Подымайтесь, храбрые болгары! Конец рабству и притеснениям! Братья! Атмосфера накалилась!..
— Да здравствует Болгария! — восторженно воскликнул учитель Гатю.
— Учитель, идем в участок. Тебя бей требует,— послышался чей-то грубый голос, произнесший эти слова по-турецки.
1 Свобода! О свобода! (фр.)
Все в ужасе расступились, давая дорогу жандарму.
XIV. Атмосфера накалилась
Оратор все стоял на камне, выпрямившись, окаменелый и неподвижный, подобно древней Галатее2. Хаджи Смион притулился за толстым стволом орехового дерева. Хаджи Атанасий спрятался за Мирончо, у которого возглас «браво!» замер на устах. Остальные стояли с раскрытыми ртами, в полной растерянности.
Жандарм повторил приказание.
Учитель Гатю, несколько опомнившись от изумления, оделся, шепнул помощнику: «Спрячь все» — и твердо промолвил:
— Идем, Гасан-ага. Они ушли.
Перепуганная компания понемногу пришла в себя. Помощник учителя Мироновский юркнул в кусты и исчез. Все сбились в кучу и стали обсуждать совершившееся.
— Зачем вызвали учителя? — спросил Иван Капза-малин, у которого даже нос побелел.
— Как зачем? Разве ты глухой? Я ведь сказал: о посте надо было речь говорить... Вот вам и «атмосфера накалилась» и «да здравствует Болгария!» — мрачно произнес Хаджи Атанасий.
— Не верю, чтобы это было из-за речи,— сказал Мирончо.
— Как? Тогда за что же?
1 Болгарские цари.
2 В греческой мифологии имя прекрасной девушки, изваянной греческим скульптором Пигмалионом. Афродита оживила статую.
— Чтоб услышать эту речь, сидя у себя в коыаке, бей должен был бы иметь уши длинней ослиных, а Га-сан-ага — быть каким-то волшебником, чтоб так скоро перепорхнуть сюда. И потом — забрали бы и Фратю.
— Тут другое. Учитель, наверное, заварил какую-нибудь кашу,— многозначительно прошептал Поштянка.-— Этого человека прямо с улицы взяли, не спросивши, кто он такой, откуда, и поставили учителем... Еще спалит все село, того и гляди. Очень просто.
— Не бойтесь, братья! Кураж!1 — промолвил господин Фратю, испуганно озираясь.
— Где Хаджи Смион? — спросил кто-то. Все оглянулись по сторонам.
— Куда-то убежал.
— Вот он!
Хаджи Смион показался из-за орехового дерева, без шапки, белый, как полотно.
— Ушли? — спросил он и, оглядевшись, прибавил:— Что теперь делать?
— Говорите!—озабоченно промолвил Мирончо.
— Я убегу,— объявил Хаджи Смион.
— Убежишь?
— С какой этой стати — бежать? Кто заварил кашу, тот пусть ее и расхлебывает,— сурово произнес Хаджи Атанасий.
— У меня совесть чиста. Я политикой не занимаюсь,— смиренно промолвил Иван Капзамалин.
— И я тоже,— откликнулся Иван Бухал б@сп@ч$ю.
— Моя политика —у меня на ночном колпаке. Пускай бей приходит,— она и ему будет по вкусу, Сакраменто дио 2,— заявил Мирончо.
Иванчо молчал. А господин Фратю воскликнул:
— Не волнуйтесь, братья! Свобода требует жертв...
— Что ты там ищешь, Хаджи? — спросил Мирончо.
— Свой фес.
— До него ли теперь? Иди сюда.
— Зачем?
— Надо посоветоваться, что делать»
— Я убегу.
— Убежишь?
— Убегу.
— Ты с ума сошел!
1 Не робеть! (фр.)
2 Черт возьми (ит.)
— Ничуть не бывало
— А мы все остаемся.
— Убегу.
— Один?
— Нет, с фесом своим,— ответил Хаджи Смион, возобновляя поиски.
— Как? А жена и дети? — спросил Хаджи Атанасий. Хаджи Смион поглядел на него растерянно,
— Какая жена? Какие дети?
