Я спустился на пляж и медленно пошел по песчаной косе, уходящей далеко в озеро. Ветер, постоянно дувший днем с Большой Ауры, к вечеру постепенно утих, и теперь вокруг меня была полная тишина, лишь изредка нарушаемая всплесками то ли рыб, то ли тех, кто на них охотился.
Надо мной раскинулось чистое, усыпанное звездами летнее небо, украшенное ярко сияющей полной луной. За озером, несмотря на позднее время, все так же ярко горели огни Гелленополиса. Узкая полоса омытого озерными волнами песка мерцала под моими ногами и убегала вдаль белой тропой, пролегающей сквозь бескрайнее черное поле и терявшейся где-то там, в непроглядной дали, — не то в озере, не то в небе.
Может быть, так и выглядит мифическая Лунная Дорожка, по которой на землю спускается Светлянка? Ведь сказки тоже не просто так придуманы — они что-то символизируют, на чем-то основываются. А вдруг, если я дойду по этому светящемуся пути до конца, то окажусь не в озерной воде, а на луне? И тогда сама лунная богиня предстанет передо мною, сделает реверанс и, сжимая нежными хрупкими ладонями свои бесконечные серебристые косы, смущенно и ласково взглянет на меня огромными голубыми глазами и тихо-тихо промолвит: «Мой дорогой Валиен, я так долго тебя ждала…»
Вы, конечно, можете сказать, что подобного чуда произойти никак не может даже в моей невероятной истории. И, пожалуй, я соглашусь с вами — разумом, но не душой. Потому что рано или поздно все невозможное становится возможным. И к тому же если искренне поверить в чудо, то оно произойдет, не так ли?
Ладно, загулялся я тут, размечтался, пора возвращаться к друзьям. Они, наверное, уже заждались меня — «новорожденного», которому предстоит поджечь праздничный ночной костер. Это тоже одна из наших старинных горских традиций. Она до сих пор жива в деревнях, но, конечно, была запрещена в Эйсе — неровен час подвыпившая разудалая толпа в порыве безудержного веселья подпалит город. Впрочем, роль костра успешно исполняло пламя в камине гостиной, вокруг которого вечером собиралась вся родня именинника. Именно такие встречи «у огонька» и объединяют наших близких людей и вообще наш народ…
— Эй, народ, куда вы все подевались? — крикнул я, проходя мимо угасавшего костерка. — На сегодня сюрпризов уже достаточно!
Вокруг было подозрительно тихо. Подойдя к сигнальному костру, я зацепил ногой валявшийся в траве факел Таниуса. Что-то больно екнуло у меня в груди. Внимательно осмотревшись вокруг, я заметил, что кусты у откоса смяты и сломаны, будто сквозь них кто-то полз. С каждым шагом к обрыву скверное предчувствие постепенно заполняло мою душу.
Вот я подошел к краю, взглянул туда и, несмотря на теплую ночь, похолодел: внизу, у самой кромки воды, неподвижно лежала фигура в доспехах, на которых блекло и печально отражался лунный свет. Это не мог быть не кто иной, как…
— Таниус!!! Ты жив?! Что случилось?! Ответь же мне, прошу тебя, ответь! Нет, я не верю, ты не мог вот просто так взять и умереть! Ни одной царапины, ни одной вмятины на латах. А где твой меч? Ты же должен был сжимать его в руках до конца! Как же тогда тебя сразили, почему? Что здесь произошло?
— Последнее выяснение отношений. — Слабый голос Таниуса прозвучал из-под закрытого забрала невнятно и глухо, словно из могилы.
— Кого с кем? — Я сдернул шлем с головы капитана Фрая. Его лицо напоминало белоснежную простыню, пронизанную темными нитями. Черными нитями вен на бескровно белом лице.
— Меня и Стока.
— Но почему?! Зачем вам это понадобилось?! Кто мог победить в этой бессмысленной схватке?
— Ты. Мы жили ради тебя. Мы погибаем во имя тебя. Чтобы ты мог идти дальше и четко знал, куда идти.
