«Месяц меж бровей блестит, а во лбу звезда горит…» — пришли на память строки из детской книжки. Какая странная у нее прическа — то ли хвосты, то ли косы сзади…
Вход в подвал обнаружился по цепочке свежих следов. Трейсин нерешительно замер у лестницы, но Таниус сунул факел ему в руку, и торговец, громко сопя от волнения, полез вниз. Лестница, минуя взломанные малолетними кладоискателями двери, опускалась в небольшой подвальный зал с колоннами. А вот и то, что мы искали, — прямо у входа громоздилась груда тяжелых ящиков с сорванными крышками. Все бумаги целые, не порченые. Я наугад взял большой том сверху на его заглавной странице было написано: «Переписка по Рантии, 184 год Империи на ЮЗ». Наконец-то…
— Райен, посмотри направо, — тихо сказал Таниус, стоявший у меня за спиной.
Я поднял глаза, книга выпала из разжавшихся пальцев и ухнула об пол, подняв тучу пыли. В зловещей тишине прямо на меня плыл призрак, вытянув костлявые руки и скрипя зубами. Холодные лапы ужаса сжали мое замершее сердце, ледяная волна прокатилась через все тело и хлестнула в оцепеневший мозг.
Штырь метнул нож, но он пролетел насквозь и ударился о стену сзади призрака, Таниус взмахнул мечом и рассек лишь воздух. Бежать! Увы, ноги отнялись, я сейчас только упасть и смогу. Все ближе и ближе лязгают призрачные клыки…
На расстоянии двух локтей от моей груди руки нежити начали терять форму и расплываться. Призрак заметил это, лишь когда его руки исчезли до локтя. Он дернулся назад, но что-то его не пускало, затягивало и развоплощало. Через минуту все было кончено — от морочного создания не осталось и следа. Я поначалу даже не сообразил, что же, собственно, произошло, но, отойдя от испуга, почувствовал на груди тепло. Тогда я машинально залез в карман куртки и извлек на свет горячую стальную пластинку — это оказался тот самый талисман-щит, коему приписывалось поглощать магию. И ведь старый маг оказался прав насчет него… Спутники посмотрели на меня с недоумением, а Трейсин, осторожно вылезший из угла, сказал:
— То был Страж. Местные волхвы-язычники иногда живьем замуровывали людину и накладывали на его дух наказ — хранить склепы от разграбления. Вы взяли его имение, затем покойник и разъярился. Звестимо, он безвреден, но напужать может до смерти…
— Ты знал об этом и молчал!
— Не то чтобы ведал, но домысливал, — вяло оправдывался Трейсин. — Так никто же не пострадал…
— Зато ты сейчас пострадаешь! — рявкнул Таниус и скорчил такую страшную рожу, что перепуганный купец отскочил от него на два шага, споткнулся и растянулся в пыли. — В наказание будешь таскать ящики наверх.
Носильщик из Трейсина оказался никудышный, так что поднимать бумаги пришлось всем. Наконец наш «гид» получил свою сотню и быстро смылся, а мы принялись за работу. Из нас троих лишь один я прилежно учил имперский язык и письмо в школьные годы, а Штырь и Таниус едва-едва могли прочесть заголовки на книгах, потому они занимались сортировкой. Экономические и торговые отчеты сразу откладывались в сторону — в них вряд ли содержалась нужная мне информация. Зато редкие исторические хроники прочитывались от корки до корки.
Так проходили дни. Мы ходили в храм как на работу, прямо с утра, и заканчивали ночью, когда читать уже было невозможно. Перед моими глазами мелькали судьбы людей и народов, великие правители и полководцы, мудрые решения и безумные прожекты, славные победы и горестные поражения,
Империя. Это понятие не означает принадлежность к народу, государству или религии — это определение, отличающее тех, кто родился за океаном, на далеком северном континенте. Они такие же люди, как и мы, но что-то в них есть особенное — это не объяснить словами. Короче говоря, они не такие, как мы. И вроде бы мы знаем о них много, но на самом деле не знаем ничего. Имперцы оставили глубокий след на Южной Земле — по сути, они изменили ее до неузнаваемости, переделав складывавшиеся столетиями местные народные устои под свои великие идеи. Они пришли с заката и, когда пришел срок, вновь ушли на закат. Зачем? Почему? На эти вопросы никто не даст ответа. Двести лет как один миг…
На пятый день копания в архивах я все же нашел искомое слово. «Лусар» — так назывался замок в прибрежных горах Хиггии, в четырех днях пути от Эштры. Вообще-то замок был достаточно известным благодаря огромному мосту, только на фаценском и зеленодольском языках он именовался как Паур — Высокая Энергия и Высшая Сила. Между прочим, по-имперски «Лусар» означает то же самое, как Же я раньше не додумался сопоставить названия! В имперских хрониках о нем упоминалось вскользь, четко была обозначена лишь дата завершения строительства — двадцать лет назад. Для каких целей был возведен замок, кто там жил, платил ли он налоги? — ответы на эти вопросы я так и не нашел перерыв все оставшиеся документы.