— Твои.
— Мои? Ах да, ты прав. Никуда не побегу. Где их повесят, пусть и меня там... Но куда же девался мой фес, черт возьми?
И он окинул взглядом головы товарищей. Потом промолвил:
— Видно, тот забрал.
— Да, да, учитель взял его,— подтвердил Головрат.
— А его фес где?
— Да вон он, на суку висит... Возьми его, Хаджи, и пойдем,— сказал Мирончо.
— Я? Упаси боже.
— Бери. Не все ли равно?
— Что я? С ума сошел? Фес бунтовщика! Ух! И он схватился за голову.
— Что случилось? — спросил Мирончо, заметив, что Хаджи Смион страшно побледнел.
— Да тот теперь в моем фесе перед беем стоит! Я пропал!
— Кураж, Хаджи! Свобода покупается дорогой ценой,— зловеще изрек господин Фратю.
Хаджи Смион поглядел на него с испугом, потом, совсем растерявшись, спросил:
— А если нас арестуют?
— Арестуют — свяжут,— кислым тоном ответил Мирончо.
— Неужто свяжут?
— А потом — веревку на шею.
— Ну, а потом?
— А потом затянут — и кончено
— Это ясно.
— Я убегу
— Куда?
— В горы, на вершины, к хэшам, к воеводе Тотю и Хаджи Димитру, Драться буду,
Несмотря на серьезность положения, это внезапное проявление воинственности Хаджи Смиона рассмешило всю компанию. Но Иван Стамболия успокоил его:
— Чтобы нас повесили — этого я не думаю. Что мы такое сделали, чтобы вешать нас? Ну, может, придется две-три ночи на голубятне провести, пока не разберутся.
— Это пустяки,— ободрившись, промолвил Хаджи Смион.— Слава богу, совесть у нас чиста. Идем, а там —» что бог даст. Не робейте.
Но тотчас остановился и обернулся к Йоте:
— Иванчо!
— Что такое?
— Давай обменяемся фесами. Этот на колодке сидел й к тебе больше пойдет.
— Не надо мне его,— благоразумно отказался Йота,
— Ей-богу, пойдет.
Иванчо вытянул руки вперед и отбежал в сторону, ускользая от настойчивой руки Хаджи Смиона.
— Ну, возьми ты себе, Хаджи Атанасий.
— Что ты, что ты, что ты! Я, старик,— в таком фесе?
— Мне тоже не подходит,— сказал Хаджи Смион, И, хищно взглянув на Иванчо, прибавил:
— Да в чем дело? Ты что? Феса боишься? В чаще как будто кто-то показался.
— Жандармы! — вскрикнул кое-кто из присутствующих.
— Сакраменто дио! — тревожно промолвил Мирончо.— Эти агаряне — такие скоты. Того и гляди устроят нам ловушку и замучают, по судам таская. Проклятое время!.. Иди тогда, кланяйся чорбаджи Цочко.
— Тебе что? У тебя патент. А вот мы, бедные,— жалобно протянул Хаджи Атанасий.— Эх, «атмосфера накалилась»!.. Где они теперь? Хотелось бы на них посмотреть,— прибавил он, ища взглядом учителя и господина Фратю.
На лице Мирончо вдруг появилось выражение нерешительности. Он побледнел.
— Если это за нами, давайте запремся в монастыре,— сказал он, вглядываясь в чащу.
Все посмотрели на него с изумлением.
— Запремся в монастыре и будем защищаться,— продолжал он.—В башнях есть бойницы, а у отца игумена пороху на целое войско... Тут настоящий Севастополь! Пусть только сунутся, негодяи... Перебьем их как собак — и в горы...
Лицо Мирончо стало страшным. Все глядели на него с ужасом.
— Где Фратю? — спросил он, желая знать мнение последнего.
Господина Фратю нигде не было. Он испарился. Только через минуту заметили они кисточку его феса, то мелькавшую на подъемах, то исчезавшую где-то среди огородов.
— Сбежал! — раздался общий негодующий возглас.
