Может быть, у меня — потенциал сверхчеловека, только он дремлет в ожидании подходящего момента. Уж четвертый десяток размениваю, а он все дремлет и дремлет, экий соня! А может, чтобы его встряхнуть, надо меня по голове как следует стукнуть? Но понятие «как следует» — очень емкое, к тому же меня за всю жизнь столько раз по голове били — счет потерял. Но череп при этом не проламывали ни разу — крепкая косточка у рода Райенов! Так, может… Нет, вы только подумайте, до чего может довести дедуктивный метод: следствие раскроет свои тайны, если мне раскроят котелок! Жуть!
Травянскую границу, проходившую по гряде холмов водораздела, никто не охранял. На самом деле она и не была линией разделения государственных владений — ни разобщенное Зеленодолье, условно считавшееся вотчиной герцога Сторса, ни тем более Травината, находящаяся под патронатом Коалиции, не были государствами в полной мере и не имели собственных воинских подразделений. Тем не менее с этого момента следовало удвоить бдительность — в условиях военного времени подозрительных путников первым делом хватают и сажают за решетку, а уж только потом разбираются, кто они такие и в какой степени являются врагами режима.
Тракт был пуст сколько хватал глаз. Снова наблюдается та же картина, что и в Фацении, и в Зеленодолье, — возникало ощущение, что все живое в предчувствии надвигающейся грозы забилось в самые глубокие норки. Купцы — дети дороги — и те предпочли понести убытки, но сохранить свою жизнь. Свинцовые тучи вновь заволокли небо, роняя редкие тяжелые капли воды. Мир завернулся серым саваном, и его призрачные полы накрыли душу покровом тоски и усталости.
Спустя несколько часов мне показалось, что за нами кто-то следит. Я вопросительно взглянул на Миррона — тот тоже хмурил бровь и скашивал взгляд в кустарник на обочине. За очередным поворотом, где кусты дикого шиповника тесно переплелись, скрывая нас от постороннего глаза, сержант ткнул пальцем себе за спину и изобразил жестами петлю, что на языке жестов диверсантов означало: «Берем преследователя в кольцо».
Таниус как совершенно непригодный к бесшумному передвижению повел наш «караван» дальше. Я, Миррон и Штырь скользнули под кусты, расползаясь «широким захватом». Я только сейчас сообразил, что иду на преследующего нас врага с голыми руками — фактически без оружия, с одним только охотничьим ножичком в башмаке.
Небеса словно ждали, пока мы залезем в заросли поглубже, — с запада набежали черные тучи, и вскоре хлынул такой ливень, что я вымок до нитки в течение минуты. Но проливной дождь — верный товарищ для диверсанта, под его шумовым прикрытием можно подползти к вражескому бойцу вплотную, на расстояние броска ножа. Правда, есть небольшой нюанс: враг может сделать то же в отношении тебя. Поэтому всегда должен быть кто-то, прикрывающий твою задницу.
Сейчас меня никто не прикрывал. Елозя брюхом по жидкой грязи, я сжимал зубами рукоять ножа и искренне желал, чтобы наши предчувствия так предчувствиями и оставались. Но нет — впереди слабо шевельнулись кусты, мелькнул темный силуэт. Замри, останови время. Нож скользнул в руку, рука отведена для броска. У меня только один шанс — попасть в горло. Раз! Два!.. Три! Рука в полете, но локтевой сустав свело судорогой, и кисть не разжалась. Злополучное последствие ранения — сырость и нервная встряска превратили руку в бесчувственную деревяшку. Я плюхнулся лицом в коричневую кашицу и замер, тая слабую надежду, что, искупавшись в грязи, не слишком отличаюсь от окружающего ландшафта. Кто-то подходит. Чмок. Чмок. Чмок…
— Валиен, кончай валяться тут, как свинья в луже, — яйца простудишь. Ничего мы не нашли — дождь смыл все следы, если таковые вообще были, — ворчливо изрек Миррон, поднимая меня на ноги. — А ты, оказывается, еще не забыл наше дело: я-то тебя поначалу за бревно принял, только потом сообразил, что тут в округе ни единого дерева нет.
— Неужели мы оба обманулись? Так не бывает!