Я вновь вспомнил финал войны, когда часть разбитых имперских войск отступила в Лусар. Уже после заключения мира данийцы осадили замок, но взять его не смогли и разрушили один из пролетов моста, чтобы противник не смог ударить им в тыл. Впрочем, в Лусаре была небольшая пристань со стороны моря, поэтому осажденные могли покинуть цитадель и уйти вместе с остальными имперцами в бесконечную океанскую даль.
Тогда победители боялись, что разбитый враг вернется с новыми силами, и готовились к возобновлению войны. Данийские отряды рейдеров выискивали сочувствующих Империи и жестоко казнили их, подчас истребляя целые деревни. В тревожном ожидании прошел год, другой, третий, однако имперцы так и не вернулись. Что произошло на их родине? — поныне не знает никто. За четырнадцать лет ни один корабль не пришел с запада. Но до сих пор данийцы, нынешние хозяева Южной Земли, вздрагивают при слове «Империя», и их набитая в боях рука тянется к мечу.
В общем, дальнейший мой путь ясен. Здесь мне делать уже нечего — имперский архив я изучил почти целиком, остался лишь толстенный фолиант с названием «Имперская история Южной Земли». Его я возьму с собой — будет что почитать вечерком у костра.
Путь до Лусара составлял около четырех дней — так уверял Трейсин, который, несмотря на все происшествия, по-прежнему горел желанием быть нашим проводником. Хитроватый купец уверял, что исколесил все дороги Зеленодолья и знает на них каждую кочку и каждую ямку. Конечно, я чувствовал, что господин Гумо — мужичок совсем не такой простой, каким хочет казаться. Но с другой стороны, торговцы — они все такие, себе на уме, только и думают, как бы выгадать и кого бы облапошить. Да и за такие деньги, что мы платим Трейсину, никакой проводник дальше околицы нас не проводит.
Поэтому я согласился, Таниус и Штырь промолчали, и на следующее утро, когда мы покидали Эштру, Трейсин вновь доился в наши сплоченные ряды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Вход в подвал обнаружился по цепочке свежих следов. Трейсин нерешительно замер у лестницы, но Таниус сунул факел ему в руку, и торговец, громко сопя от волнения, полез вниз. Лестница, минуя взломанные малолетними кладоискателями двери, опускалась в небольшой подвальный зал с колоннами. А вот и то, что мы искали, — прямо у входа громоздилась груда тяжелых ящиков с сорванными крышками. Все бумаги целые, не порченые. Я наугад взял большой том сверху на его заглавной странице было написано: «Переписка по Рантии, 184 год Империи на ЮЗ». Наконец-то…
— Райен, посмотри направо, — тихо сказал Таниус, стоявший у меня за спиной.
Я поднял глаза, книга выпала из разжавшихся пальцев и ухнула об пол, подняв тучу пыли. В зловещей тишине прямо на меня плыл призрак, вытянув костлявые руки и скрипя зубами. Холодные лапы ужаса сжали мое замершее сердце, ледяная волна прокатилась через все тело и хлестнула в оцепеневший мозг.
Штырь метнул нож, но он пролетел насквозь и ударился о стену сзади призрака, Таниус взмахнул мечом и рассек лишь воздух. Бежать! Увы, ноги отнялись, я сейчас только упасть и смогу. Все ближе и ближе лязгают призрачные клыки…
На расстоянии двух локтей от моей груди руки нежити начали терять форму и расплываться. Призрак заметил это, лишь когда его руки исчезли до локтя. Он дернулся назад, но что-то его не пускало, затягивало и развоплощало. Через минуту все было кончено — от морочного создания не осталось и следа. Я поначалу даже не сообразил, что же, собственно, произошло, но, отойдя от испуга, почувствовал на груди тепло. Тогда я машинально залез в карман куртки и извлек на свет горячую стальную пластинку — это оказался тот самый талисман-щит, коему приписывалось поглощать магию. И ведь старый маг оказался прав насчет него… Спутники посмотрели на меня с недоумением, а Трейсин, осторожно вылезший из угла, сказал:
— То был Страж. Местные волхвы-язычники иногда живьем замуровывали людину и накладывали на его дух наказ — хранить склепы от разграбления. Вы взяли его имение, затем покойник и разъярился. Звестимо, он безвреден, но напужать может до смерти…
— Ты знал об этом и молчал!
