Между тем как народ стекался ко дворцу, любопытствовал я узнать причину жестокого поступка Сарагурова и подробности несчастного приключения народа узрского и избавленного мною князя, почему оный и начал.
— Несчастия мои и Карсены, царицы страны сей, заслуживают сострадания всякого великодушного сердца, каково ваше, ибо мы оных не заслужили. Я владетель сильного народа, обитающего по обеим сторонам Аральского моря, или известных свету храбрых печенегов. Курус мое имя, и в малолетстве моем, по особливому дружелюбию отца моего с царем узрским и славе наук, процветших в сем государстве, воспитывался я при дворе родителя Карсены славным волхвом Хорузаном. Сей наставник мой знал все таинственные науки и имел книги Зороастровы, однако ж никогда не употреблял власти своей к произведению зла и сии чародейные персидского волхва книги хранил с великим прилежанием. Сарагур, известный свету по своим лютостям, был родной брат отцу Карсены и также ученик Хорузанов. Лютый нрав его приметен был еще с малолетства, и для сей причины Хорузан скрывал от него все, чем только могла злоба его учиниться страшною. Я и царевна узрская возрастали вместе, восчувствовали взаимную страсть, и от времени любовь наша учинилась неистребимою. Царь узрский со удовольствием взирал на оную, яко на посредство, коим две сильные державы совокупятся, ибо Карсена была единочадная дочь его, а я наследник престола в отечестве моем. Но Сарагур уповал чрез брак с племянницею своею получить корону. Я пресекал его надежду и был потому предметом жесточайшей его ненависти. Не смел он нападать на меня, ведая милость ко мне своего брата и любовь всех узров, ни покушаться на жизнь мою, когда покровительствовал меня Хорузан; посему удалился он из отечества и тайными происками довел до крайнего разрыва народы печенежские и узрские.
Дружество владетелей рушилось, жестокая война возгорелась, и я отозван был ко двору родителя моего. В слезах расстался я с моею возлюбленною. Мы были в отчаянии, но уверили друг друга, что сердец наших ничто разлучить не может.
Едва успел я застать в живых отца моего. Жестокая болезнь лишила меня оного на другой день моего приезда. Я восшел на престол, остановил неприятельские действия и чрез торжественное посольство искал у царя узрского возобновления его ко мне прежних милостей, требовал дочери его в супружество и предавал ему скипетр печенежский в залог преданности моей к нему, не хотя при жизни его нигде быть владетелем, кроме сердца Карсенина.
К несчастью, Сарагур возвратился ко двору своего брата. Он в странствии своем прилежал в изучении чернокнижной науки, убил предательски Хорузана, завладел книгами Зороастровыми, учинился страшен и самому аду и очарованиями отвратил от меня сердце царя узрского. Все предложения мои отвергнуты, и я принужден был вести оборонительную войну, понеже и самый мир не дозволен мне был. Я поручил управление государства и войск моим вельможам и военачальникам, а сам заключил тайным образом видеться с Карсеною, и если не возмогу покорностию моею убедить родителя ее, то склонить ее к бегству в мое государство.
Между тем Сарагур со всею своею чародейною по-мощию не мог склонить сердца Карсены, ни довесть царя-брата согласиться на такой кровосмесительный брак, ибо некая благодетельствующая волшебница, именем Добрада, в том ему препятствовала. Однако ж нашел он время, в которое удалось ему отмстить мнимое презрение своему брату. Он отравил его, старался похитить престол и жениться силою на Карсене. Убийство его открылось, ненависть общая усугубилась к нему, и должен был он оставить государство, понеже опасался смерти, для того что есть часы, в кои и чародеи не бывают безопасны.
Карсена возведена на престол, и я предстал ей, уже увенчанной диадемою. Кто только любил страстно и был любим взаимно, может вообразить нашу радость. Я объявлен был женихом царицы узров, и назначен день, в который следовало соединиться двум сильным державам, истребиться навеки их вражде и мне учиниться счастливейшим из смертных.
Я сидел у возлюбленной моей Карсены, разговоры наши исполнены были нежности, прекрасная рука ее прилеплена была ко устам моим; вдруг сильная буря вырвала окончины в комнате, где мы сидели, густое черное облако влетело к нам, и из оного выскочил Сарагур во всем своем страшном снаряде. В руке держал он жезл, обвитый змеями, зодиак висел через плечо, и страшная пена била изо рта его.
— Изменники!— вскричал он.— Вы не можете довольно претерпеть за оказуемое мне поругание! — Тогда пробормотал он некие непонятные слова, бросил письмо на колена моей возлюбленной, и в то мгновение увидел я ее обращенную в камень.— Сего состояния не может быть пристойнее твоему нечувствительному ко мне сердцу,— сказал он.
Вся кровь во мне закипела. Я хотел обнажить меч мой и наказать мучителя, но руки мои мне не повиновались. Чародей ругался моим бессилием и продолжал:
— Я презираю гнев твой, слабый князь! Ты не будешь никогда владеть твоею Карсеною. Она будет иметь прежние к тебе чувства в своем окаменении и вечно тебя не увидит, равно и ты ее.
Сказав сие, подхватил он меня за волосы и помчал по воздуху. Я видел всех людей и тварей, во всем государстве превратившихся в камень. Наконец чародей провалился со мною в землю, где произвел все, что вы видели: ужасное то здание и чудовищ, змиев крылатых, и меня учинил исполином, коего вы убили и тем разрушили очарование. Я должен был мучиться беспрестанным страхом от змиев, поминутно старающихся подхватить меня и повергнуть в пропасть горящую на раскаленное колесо. Я имел прежние чувствования к моей царице и терзался отчаянием, что никогда ее не увижу и что никогда не освобожусь моего мучения, ибо чародей, предвидя по своей науке, что должно мне быть освобожденному богатырем, не рожденным от матери (как сам мне о том сказал он для усугубления моего отчаяния), учредил для устрашения оного пугающие древеса с человеческими головами, войско полканов и приведенных богатырей, коих я с крайним отвращением и мучением совести, противу воли моей погублял. Сарагур думал, что удобно оное устрашить всякого смертного от покушения, и я не ожидал моего спасения, потому что думал, не можно быть на свете богатырю, не рожденному матерью. Но вы, храбрый избавитель, разрушили очарование и возвратили бытие целому народу.
Князь печенежский окончил, и мы увидели царицу узрскую, идущую к нам со всем двором своим. Я прехожу описывать восторг четы любящейся и силу благодарности, коею платили мне все узры за свое избавление. Карсена уведомила меня, что она имела все чувства во время своего окаменения, что трепетала о мне, когда я сражался с чудовищем, что терпела несносное мучение от огненных нетопырей, что избавлена от оного представшею к ней женщиною в белом одеянии, которую по описанию признал я за Добраду, что оная возвратила прежний вид всем ее подданным и уведомила ее, что очарование Сарагурово уничтожено мною, что жених ее избавился от своего мучительного превращения и счастие их учинится невозмущаемым, ибо Сарагур погиб от руки государя болгарского, что оная женщина после того стала невидима, сказав, что и о имени ее узнаем от своего избавителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61