В сущности, мы облегчили задачу для Бледной Тени — сами сунулись в капкан.
Как же они перестраховались — даже магию в ход пустили. Но почему священник был с ними заодно? Почему Храм и Контрразведка действуют рука об руку? Неужели я настолько опасен для них, что два смертельных врага объединились против меня? Совсем не сходится. Не понимаю.
Так или иначе, мы попали впросак, а контрразведчики оказалась на высоте. Теперь наша судьба — в их руках. А как же судьба мира? Например, что происходит в этом городе и вокруг него? Ведь войска под стенами не для нашей поимки собраны, им предстоит серьезная битва.
Что это может быть? Аверкорд во время Солнцеслияния? Армия Света против армии Тьмы? В данийской религии Свет и Тьма не фигурируют — там есть добрые и злые божества, но обостренного противостояния между ними нет. В войсках Коалиции тоже обычные люди — на стороне злых сил и тем более Тьмы они сражаться не захотят. Опять не сходится.
Тогда зайдем к непонятному вопросу с другого конца: кто может собрать армию, достойную противостоять Коалиции? Имперцы вернулись? Маловероятно. Зеленодолье и Фацения? Там сейчас только один боеспособный легион — тот, который за мной охотится — под командованием генерала Гористока и под покровительством Единого Храма.
Храма, содействовавшего моему пленению и сотрудничающего с оккупационными властями. Получается, Храм — тут, и Храм — там. Если церковники осмелились на двойную игру,
то я не понимаю ее смысла — хоть наши земляки и храбры до безумства, но в одиночку фаценский легион будет разбит армией Коалиции в пух и прах. А если они не одни? Если легион рыцарей Храма тоже вышел на тропу войны? Но тогда это опять же Аверкорд! А Аверкорда быть не может, поскольку армии Тьмы не существует в природе. Получается замкнутый круг, в который мне никак не удается пробиться.
В сводчатом подвале было сыро и пахло прелой соломой. Помимо нашей, здесь были еще две клетки, но они пустовали. Видимо, не всегда — в этом я убедился, разглядев в одной из них высохший человеческий скелет.
И безмолвная тишина. Здесь ее царство. Даже произнесенные слова глохнут прямо у рта, словно обрезанные невидимым клинком.
— Что делать-то теперь? — спустя полчаса задал я глупый вопрос, оставшийся без ответа.
Зато после этих слов из темноты камер раздался осторожный шорох. Я попытался определить, что же его издает, и почувствовал неприятные ощущения, — что-то скреблось там, где лежал усохший костяк.
— Крысы, наверное… — предположил Штырь, но тут мы ясно увидели, как у скелета дернулась кисть.
Тут все мои переживания и страдания бурным потоком хлынули наружу. В следующий момент я уже в исступлении тряс решетку и вопил, словно на допросе с пристрастием. Через минуту в камеру неспешно спустился пьяный и небритый обрюзгший тюремщик.
— Эй, ты! Ты че орешь, мать твою так?! Сапогом по мордасам желаешь схлопотать?
— Там… скелет… живой!
— Ну, дык, ты реши впервой — скелет али живой. Оно вместе зараз быть никак не могет!
— Но…
— Еще орать будешь — усех без ужина оставлю! Сам сьим! — гыкнул тюремщик, довольный своей плоской шуткой и моей озадаченно-глупой мордой, после чего так же неспешно, вразвалочку, удалился, залезая вверх по лестнице с тем преисполненным глубины достоинством, с каким поднимается старый морской капитан на свой мостик.
В это время Штырь тихо зацокал языком и слегка поскреб по полу. В неверном свете факела высветились маленькие красные глазки, и раздался тихий писк. Все-таки крыса. А я что говорил?
Рыжая крыса оказалась не похожа на своих злобных тюремных товарок, которые питаются «отходами» из камеры пыток. У этой были домашние предки, от которых ей досталось белое пятно на лбу. Кроме того, предыдущие заключенные научили ее не бояться людей — крыса смело подбежала к Штырю и, обнюхав его пальцы, снова пискнула, позволив взять себя в руки.
— Нарекаю тебя Белли, — торжественно произнес Штырь, и крыса согласно пискнула. — Теперь твоей главной жизненной задачей будет стащить ключи у нашего сторожа. Ты согласна?
Естественно, возразить крыса не могла. Но когда Штырь ее отпустил, Белли, посекундно оглядываясь, проворно вскарабкалась вверх по лестнице.
— Уж не у Аргхаша ли ты научился со зверьем разговаривать? — хитро спросил Таниус. — А Белли — это твоя подружка? Может быть, она тоже колдунья?
Штырь насупил брови и фыркнул. Капитан Фрай тоже не нашел темы для разговора, а мне уж и подавно не до того было. В томительном ожидании неизвестно чего закончился День. Крыса Белли не только не оправдала возложенных на нее обязательств, но и вообще не вернулась.