— Не то чтобы ведал, но домысливал, — вяло оправдывался Трейсин. — Так никто же не пострадал…
— Зато ты сейчас пострадаешь! — рявкнул Таниус и скорчил такую страшную рожу, что перепуганный купец отскочил от него на два шага, споткнулся и растянулся в пыли. — В наказание будешь таскать ящики наверх.
Носильщик из Трейсина оказался никудышный, так что поднимать бумаги пришлось всем. Наконец наш «гид» получил свою сотню и быстро смылся, а мы принялись за работу. Из нас троих лишь один я прилежно учил имперский язык и письмо в школьные годы, а Штырь и Таниус едва-едва могли прочесть заголовки на книгах, потому они занимались сортировкой. Экономические и торговые отчеты сразу откладывались в сторону — в них вряд ли содержалась нужная мне информация. Зато редкие исторические хроники прочитывались от корки до корки.
Так проходили дни. Мы ходили в храм как на работу, прямо с утра, и заканчивали ночью, когда читать уже было невозможно. Перед моими глазами мелькали судьбы людей и народов, великие правители и полководцы, мудрые решения и безумные прожекты, славные победы и горестные поражения,
Империя. Это понятие не означает принадлежность к народу, государству или религии — это определение, отличающее тех, кто родился за океаном, на далеком северном континенте. Они такие же люди, как и мы, но что-то в них есть особенное — это не объяснить словами. Короче говоря, они не такие, как мы. И вроде бы мы знаем о них много, но на самом деле не знаем ничего. Имперцы оставили глубокий след на Южной Земле — по сути, они изменили ее до неузнаваемости, переделав складывавшиеся столетиями местные народные устои под свои великие идеи. Они пришли с заката и, когда пришел срок, вновь ушли на закат. Зачем? Почему? На эти вопросы никто не даст ответа. Двести лет как один миг…
На пятый день копания в архивах я все же нашел искомое слово. «Лусар» — так назывался замок в прибрежных горах Хиггии, в четырех днях пути от Эштры. Вообще-то замок был достаточно известным благодаря огромному мосту, только на фаценском и зеленодольском языках он именовался как Паур — Высокая Энергия и Высшая Сила. Между прочим, по-имперски «Лусар» означает то же самое, как Же я раньше не додумался сопоставить названия! В имперских хрониках о нем упоминалось вскользь, четко была обозначена лишь дата завершения строительства — двадцать лет назад. Для каких целей был возведен замок, кто там жил, платил ли он налоги? — ответы на эти вопросы я так и не нашел перерыв все оставшиеся документы.
Я вновь вспомнил финал войны, когда часть разбитых имперских войск отступила в Лусар. Уже после заключения мира данийцы осадили замок, но взять его не смогли и разрушили один из пролетов моста, чтобы противник не смог ударить им в тыл. Впрочем, в Лусаре была небольшая пристань со стороны моря, поэтому осажденные могли покинуть цитадель и уйти вместе с остальными имперцами в бесконечную океанскую даль.
Тогда победители боялись, что разбитый враг вернется с новыми силами, и готовились к возобновлению войны. Данийские отряды рейдеров выискивали сочувствующих Империи и жестоко казнили их, подчас истребляя целые деревни. В тревожном ожидании прошел год, другой, третий, однако имперцы так и не вернулись. Что произошло на их родине? — поныне не знает никто. За четырнадцать лет ни один корабль не пришел с запада. Но до сих пор данийцы, нынешние хозяева Южной Земли, вздрагивают при слове «Империя», и их набитая в боях рука тянется к мечу.
В общем, дальнейший мой путь ясен. Здесь мне делать уже нечего — имперский архив я изучил почти целиком, остался лишь толстенный фолиант с названием «Имперская история Южной Земли». Его я возьму с собой — будет что почитать вечерком у костра.
Путь до Лусара составлял около четырех дней — так уверял Трейсин, который, несмотря на все происшествия, по-прежнему горел желанием быть нашим проводником. Хитроватый купец уверял, что исколесил все дороги Зеленодолья и знает на них каждую кочку и каждую ямку. Конечно, я чувствовал, что господин Гумо — мужичок совсем не такой простой, каким хочет казаться. Но с другой стороны, торговцы — они все такие, себе на уме, только и думают, как бы выгадать и кого бы облапошить. Да и за такие деньги, что мы платим Трейсину, никакой проводник дальше околицы нас не проводит.
Поэтому я согласился, Таниус и Штырь промолчали, и на следующее утро, когда мы покидали Эштру, Трейсин вновь доился в наши сплоченные ряды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139