— На войне всякое бывает. В одном из рейдов вокруг нашей ночевки всю ночь кто-то бродил. Никто не спал, думали — враг рядом. А поутру выяснилось, что весь отряд в боевой готовности держал маленький голодный медвежонок. Проколы бывают у каждого, но лучше каждый раз все проверять, чем однажды пропустить и получить удар из темноты. Даже если кто-то наблюдал за нами, а потом вышел из кольца, ничем не обнаружив свое присутствие, то он — истинный мастер-диверсант. Я таких неуловимых людей не знаю.
А я знаю. Но лучше бы не знал. Это даже не человек. Это Бледная Тень, может быть, даже та самая, что устроила налет на ставку королевского легиона в Эйсе. Вообще в военное время об этих неуловимых серых человечках мало что слышали. Их и видели-то мельком, и тем более их никогда не удавалось схватить хотя бы мертвыми. Пожалуй, единственное, что о Тенях знали наверняка, так это то, что они никогда не промахиваются: молниеносный бросок, один точный удар, немедленное исчезновение.
Миррон был наслышан про неотвратимых убийц гораздо больше меня — звание обязывало, но, видимо, запугивать нас понапрасну не хотел. К тому же мы были до сих пор живы, именно это меня и смущало. Поэтому если за нами и в самом деле идет Бледная Тень, то ее задание ограничивается слежкой для ее хозяев — людей с паучьими татуировками на запястьях, которые, как мы уже выяснили, являлись агентами Контрразведки.
Кстати, про последнюю мы упоминали уже несколько раз, поэтому пора объяснить, что такое Контрразведка Коалиции и почему я, человек вроде бы неглупый, даже и не помышлял об ее причастности к нашему делу.
Представьте себе для сравнения значимость короля Владимекса и начальника городской стражи Зарны. Осмелится ли последний играть в собственную игру на королевском уровне? Вряд ли, поскольку у Его Величества имеется много инструментов для ограничения амбиций своих подчиненных, среди которых дыба и плаха занимают почетные места в первом ряду. Но если тот же шеф городской когорты все-таки участвует в означенной игре, то сами понимаете, кто дал на это гласное или негласное разрешение.
Примерно такая же ситуация была и с Контрразведкой Коалиции — во время войны Контрразведкой называлось небольшое подразделение в департаменте Фронтовой Разведки Коалиции, а в их обязанности вменялось вычислять имперских шпионов. После войны понятие «имперский шпион» несколько расширилось, и агенты этой службы стали неотъемлемой составляющей карательных рейдерских отрядов, которые выискивали сочувствующих Империи, а потом и просто недовольных.
Именно тогда появились знаменитые «тройки», одно упоминание о которых заставляло людей переходить на шепот, а появление их в деревнях считалось страшнее холеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Травянскую границу, проходившую по гряде холмов водораздела, никто не охранял. На самом деле она и не была линией разделения государственных владений — ни разобщенное Зеленодолье, условно считавшееся вотчиной герцога Сторса, ни тем более Травината, находящаяся под патронатом Коалиции, не были государствами в полной мере и не имели собственных воинских подразделений. Тем не менее с этого момента следовало удвоить бдительность — в условиях военного времени подозрительных путников первым делом хватают и сажают за решетку, а уж только потом разбираются, кто они такие и в какой степени являются врагами режима.
Тракт был пуст сколько хватал глаз. Снова наблюдается та же картина, что и в Фацении, и в Зеленодолье, — возникало ощущение, что все живое в предчувствии надвигающейся грозы забилось в самые глубокие норки. Купцы — дети дороги — и те предпочли понести убытки, но сохранить свою жизнь. Свинцовые тучи вновь заволокли небо, роняя редкие тяжелые капли воды. Мир завернулся серым саваном, и его призрачные полы накрыли душу покровом тоски и усталости.
Спустя несколько часов мне показалось, что за нами кто-то следит. Я вопросительно взглянул на Миррона — тот тоже хмурил бровь и скашивал взгляд в кустарник на обочине. За очередным поворотом, где кусты дикого шиповника тесно переплелись, скрывая нас от постороннего глаза, сержант ткнул пальцем себе за спину и изобразил жестами петлю, что на языке жестов диверсантов означало: «Берем преследователя в кольцо».
Таниус как совершенно непригодный к бесшумному передвижению повел наш «караван» дальше. Я, Миррон и Штырь скользнули под кусты, расползаясь «широким захватом». Я только сейчас сообразил, что иду на преследующего нас врага с голыми руками — фактически без оружия, с одним только охотничьим ножичком в башмаке.