Зато вечером, а может быть, уже и ночью, пред наши очи явилась интересная парочка. Первым заявился маленький, ростом мне по грудь, коренастый карлик с льстивым, забавным личиком, весь в черной коже, покрытой густым слоем Дорожной пыли, в красном муаровом шарфе, плотно облегавшем шею, и в ярко-красной круглой шапочке, покрывавшей гладко выбритую тонзуру, — этот забавный головной убор определял его как урожденного чессинца. Карлик обратил на нас большое внимание, правда, это внимание было несколько странным — он обнюхал каждого и скривился, словно укусил лимон:
— Нет, таки зря вас посадили в камеру для благородных. Плебей — он как был вонючкой, так им на всю жизнь и останется, хоть его замочи в благовониях. Из вас троих разве что вот этот, масенький, сносно пахнет! — Недомерок ласково улыбнулся Штырю. Слишком ласково.
— А ты вообще что за хмырь?! — огрызнулся Штырь, которого даже передернуло от такой улыбки.
— Я — ба-альшой специалист по донесениям. И еще — дознаватель по совместительству. Потому вы, господа хорошие, со мной таки еще встретитесь. А с тобой, моя лапушка, мы отдельно поворкуем… — Тут карлик чуть ли не облизнулся, раздевая Штыря глазами.
— Ах ты, падла похотливая! — В карлика полетела миска, но тот ловко увернулся.
— Люблю игривых мальчиков! До встречи, дружок! — противно захихикал карлик и резво ускакал по лестнице.
— Похоже, ты ему понравился, — сказал Таниус и многозначительно пощелкал языком.
— Таких, как он, у нас расписывают ножом по лбу, — хмуро ответил Штырь.
— Смотри, как бы он сам тебя не расписал, и не ножом, а чем-нибудь помягче…
А к нам уже пожаловал новый гость — уже знакомый высокий сухопарый священник, столь «приветливо» встретивший жаждущих приобщиться к Храму, Церковник подозвал нас жестом, внимательно осмотрел, наигранно скорбно вздохнул и изрек:
— Мир вам, люди. Не желаете ли исповедоваться?
— Перед смертью, что ли? — грустно усмехнулся Таниус.
— Нет. Перед всевидящими Небесами,
— Если они всевидящие, то и докладывать им ни к чему, — возразил я.
— Не в этом дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Как же они перестраховались — даже магию в ход пустили. Но почему священник был с ними заодно? Почему Храм и Контрразведка действуют рука об руку? Неужели я настолько опасен для них, что два смертельных врага объединились против меня? Совсем не сходится. Не понимаю.
Так или иначе, мы попали впросак, а контрразведчики оказалась на высоте. Теперь наша судьба — в их руках. А как же судьба мира? Например, что происходит в этом городе и вокруг него? Ведь войска под стенами не для нашей поимки собраны, им предстоит серьезная битва.
Что это может быть? Аверкорд во время Солнцеслияния? Армия Света против армии Тьмы? В данийской религии Свет и Тьма не фигурируют — там есть добрые и злые божества, но обостренного противостояния между ними нет. В войсках Коалиции тоже обычные люди — на стороне злых сил и тем более Тьмы они сражаться не захотят. Опять не сходится.
Тогда зайдем к непонятному вопросу с другого конца: кто может собрать армию, достойную противостоять Коалиции? Имперцы вернулись? Маловероятно. Зеленодолье и Фацения? Там сейчас только один боеспособный легион — тот, который за мной охотится — под командованием генерала Гористока и под покровительством Единого Храма.
Храма, содействовавшего моему пленению и сотрудничающего с оккупационными властями. Получается, Храм — тут, и Храм — там. Если церковники осмелились на двойную игру,
то я не понимаю ее смысла — хоть наши земляки и храбры до безумства, но в одиночку фаценский легион будет разбит армией Коалиции в пух и прах. А если они не одни? Если легион рыцарей Храма тоже вышел на тропу войны? Но тогда это опять же Аверкорд! А Аверкорда быть не может, поскольку армии Тьмы не существует в природе. Получается замкнутый круг, в который мне никак не удается пробиться.
В сводчатом подвале было сыро и пахло прелой соломой. Помимо нашей, здесь были еще две клетки, но они пустовали. Видимо, не всегда — в этом я убедился, разглядев в одной из них высохший человеческий скелет.
И безмолвная тишина. Здесь ее царство. Даже произнесенные слова глохнут прямо у рта, словно обрезанные невидимым клинком.
— Что делать-то теперь? — спустя полчаса задал я глупый вопрос, оставшийся без ответа.
