На сей досадительный ответ исполин не сказал ни слова, и князь не принуждал уже меня более.
Настало время величайшего моего счастия. Я вошел во оружейную княжую для осмотра вверенного мне оружия. Казалось, что богатства персидские заимствовали из сей палаты. Но не можно мне объявить подробно о редкости оружия. Я не имел времени рассмотреть оное, для того что меч мой спал с меня при самом почти входе, и увидел я чудный меч Сезострисов, колеблющийся посреди прочего множества висящего оружия. Восторг мой был невообразимый! С коленопреклонением принял я оный, яко дар богов, препоясал по чреслам моим и, надеясь на слова благодетельствующей мне Добрады, уверен был, что произведу с сего часа множество славных подвигов и буду истинным защитником гонимых и добродетели. Меч сей не имел никакого украшения, но вес его был в полтораста пуд и крепость непонятная. Вы, пресветлейший князь, - продолжал он ко Владимиру,— видите оный на бедре моем.
Владимир удивлялся и получил великую надежду о силе богатыря, который повествовал о себе далее.
— Тугарин по своей чародейной природе предчувствовал, может быть, что я овладел мечом Сезострисовым, и убегал меня. В сие время похищена была княжна Милолика. Ярость исполина учинилась ужасна, но не смел он в бытность мою явить мщение свое на болгаров, коих считал всех участниками в ее побеге. Он лукавыми советами возбуждал лютость в Тревелий и приводил ему подданных в подозрение. Кровопролитие, неправосудие и бесчеловечие приводили меня в жалость, но не мог я напасть на причинителя сего, хотя ведал, что Тугарин был вина оному, ибо опасался раздражить тем благодетельствующего мне князя и ожидал только способного случая с благопристойностью низложить сие чудовище.
Ужасный полкан, исшедший от степей Заастраханских, появился в пределах Болгарии и опустошал стада скотов, отгоняя оные и поедая. Покушались на оного тысячами люди отважные, но погибали от сильных рук его. Тщетно просил исполина Тревелий защитить свое отечество от такового хищника. Тугарин отрекся и сказал еще князю с намешкою, что богатырь его Добрыня может сослужить сию службу. Дошел о том слух до меня. Я вызвался привезть к нему голову полканову, но с условием, чтобы после того дозволил он мне принудить Тугарина со мною биться. Князь, убежденный разорением своего государства, позволил оное и дал свое государское слово, как ни привязан был склонностию к исполину, ибо приворочен от него был силою чародейскою.
Я выехал, нашел полкана, сразился. Не нужно описывать мое с оным побоище, ибо не было тут ничего чрезвычайного. Бесплодно бросал в меня полкан камни величиною с горы и пускал свои трехсаженные стрелы. Я напал, сбил оного с ног, сорвал с него голову, привез в Боогорд.
Город сей нашел я в великом смятении. По выезде моем на полкана исполин действовал чрез князя всею лютостию. Он чаял открыть пытками место, где скрывается княжна. Кровь проливалась, и бесчеловечие было тем жесточее, чем Тугарин был не удерживаем опасностью от меня. Народ взволновался; воины, чернь, жрецы, весь город бежал с оружием, и верховный жрец нес истукан Чернобогов. Восклицание «Да погибнут мучители!» было единым звуком, слышанным во всеобщем шуме. Безумная чернь хотела погибнуть или убить исполина. Она погибла бы, если бы предшествующий истукан не представлял ужасного вида для Тугарина. Сей, видя злобу свою удерживаему заклинанием жрецов, обратил оную на несчастного князя. Он проглотил Тревелия и удалился из Болгарии.
Владимир жалел чрезвычайно о погибели сего родственника жены своей и что до тех пор не веровал в Чернобога, который, как узнал он из повествования Добрынина, властен бы был отогнать сие чудовище, опустошающее пределы киевские. Богатырь уверял его, что оное уже теперь не нужно, что довольно единого его оружия освободить не только Киев, но и свет от сего вредного исполина, и просил дослушать повесть.
— Я усмирил мятущийся народ, собрал всенародный совет, уговорил вельмож не приступать к выбору государя, доколе я отмщу на исполине злосчастного Тревелия и не сыщу их законную государыню Милоли-ку. Повиновались моему совету, и правление принято вельможами, а я следовал по стезям исполинов ым до Киева.
Во время пути узнал я, что вы, пресветлейший князь, получили с сердцем прекрасной княжны и право на престол болгарский. Уведал я, что опасность от нападения исполинова окружила престольный град твой. Я пришел посвятить себя на всю жизнь мою в верные услуги твоего величества и начать оные истреблением Тугарина и покорением, в случае противления, царства болгарского. Я обещаюсь привезть тебе взоткнутую на сие копье голову исполинову и ожидаю лишь повеления к начатию.
Добрыня окончил свою повесть и поверг себя на одно колено пред великим князем. Владимир, восхищенный приобретением такового поборника, восстал со своего престола, снял с себя золотую гривну и возложил оную на Добрыню.
— Сей залог моей милости,—сказал он,—да уверит тебя, в коликую славу государствования моего вменяю я иметь богатыря сильного и могучего таковых заслуг, каковые ты имеешь. Вид твой уверяет меня довольно, чего должна ожидать от храбрости твоей земли русская и что предстоит от руки твоей Тугарину.
Посем, воздвигнув Добрыню, повелел отвести ему жилище в своих чертогах златоверхих, оказывать почести достойные. Добрыня отшел по принесении благодарности на отдыхновение после трудов дорожных, ибо солнце клонилось уже к западу, и наутрие определен был ему подвиг на Тугарина.
Бирючи (провозглашатели) ходили по всему пространному Киеву, возвещали народу, чтоб наутро выходили на стены городские смотреть побоища. Алтари курилися возношением к бессмертным, жрецы благословляли исход богатыря своего, проклинали исполина, и сам первосвященник стоял на коленах пред истуканом Перуна, ибо уповал, что Добрыня приведет ему Тугарина связанного и он будет иметь честь перерезать горло чудовищу. Великий князь отшел с сердцем, исполненным упования, в покои супруги своей и утешал оную, проливающую слезы о погибели брата ее.
Багряная Зимцерла распростерла свой пламенный покров на освещающееся небо и разноцветными огнями устилала путь всемирному светилу, которое осияло нетерпеливых киевлян, уже дожидающихся решения судьбы своей на стенах градских. Все валы, бойницы, башни, кровли зданий покрылись народом. Сам великий князь с пресветлейшею супругою своею и вельможами, окруженный телохранителями, восшел на возвышенное и нарочно для того приготовленное место на вратах великих и ожидаХ выезда богатыря, чтоб из своих освященных рук окропить его чудотворными водами божественного Буга.
Наконец звук бубнов и гром рогов ратных возвещает исход богатыря на подвиг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61