Небеса словно ждали, пока мы залезем в заросли поглубже, — с запада набежали черные тучи, и вскоре хлынул такой ливень, что я вымок до нитки в течение минуты. Но проливной дождь — верный товарищ для диверсанта, под его шумовым прикрытием можно подползти к вражескому бойцу вплотную, на расстояние броска ножа. Правда, есть небольшой нюанс: враг может сделать то же в отношении тебя. Поэтому всегда должен быть кто-то, прикрывающий твою задницу.
Сейчас меня никто не прикрывал. Елозя брюхом по жидкой грязи, я сжимал зубами рукоять ножа и искренне желал, чтобы наши предчувствия так предчувствиями и оставались. Но нет — впереди слабо шевельнулись кусты, мелькнул темный силуэт. Замри, останови время. Нож скользнул в руку, рука отведена для броска. У меня только один шанс — попасть в горло. Раз! Два!.. Три! Рука в полете, но локтевой сустав свело судорогой, и кисть не разжалась. Злополучное последствие ранения — сырость и нервная встряска превратили руку в бесчувственную деревяшку. Я плюхнулся лицом в коричневую кашицу и замер, тая слабую надежду, что, искупавшись в грязи, не слишком отличаюсь от окружающего ландшафта. Кто-то подходит. Чмок. Чмок. Чмок…
— Валиен, кончай валяться тут, как свинья в луже, — яйца простудишь. Ничего мы не нашли — дождь смыл все следы, если таковые вообще были, — ворчливо изрек Миррон, поднимая меня на ноги. — А ты, оказывается, еще не забыл наше дело: я-то тебя поначалу за бревно принял, только потом сообразил, что тут в округе ни единого дерева нет.
— Неужели мы оба обманулись? Так не бывает!
— На войне всякое бывает. В одном из рейдов вокруг нашей ночевки всю ночь кто-то бродил. Никто не спал, думали — враг рядом. А поутру выяснилось, что весь отряд в боевой готовности держал маленький голодный медвежонок. Проколы бывают у каждого, но лучше каждый раз все проверять, чем однажды пропустить и получить удар из темноты. Даже если кто-то наблюдал за нами, а потом вышел из кольца, ничем не обнаружив свое присутствие, то он — истинный мастер-диверсант. Я таких неуловимых людей не знаю.
А я знаю. Но лучше бы не знал. Это даже не человек. Это Бледная Тень, может быть, даже та самая, что устроила налет на ставку королевского легиона в Эйсе. Вообще в военное время об этих неуловимых серых человечках мало что слышали. Их и видели-то мельком, и тем более их никогда не удавалось схватить хотя бы мертвыми. Пожалуй, единственное, что о Тенях знали наверняка, так это то, что они никогда не промахиваются: молниеносный бросок, один точный удар, немедленное исчезновение.
Миррон был наслышан про неотвратимых убийц гораздо больше меня — звание обязывало, но, видимо, запугивать нас понапрасну не хотел. К тому же мы были до сих пор живы, именно это меня и смущало. Поэтому если за нами и в самом деле идет Бледная Тень, то ее задание ограничивается слежкой для ее хозяев — людей с паучьими татуировками на запястьях, которые, как мы уже выяснили, являлись агентами Контрразведки.
Кстати, про последнюю мы упоминали уже несколько раз, поэтому пора объяснить, что такое Контрразведка Коалиции и почему я, человек вроде бы неглупый, даже и не помышлял об ее причастности к нашему делу.
Представьте себе для сравнения значимость короля Владимекса и начальника городской стражи Зарны. Осмелится ли последний играть в собственную игру на королевском уровне? Вряд ли, поскольку у Его Величества имеется много инструментов для ограничения амбиций своих подчиненных, среди которых дыба и плаха занимают почетные места в первом ряду. Но если тот же шеф городской когорты все-таки участвует в означенной игре, то сами понимаете, кто дал на это гласное или негласное разрешение.
Примерно такая же ситуация была и с Контрразведкой Коалиции — во время войны Контрразведкой называлось небольшое подразделение в департаменте Фронтовой Разведки Коалиции, а в их обязанности вменялось вычислять имперских шпионов. После войны понятие «имперский шпион» несколько расширилось, и агенты этой службы стали неотъемлемой составляющей карательных рейдерских отрядов, которые выискивали сочувствующих Империи, а потом и просто недовольных.
Именно тогда появились знаменитые «тройки», одно упоминание о которых заставляло людей переходить на шепот, а появление их в деревнях считалось страшнее холеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139