Обычная возня – иногда в буквальном смысле слова – с веревками и наручниками, детские забавы. К тому же, если надо привязывать женщину к постели, чтобы не сбежала до полового акта, я расцениваю это как собственную слабость и недостаток обаяния. Чем связывать, лучше самому пользоваться хорошим деодорантом и не забывать чистить зубы.
Но мазохизм нравится мне еще меньше. Позволить даме взнуздать себя и кататься на себе верхом со словами: «Ты должен называть меня госпожой», по-моему, совсем нелепо, хотя, конечно, я никогда не знал прелестей обучения в частной школе и не посещал собраний «Юных консерваторов». Шутка так себе, но, готов поспорить, в тот момент, когда вы читаете эти строки, все еще актуальная.
Вот костюмы их мне нравятся, правда, только на девушках – на меня никому не напялить собачий ошейник или шлейку. Это навело меня на мысли, как выглядела бы Элис в лакированных ботфортах до колена и прозрачном купальнике, и хорошо еще, что при этом книжка, которую я будто бы читал, удачно скрывала степень моего возбуждения от вышедшей из душа Элис. На ней ничего не было, кроме лифчика и трусиков, и выглядела она, как говорят простые люди и журналисты бульварных газет, потрясно. Мне хотелось вскочить с постели и наброситься на нее с поцелуями, но я не решился. Она подошла к рюкзаку, достала что-то и с улыбкой обернулась ко мне.
– Теперь твоя очередь, грязнуля.
Я судорожно сглотнул, перепоясался полотенцем, хотя все еще был в штанах, и направился в душ. Пока я раздевался, меня мучил кошмар: Элис, бродящая по комнате с бичом в руках. По моему крайне ограниченному опыту в подобных делах мне было известно, что здесь надо либо повелевать, либо подчиняться. Скорее всего, Элис из касты повелителей – как бесстыдно она подсунула мне книгу, да еще небось собирается читать ее у меня на глазах, к тому же говорила, что вот-вот станет миллионершей, сама распоряжается своей судьбой… Смогу ли я даже ради такой красавицы позволить связывать себя и послушно лаять по-собачьи? Или визжать, как свинья? У мужчин моего возраста слишком свежи в памяти эпизоды из фильма «Избавление», особенно то, что крепкие парни сделали с толстым, женоподобным банкиром. Что, если она захочет спеленать меня, как младенца, и нянчить?
С другой стороны, я где-то читал, что те, кто склонен безоговорочно подчиняться, в жизни часто занимают высокие посты. Когда затянутые в черную кожу продажные мучители женского или мужского пола отделывают их до синяков, они воспринимают это как удовольствие. Вдруг Элис одна из них? Конечно, не то, чего я жду, но хотя бы приемлемо.
Я уже было собрался помочь себе сам, дабы не допустить преждевременного окончания нашего неизбежного сексуального контакта, когда вдруг понял, что в душевую неслышно вошла Элис.
– Можно я воспользуюсь туалетом? – спросила она, отчего я чуть не выпрыгнул вон из кожи.
– Да, конечно.
Ее привычка передвигаться совершенно бесшумно, будто на колесах, меня немного пугала.
Я намылился, представляя себе, как Элис ждет меня с проводом от электрочайника на изготовку.
– Мы пойдем куда-нибудь обедать, когда ты выйдешь? – спросила она.
– Конечно, – повторил я, чувствуя себя совсем беззащитным, потому что в глаза мне попало мыло.
– А что ты будешь?
– Не знаю. Что-нибудь итальянское, – ответил я, подставляя лицо под душ. Глаза щипало страшно.
– Ах ты, язва, – заметила она, неожиданно открыла дверцу кабины и выключила воду.
– Ты что делаешь? – с непритворным ужасом возопил я.
– Гляжу оценивающим взглядом.
– Мне мыло в глаза попало.
– А-а-aх, – выдохнула она, вернув дверцу в прежнее положение и предоставив мне нащупывать кран вслепую.
Я открыл воду, проморгался и вышел из кабины в весьма приподнятом настроении. Мне примерещился еще какой-то причудливый эротический бред: Элис, замахивающаяся на меня феном. Я вытерся, обернул чресла полотенцем, втянул живот, напряг бицепсы, чтобы выглядеть более привлекательным или хотя бы сделать вид, будто могу постоять за себя, если она попробует меня избить.
– Мррр, – сказала Элис, что, по ее мнению, было похоже на томное кошачье мурлыканье, а по-моему – на урчание тигра, который еще не напился чаю. Она успела надеть длинную прямую серую юбку, темно-синюю блузку с коротким рукавом и обнадеживающе неагрессивные кроссовки с блестками. На кровати лежал серый кардиган из кашемира. Я сделал вывод, что Элис планировала не возвращаться в гостиницу допоздна.