Зато после этих слов из темноты камер раздался осторожный шорох. Я попытался определить, что же его издает, и почувствовал неприятные ощущения, — что-то скреблось там, где лежал усохший костяк.
— Крысы, наверное… — предположил Штырь, но тут мы ясно увидели, как у скелета дернулась кисть.
Тут все мои переживания и страдания бурным потоком хлынули наружу. В следующий момент я уже в исступлении тряс решетку и вопил, словно на допросе с пристрастием. Через минуту в камеру неспешно спустился пьяный и небритый обрюзгший тюремщик.
— Эй, ты! Ты че орешь, мать твою так?! Сапогом по мордасам желаешь схлопотать?
— Там… скелет… живой!
— Ну, дык, ты реши впервой — скелет али живой. Оно вместе зараз быть никак не могет!
— Но…
— Еще орать будешь — усех без ужина оставлю! Сам сьим! — гыкнул тюремщик, довольный своей плоской шуткой и моей озадаченно-глупой мордой, после чего так же неспешно, вразвалочку, удалился, залезая вверх по лестнице с тем преисполненным глубины достоинством, с каким поднимается старый морской капитан на свой мостик.
В это время Штырь тихо зацокал языком и слегка поскреб по полу. В неверном свете факела высветились маленькие красные глазки, и раздался тихий писк. Все-таки крыса. А я что говорил?
Рыжая крыса оказалась не похожа на своих злобных тюремных товарок, которые питаются «отходами» из камеры пыток. У этой были домашние предки, от которых ей досталось белое пятно на лбу. Кроме того, предыдущие заключенные научили ее не бояться людей — крыса смело подбежала к Штырю и, обнюхав его пальцы, снова пискнула, позволив взять себя в руки.
— Нарекаю тебя Белли, — торжественно произнес Штырь, и крыса согласно пискнула. — Теперь твоей главной жизненной задачей будет стащить ключи у нашего сторожа. Ты согласна?
Естественно, возразить крыса не могла. Но когда Штырь ее отпустил, Белли, посекундно оглядываясь, проворно вскарабкалась вверх по лестнице.
— Уж не у Аргхаша ли ты научился со зверьем разговаривать? — хитро спросил Таниус. — А Белли — это твоя подружка? Может быть, она тоже колдунья?
Штырь насупил брови и фыркнул. Капитан Фрай тоже не нашел темы для разговора, а мне уж и подавно не до того было. В томительном ожидании неизвестно чего закончился День. Крыса Белли не только не оправдала возложенных на нее обязательств, но и вообще не вернулась.
Зато вечером, а может быть, уже и ночью, пред наши очи явилась интересная парочка. Первым заявился маленький, ростом мне по грудь, коренастый карлик с льстивым, забавным личиком, весь в черной коже, покрытой густым слоем Дорожной пыли, в красном муаровом шарфе, плотно облегавшем шею, и в ярко-красной круглой шапочке, покрывавшей гладко выбритую тонзуру, — этот забавный головной убор определял его как урожденного чессинца. Карлик обратил на нас большое внимание, правда, это внимание было несколько странным — он обнюхал каждого и скривился, словно укусил лимон:
— Нет, таки зря вас посадили в камеру для благородных. Плебей — он как был вонючкой, так им на всю жизнь и останется, хоть его замочи в благовониях. Из вас троих разве что вот этот, масенький, сносно пахнет! — Недомерок ласково улыбнулся Штырю. Слишком ласково.
— А ты вообще что за хмырь?! — огрызнулся Штырь, которого даже передернуло от такой улыбки.
— Я — ба-альшой специалист по донесениям. И еще — дознаватель по совместительству. Потому вы, господа хорошие, со мной таки еще встретитесь. А с тобой, моя лапушка, мы отдельно поворкуем… — Тут карлик чуть ли не облизнулся, раздевая Штыря глазами.
— Ах ты, падла похотливая! — В карлика полетела миска, но тот ловко увернулся.
— Люблю игривых мальчиков! До встречи, дружок! — противно захихикал карлик и резво ускакал по лестнице.
— Похоже, ты ему понравился, — сказал Таниус и многозначительно пощелкал языком.
— Таких, как он, у нас расписывают ножом по лбу, — хмуро ответил Штырь.
— Смотри, как бы он сам тебя не расписал, и не ножом, а чем-нибудь помягче…
А к нам уже пожаловал новый гость — уже знакомый высокий сухопарый священник, столь «приветливо» встретивший жаждущих приобщиться к Храму, Церковник подозвал нас жестом, внимательно осмотрел, наигранно скорбно вздохнул и изрек:
— Мир вам, люди. Не желаете ли исповедоваться?
— Перед смертью, что ли? — грустно усмехнулся Таниус.
— Нет. Перед всевидящими Небесами,
— Если они всевидящие, то и докладывать им ни к чему, — возразил я.
— Не в этом дело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139