— Ради меня?! Но ведь ты и Сток — мои лучшие друзья! Разве, поубивав друг друга, вы принесли мне какую-то пользу?
Да я чувствую себя так, словно мне отрубили руки по самые плечи!
— Увы, Валиен, мы умерли бы сегодня так или иначе — взгляни на мое лицо и сразу все поймешь. Это — яд черного анчара, иссушающий кровь. От него нет противоядия. Помнишь черные доски гробов в склепе под мертвым городом? Я и Сток тогда поранились ими.
— Так вы уже тогда знали?
— Нет, явные признаки проявились только сегодня утром, и Сток сразу все понял. Однако мы, превозмогая боль, держались из последних сил, чтобы не испортить тебе день рождения. Но нам предложили сделку — устроить междоусобицу в обмен на ценные для тебя сведения. И мы решили принести тебе последнюю пользу.
— Какие же сведения могут быть для меня ценнее ваших жизней?
— Имя твоего врага. Его знает Сток, так что поспеши к нему, пока он еще держится на этом свете. Хотя ему сейчас много хуже, чем мне. Я хотя бы боли не чувствую — можешь взглянуть на мою ступню.
Нижняя часть латного ботинка Таниуса оторвалась, примерзнув к полу во время его поединка с колдуном в соборе Травинкалиса, и с той поры капитан Фрай носил на этой ноге обычный солдатский сапог. Сейчас из пятки этого сапога торчала длинная стальная спица, одна из тех, что тогда были в руках у Бледной Тени. Серая тварь давно уже уничтожена, но ее смертельно ядовитое оружие, подобранное Штырем в том же соборе, все-таки нашло свою жертву.
— Это была славная битва, на пределе. Сила — против ловкости, мощь — против увертливости. Маленький хитрец все же нашел мое единственное уязвимое место. Впрочем, я ответил Стоку более чем достойно — с поля битвы он уйти уже не смог. Знаешь, я не жалею, что пал в бою с достойным противником, а не загнулся в корчах от странной болячки. И на этой торжественной ноте мой жизненный путь завершается… Ах да, чуть не забыл, возьми магический кристалл. Это мой тебе подарок на день рождения. Вот теперь, кажется, все… Прощай, Валиен, и до встречи в мире ином…
Звонко щелкнув, порвался серебристый браслет, и маленькая искорка, сверкнув напоследок, навсегда исчезла во мраке ночи. Прощай, мой самый верный друг. Да примут Небеса твою освобожденную душу…
Я торопливо поднялся по откосу и пошел обратно — по четкому следу, оставленному покойным Таниусом. Штыря я увидел издалека. Малек неподвижно лежал на травянистом пригорке, в его руках слабо светился стеклянный шар, а в животе тускло блистал, осененный лунным светом, капитанский двуручный меч, воткнутый почти по рукоять.
— Штырь! Ты жив? Лучше бы ты был еще жив, иначе я тебе этого ни за что не прощу!
— Лучше бы я был мертв, чем такие муки принимать. Кровь прямо в жилах засыхает, и вдобавок в брюхе этот ножичек торчит. Я всегда предполагал, что в силу особенности моей работы рано или поздно меня на стальное перо насадят. Но это перо — всем перьям перо. Сейчас только снадобьем и держусь — оно у меня уже в мозгу бродит. И где ж ты бегаешь, Райен? Я тут тебя уже целую вечность жду. С капитаном говорил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Надо мной раскинулось чистое, усыпанное звездами летнее небо, украшенное ярко сияющей полной луной. За озером, несмотря на позднее время, все так же ярко горели огни Гелленополиса. Узкая полоса омытого озерными волнами песка мерцала под моими ногами и убегала вдаль белой тропой, пролегающей сквозь бескрайнее черное поле и терявшейся где-то там, в непроглядной дали, — не то в озере, не то в небе.