– Сейчас оденусь, – сказал я. Принимая во внимание, что десять секунд назад она разглядывала меня во всей моей неприкрытости, точно товар на рынке, я все еще очень стеснялся обнажаться перед нею.
Как и ожидалось, она ответила в том духе, что так лучше.
– Иди сюда, – позвал я, рассчитывая на малую толику человеческого тепла перед тем, как меня ожгут ремнем по заднице.
Она шагнула ко мне, и мы поцеловались. Одной рукой я по-прежнему придерживал полотенце.
Затем расстегнул верхнюю пуговку на ее блузке и запустил другую руку в лифчик. Рука Элис скомкала мое полотенце – именно там, где я больше всего этого ждал, причем довольно сильно. Я подставил ладонь ей под грудь, сжал пальцами сосок, чуть не застонав от боли давно сдерживаемого желания. Не переставая целовать Элис, я хотел в то же время видеть ее грудь, поэтому, сколько мог, скосил глаза вниз, но, увы, так ничего и не увидел, кроме собственной руки, на которой было написано «Джерард», чтобы не забыть позвонить ему, и подумал, что есть пабы, где за такое убивают.
Затем я отпустил руку, державшую полотенце, хотя Элис все еще держала его своей; прижал ее к себе обеими руками и крепко поцеловал – поцеловал страстно и властно, а не как спаниель, пытающийся вылизать из банки остатки джема. Элис отвела мою руку от своей груди и легонько шлепнула меня по щеке.
– Противный, – тихо сказала она сквозь зубы.
– Я тебя хочу, – сказал я, что было неоригинально, зато прекрасно передавало всю полноту и размах моих чувств.
– Тогда придется немного подождать, ладно? – кровожадно улыбнулась она, отступая назад и оправляя блузку. Полотенце так и не упало на пол. – Не надо мне было тебе показываться, а то заводишься с полоборота.
«При том, что я сейчас испытываю, ты сильно рискуешь», – хотел ответить я, но счел за благо пока обойтись без откровенных намеков на свои мужские качества и решил припомнить ей это, как только попытается мне что-нибудь не позволить. «Нам ведь уже было хорошо вместе», – взмолюсь я. А ей, между прочим, скорее всего, нравится, когда ее умоляют.
Я надел штаны, чистую черную футболку с треугольным вырезом (так лицо кажется тоньше), влез в ботинки (кроссовки – атрибут подростка, признак слабости характера; так написано в моей книжке), кинул в рюкзак плащ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Но мазохизм нравится мне еще меньше. Позволить даме взнуздать себя и кататься на себе верхом со словами: «Ты должен называть меня госпожой», по-моему, совсем нелепо, хотя, конечно, я никогда не знал прелестей обучения в частной школе и не посещал собраний «Юных консерваторов». Шутка так себе, но, готов поспорить, в тот момент, когда вы читаете эти строки, все еще актуальная.
Вот костюмы их мне нравятся, правда, только на девушках – на меня никому не напялить собачий ошейник или шлейку. Это навело меня на мысли, как выглядела бы Элис в лакированных ботфортах до колена и прозрачном купальнике, и хорошо еще, что при этом книжка, которую я будто бы читал, удачно скрывала степень моего возбуждения от вышедшей из душа Элис. На ней ничего не было, кроме лифчика и трусиков, и выглядела она, как говорят простые люди и журналисты бульварных газет, потрясно. Мне хотелось вскочить с постели и наброситься на нее с поцелуями, но я не решился. Она подошла к рюкзаку, достала что-то и с улыбкой обернулась ко мне.
– Теперь твоя очередь, грязнуля.
Я судорожно сглотнул, перепоясался полотенцем, хотя все еще был в штанах, и направился в душ. Пока я раздевался, меня мучил кошмар: Элис, бродящая по комнате с бичом в руках. По моему крайне ограниченному опыту в подобных делах мне было известно, что здесь надо либо повелевать, либо подчиняться. Скорее всего, Элис из касты повелителей – как бесстыдно она подсунула мне книгу, да еще небось собирается читать ее у меня на глазах, к тому же говорила, что вот-вот станет миллионершей, сама распоряжается своей судьбой… Смогу ли я даже ради такой красавицы позволить связывать себя и послушно лаять по-собачьи? Или визжать, как свинья? У мужчин моего возраста слишком свежи в памяти эпизоды из фильма «Избавление», особенно то, что крепкие парни сделали с толстым, женоподобным банкиром. Что, если она захочет спеленать меня, как младенца, и нянчить?