— «Атмосфера накалилась»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Да здравствует Болгария! — восторженно воскликнул учитель Гатю.
— Учитель, идем в участок. Тебя бей требует,— послышался чей-то грубый голос, произнесший эти слова по-турецки.
1 Свобода! О свобода! (фр.)
Все в ужасе расступились, давая дорогу жандарму.
XIV. Атмосфера накалилась
Оратор все стоял на камне, выпрямившись, окаменелый и неподвижный, подобно древней Галатее2. Хаджи Смион притулился за толстым стволом орехового дерева. Хаджи Атанасий спрятался за Мирончо, у которого возглас «браво!» замер на устах. Остальные стояли с раскрытыми ртами, в полной растерянности.
Жандарм повторил приказание.
Учитель Гатю, несколько опомнившись от изумления, оделся, шепнул помощнику: «Спрячь все» — и твердо промолвил:
— Идем, Гасан-ага. Они ушли.
Перепуганная компания понемногу пришла в себя. Помощник учителя Мироновский юркнул в кусты и исчез. Все сбились в кучу и стали обсуждать совершившееся.
— Зачем вызвали учителя? — спросил Иван Капза-малин, у которого даже нос побелел.
— Как зачем? Разве ты глухой? Я ведь сказал: о посте надо было речь говорить... Вот вам и «атмосфера накалилась» и «да здравствует Болгария!» — мрачно произнес Хаджи Атанасий.
— Не верю, чтобы это было из-за речи,— сказал Мирончо.
— Как? Тогда за что же?
1 Болгарские цари.
2 В греческой мифологии имя прекрасной девушки, изваянной греческим скульптором Пигмалионом. Афродита оживила статую.
— Чтоб услышать эту речь, сидя у себя в коыаке, бей должен был бы иметь уши длинней ослиных, а Га-сан-ага — быть каким-то волшебником, чтоб так скоро перепорхнуть сюда. И потом — забрали бы и Фратю.
— Тут другое. Учитель, наверное, заварил какую-нибудь кашу,— многозначительно прошептал Поштянка.-— Этого человека прямо с улицы взяли, не спросивши, кто он такой, откуда, и поставили учителем... Еще спалит все село, того и гляди. Очень просто.
— Не бойтесь, братья! Кураж!1 — промолвил господин Фратю, испуганно озираясь.
— Где Хаджи Смион? — спросил кто-то. Все оглянулись по сторонам.
— Куда-то убежал.
— Вот он!
Хаджи Смион показался из-за орехового дерева, без шапки, белый, как полотно.
— Ушли? — спросил он и, оглядевшись, прибавил:— Что теперь делать?
— Говорите!—озабоченно промолвил Мирончо.
— Я убегу,— объявил Хаджи Смион.
— Убежишь?
— С какой этой стати — бежать? Кто заварил кашу, тот пусть ее и расхлебывает,— сурово произнес Хаджи Атанасий.
— У меня совесть чиста. Я политикой не занимаюсь,— смиренно промолвил Иван Капзамалин.
— И я тоже,— откликнулся Иван Бухал б@сп@ч$ю.
— Моя политика —у меня на ночном колпаке. Пускай бей приходит,— она и ему будет по вкусу, Сакраменто дио 2,— заявил Мирончо.
Иванчо молчал. А господин Фратю воскликнул:
— Не волнуйтесь, братья! Свобода требует жертв...
— Что ты там ищешь, Хаджи? — спросил Мирончо.
— Свой фес.
— До него ли теперь? Иди сюда.
— Зачем?
— Надо посоветоваться, что делать»
— Я убегу.
— Убежишь?
— Убегу.
— Ты с ума сошел!
1 Не робеть! (фр.)
2 Черт возьми (ит.)
— Ничуть не бывало
— А мы все остаемся.
— Убегу.
— Один?
— Нет, с фесом своим,— ответил Хаджи Смион, возобновляя поиски.
— Как? А жена и дети? — спросил Хаджи Атанасий. Хаджи Смион поглядел на него растерянно,
— Какая жена? Какие дети?
