскольку после тюрьмы не было настроения, а я так вообще не умею, поэтому мы просто закупили в супермаркете гору готовой еды, несколько бутылок вина и сели за стол напиваться и ждать счастливую пару.
Знакомство с Эриком меня несколько волновало, однако я искренне радовался, что Лидия нашла себе нового друга, или, если угодно, жениха. Вдруг его появление ознаменует начало наших с нею новых отношений, честных и открытых, и мне уже не придется все время следить, что я говорю. Никаких особых секретов у меня нет, к проституткам не хожу; нет и тайных желаний (например, пойти к проституткам), реализовать которые не хватает смелости. Просто с Лидией я встречался по велению сердца и головы, но не органов размножения. Она невероятно умна, интересна, хороша собой (если знаешь, чего ищешь), и в чем-то мы с нею родственные души. Тут большего и желать не приходится. Мы любим одну и ту же музыку, фильмы, книги – да почти все. Но, увы, она меня не заводит, потому что внешне она не в моем вкусе. Появление Эрика убедит ее в собственной привлекательности, и я смогу быть честнее и раскованнее.
Удивительно, как мы сумели продержаться вместе целых два или три года – наверное, все же два, – пока он нас не разлучил.
Я не хотел порывать с Лидией, поскольку убедил себя, что при столь полном духовном родстве наша физическая несовместимость не важна. В пятьдесят все выглядят одинаково, а после пятидесяти можно прожить вместе еще полвека. Логика очевидна: было бы лучше остаться с женщиной, которую я так люблю, чем встречаться с кем-то, кто нравится сильнее, но понимает меньше. Не хочется обнаружить, что мне нечего сказать матери своих детей, когда они разлетятся кто куда и мы впервые за восемнадцать лет сядем обедать вдвоем. Вот какой фигней я забивал себе мозги почти двадцать четыре месяца.
Я смотрел на красивых девушек в кафе, барах или журналах и думал: хочу такую, почему нельзя? Уверен, Лидия тоже видела, что я смотрю. На упрек любой другой девушки я отшутился бы: «Ну да, смотрю, конечно, такие красавицы ведь не каждый день попадаются». И девушка не обиделась бы, потому что это к ней я тянулся в полусне поутру, ее руку машинально ловил на прогулке в парке, с нею встречался взглядом. С Лидией было сложнее, поскольку хоть делал я все то же самое, но из вежливости, а не от страсти. Нет, в то время я еще не знал всепожирающей страсти, настоящей страсти, что кипит и бурлит полгода, а потом проходит без всяких неприятных последствий. С Лидией такое даже не начиналось.
Не то что с ее предшественницей, помешанной на искусстве немкой, с которой я познакомился, когда она позвонила мне в дверь, чтобы спросить, не нашего ли щенка подобрала на улице. Знаю, в мужских журналах подобные истории обычно предваряются словами «никто из ваших читателей этому не поверит», но, честное слово, так оно все и было. Несмотря на сразу два ненавистных мне качества – ее пламенную любовь к искусству и немецкое происхождение (простите, я знаю, что это нехорошо, но они сами начали), – а также весьма неприятную, безумно неестественную манеру поведения, наш роман был столь бурным, что я втайне ждал письма от соседских кроликов с просьбой угомониться во имя приличия. Девушку эту я бросил ради Лидии, потом, разумеется, жалел, и, естественно, мы еще раз переспали спьяну, встретившись, чтобы обменяться вещами, забытыми друг у друга дома, но, пожалуй, все-таки я поступил правильно.
При всем моем бескорыстии, я был удивлен, чтобы не сказать большего, когда Лидия в конце концов бросила меня сама, объяснив это недостатком физического влечения. Я же терпел. С ее уходом мне стало совсем нечего делать по выходным, но месяца через два мы начали встречаться снова, и, как взрослые, зрелые люди, открыто обсуждали своих новых партнеров, которых у нас на самом деле не было. Наконец она подцепила какого-то мальчика по имени Кевин, которому, по-моему, физически нравилась не больше, чем мне, и духовно их тоже мало что связывало. Несмотря на то что он был мятежный фотограф, а Лидия имела высокооплачиваемую работу в крупной фирме, он тем не менее считал себя вправе демонстрировать, насколько он умнее, постоянно выискивая в ее речи грамматические ошибки.
Я искренне недоумевал, почему она не найдет себе кого-нибудь получше, ведь для понимающего человека она просто находка. После разрыва с Кевином она почти год мыкалась одна, я же волочился за каждой юбкой. Мы с Лидией очень разные: я человек нормальный, а она – человек возвышенный и утонченный. Пока я старался минимальными усилиями получить максимум удовольствия и найти приличную подругу, открытую нестандартным предложениям типа любви втроем, Лидию занимали вещи иного порядка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113