С другой стороны, я где-то читал, что те, кто склонен безоговорочно подчиняться, в жизни часто занимают высокие посты. Когда затянутые в черную кожу продажные мучители женского или мужского пола отделывают их до синяков, они воспринимают это как удовольствие. Вдруг Элис одна из них? Конечно, не то, чего я жду, но хотя бы приемлемо.
Я уже было собрался помочь себе сам, дабы не допустить преждевременного окончания нашего неизбежного сексуального контакта, когда вдруг понял, что в душевую неслышно вошла Элис.
– Можно я воспользуюсь туалетом? – спросила она, отчего я чуть не выпрыгнул вон из кожи.
– Да, конечно.
Ее привычка передвигаться совершенно бесшумно, будто на колесах, меня немного пугала.
Я намылился, представляя себе, как Элис ждет меня с проводом от электрочайника на изготовку.
– Мы пойдем куда-нибудь обедать, когда ты выйдешь? – спросила она.
– Конечно, – повторил я, чувствуя себя совсем беззащитным, потому что в глаза мне попало мыло.
– А что ты будешь?
– Не знаю. Что-нибудь итальянское, – ответил я, подставляя лицо под душ. Глаза щипало страшно.
– Ах ты, язва, – заметила она, неожиданно открыла дверцу кабины и выключила воду.
– Ты что делаешь? – с непритворным ужасом возопил я.
– Гляжу оценивающим взглядом.
– Мне мыло в глаза попало.
– А-а-aх, – выдохнула она, вернув дверцу в прежнее положение и предоставив мне нащупывать кран вслепую.
Я открыл воду, проморгался и вышел из кабины в весьма приподнятом настроении. Мне примерещился еще какой-то причудливый эротический бред: Элис, замахивающаяся на меня феном. Я вытерся, обернул чресла полотенцем, втянул живот, напряг бицепсы, чтобы выглядеть более привлекательным или хотя бы сделать вид, будто могу постоять за себя, если она попробует меня избить.
– Мррр, – сказала Элис, что, по ее мнению, было похоже на томное кошачье мурлыканье, а по-моему – на урчание тигра, который еще не напился чаю. Она успела надеть длинную прямую серую юбку, темно-синюю блузку с коротким рукавом и обнадеживающе неагрессивные кроссовки с блестками. На кровати лежал серый кардиган из кашемира. Я сделал вывод, что Элис планировала не возвращаться в гостиницу допоздна.
– Сейчас оденусь, – сказал я. Принимая во внимание, что десять секунд назад она разглядывала меня во всей моей неприкрытости, точно товар на рынке, я все еще очень стеснялся обнажаться перед нею.
Как и ожидалось, она ответила в том духе, что так лучше.
– Иди сюда, – позвал я, рассчитывая на малую толику человеческого тепла перед тем, как меня ожгут ремнем по заднице.
Она шагнула ко мне, и мы поцеловались. Одной рукой я по-прежнему придерживал полотенце.
Затем расстегнул верхнюю пуговку на ее блузке и запустил другую руку в лифчик. Рука Элис скомкала мое полотенце – именно там, где я больше всего этого ждал, причем довольно сильно. Я подставил ладонь ей под грудь, сжал пальцами сосок, чуть не застонав от боли давно сдерживаемого желания. Не переставая целовать Элис, я хотел в то же время видеть ее грудь, поэтому, сколько мог, скосил глаза вниз, но, увы, так ничего и не увидел, кроме собственной руки, на которой было написано «Джерард», чтобы не забыть позвонить ему, и подумал, что есть пабы, где за такое убивают.
Затем я отпустил руку, державшую полотенце, хотя Элис все еще держала его своей; прижал ее к себе обеими руками и крепко поцеловал – поцеловал страстно и властно, а не как спаниель, пытающийся вылизать из банки остатки джема. Элис отвела мою руку от своей груди и легонько шлепнула меня по щеке.
– Противный, – тихо сказала она сквозь зубы.
– Я тебя хочу, – сказал я, что было неоригинально, зато прекрасно передавало всю полноту и размах моих чувств.
– Тогда придется немного подождать, ладно? – кровожадно улыбнулась она, отступая назад и оправляя блузку. Полотенце так и не упало на пол. – Не надо мне было тебе показываться, а то заводишься с полоборота.
«При том, что я сейчас испытываю, ты сильно рискуешь», – хотел ответить я, но счел за благо пока обойтись без откровенных намеков на свои мужские качества и решил припомнить ей это, как только попытается мне что-нибудь не позволить. «Нам ведь уже было хорошо вместе», – взмолюсь я. А ей, между прочим, скорее всего, нравится, когда ее умоляют.
Я надел штаны, чистую черную футболку с треугольным вырезом (так лицо кажется тоньше), влез в ботинки (кроссовки – атрибут подростка, признак слабости характера; так написано в моей книжке), кинул в рюкзак плащ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113