— Твои.
— Мои? Ах да, ты прав. Никуда не побегу. Где их повесят, пусть и меня там... Но куда же девался мой фес, черт возьми?
И он окинул взглядом головы товарищей. Потом промолвил:
— Видно, тот забрал.
— Да, да, учитель взял его,— подтвердил Головрат.
— А его фес где?
— Да вон он, на суку висит... Возьми его, Хаджи, и пойдем,— сказал Мирончо.
— Я? Упаси боже.
— Бери. Не все ли равно?
— Что я? С ума сошел? Фес бунтовщика! Ух! И он схватился за голову.
— Что случилось? — спросил Мирончо, заметив, что Хаджи Смион страшно побледнел.
— Да тот теперь в моем фесе перед беем стоит! Я пропал!
— Кураж, Хаджи! Свобода покупается дорогой ценой,— зловеще изрек господин Фратю.
Хаджи Смион поглядел на него с испугом, потом, совсем растерявшись, спросил:
— А если нас арестуют?
— Арестуют — свяжут,— кислым тоном ответил Мирончо.
— Неужто свяжут?
— А потом — веревку на шею.
— Ну, а потом?
— А потом затянут — и кончено
— Это ясно.
— Я убегу
— Куда?
— В горы, на вершины, к хэшам, к воеводе Тотю и Хаджи Димитру, Драться буду,
Несмотря на серьезность положения, это внезапное проявление воинственности Хаджи Смиона рассмешило всю компанию. Но Иван Стамболия успокоил его:
— Чтобы нас повесили — этого я не думаю. Что мы такое сделали, чтобы вешать нас? Ну, может, придется две-три ночи на голубятне провести, пока не разберутся.
— Это пустяки,— ободрившись, промолвил Хаджи Смион.— Слава богу, совесть у нас чиста. Идем, а там —» что бог даст. Не робейте.
Но тотчас остановился и обернулся к Йоте:
— Иванчо!
— Что такое?
— Давай обменяемся фесами. Этот на колодке сидел й к тебе больше пойдет.
— Не надо мне его,— благоразумно отказался Йота,
— Ей-богу, пойдет.
Иванчо вытянул руки вперед и отбежал в сторону, ускользая от настойчивой руки Хаджи Смиона.
— Ну, возьми ты себе, Хаджи Атанасий.
— Что ты, что ты, что ты! Я, старик,— в таком фесе?
— Мне тоже не подходит,— сказал Хаджи Смион, И, хищно взглянув на Иванчо, прибавил:
— Да в чем дело? Ты что? Феса боишься? В чаще как будто кто-то показался.
— Жандармы! — вскрикнул кое-кто из присутствующих.
— Сакраменто дио! — тревожно промолвил Мирончо.— Эти агаряне — такие скоты. Того и гляди устроят нам ловушку и замучают, по судам таская. Проклятое время!.. Иди тогда, кланяйся чорбаджи Цочко.
— Тебе что? У тебя патент. А вот мы, бедные,— жалобно протянул Хаджи Атанасий.— Эх, «атмосфера накалилась»!.. Где они теперь? Хотелось бы на них посмотреть,— прибавил он, ища взглядом учителя и господина Фратю.
На лице Мирончо вдруг появилось выражение нерешительности. Он побледнел.
— Если это за нами, давайте запремся в монастыре,— сказал он, вглядываясь в чащу.
Все посмотрели на него с изумлением.
— Запремся в монастыре и будем защищаться,— продолжал он.—В башнях есть бойницы, а у отца игумена пороху на целое войско... Тут настоящий Севастополь! Пусть только сунутся, негодяи... Перебьем их как собак — и в горы...
Лицо Мирончо стало страшным. Все глядели на него с ужасом.
— Где Фратю? — спросил он, желая знать мнение последнего.
Господина Фратю нигде не было. Он испарился. Только через минуту заметили они кисточку его феса, то мелькавшую на подъемах, то исчезавшую где-то среди огородов.
— Сбежал! — раздался общий негодующий возглас.
— «Атмосфера накалилась»!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35