Может быть, так и выглядит мифическая Лунная Дорожка, по которой на землю спускается Светлянка? Ведь сказки тоже не просто так придуманы — они что-то символизируют, на чем-то основываются. А вдруг, если я дойду по этому светящемуся пути до конца, то окажусь не в озерной воде, а на луне? И тогда сама лунная богиня предстанет передо мною, сделает реверанс и, сжимая нежными хрупкими ладонями свои бесконечные серебристые косы, смущенно и ласково взглянет на меня огромными голубыми глазами и тихо-тихо промолвит: «Мой дорогой Валиен, я так долго тебя ждала…»
Вы, конечно, можете сказать, что подобного чуда произойти никак не может даже в моей невероятной истории. И, пожалуй, я соглашусь с вами — разумом, но не душой. Потому что рано или поздно все невозможное становится возможным. И к тому же если искренне поверить в чудо, то оно произойдет, не так ли?
Ладно, загулялся я тут, размечтался, пора возвращаться к друзьям. Они, наверное, уже заждались меня — «новорожденного», которому предстоит поджечь праздничный ночной костер. Это тоже одна из наших старинных горских традиций. Она до сих пор жива в деревнях, но, конечно, была запрещена в Эйсе — неровен час подвыпившая разудалая толпа в порыве безудержного веселья подпалит город. Впрочем, роль костра успешно исполняло пламя в камине гостиной, вокруг которого вечером собиралась вся родня именинника. Именно такие встречи «у огонька» и объединяют наших близких людей и вообще наш народ…
— Эй, народ, куда вы все подевались? — крикнул я, проходя мимо угасавшего костерка. — На сегодня сюрпризов уже достаточно!
Вокруг было подозрительно тихо. Подойдя к сигнальному костру, я зацепил ногой валявшийся в траве факел Таниуса. Что-то больно екнуло у меня в груди. Внимательно осмотревшись вокруг, я заметил, что кусты у откоса смяты и сломаны, будто сквозь них кто-то полз. С каждым шагом к обрыву скверное предчувствие постепенно заполняло мою душу.
Вот я подошел к краю, взглянул туда и, несмотря на теплую ночь, похолодел: внизу, у самой кромки воды, неподвижно лежала фигура в доспехах, на которых блекло и печально отражался лунный свет. Это не мог быть не кто иной, как…
— Таниус!!! Ты жив?! Что случилось?! Ответь же мне, прошу тебя, ответь! Нет, я не верю, ты не мог вот просто так взять и умереть! Ни одной царапины, ни одной вмятины на латах. А где твой меч? Ты же должен был сжимать его в руках до конца! Как же тогда тебя сразили, почему? Что здесь произошло?
— Последнее выяснение отношений. — Слабый голос Таниуса прозвучал из-под закрытого забрала невнятно и глухо, словно из могилы.
— Кого с кем? — Я сдернул шлем с головы капитана Фрая. Его лицо напоминало белоснежную простыню, пронизанную темными нитями. Черными нитями вен на бескровно белом лице.
— Меня и Стока.
— Но почему?! Зачем вам это понадобилось?! Кто мог победить в этой бессмысленной схватке?
— Ты. Мы жили ради тебя. Мы погибаем во имя тебя. Чтобы ты мог идти дальше и четко знал, куда идти.
— Ради меня?! Но ведь ты и Сток — мои лучшие друзья! Разве, поубивав друг друга, вы принесли мне какую-то пользу?
Да я чувствую себя так, словно мне отрубили руки по самые плечи!
— Увы, Валиен, мы умерли бы сегодня так или иначе — взгляни на мое лицо и сразу все поймешь. Это — яд черного анчара, иссушающий кровь. От него нет противоядия. Помнишь черные доски гробов в склепе под мертвым городом? Я и Сток тогда поранились ими.
— Так вы уже тогда знали?
— Нет, явные признаки проявились только сегодня утром, и Сток сразу все понял. Однако мы, превозмогая боль, держались из последних сил, чтобы не испортить тебе день рождения. Но нам предложили сделку — устроить междоусобицу в обмен на ценные для тебя сведения. И мы решили принести тебе последнюю пользу.
— Какие же сведения могут быть для меня ценнее ваших жизней?
— Имя твоего врага. Его знает Сток, так что поспеши к нему, пока он еще держится на этом свете. Хотя ему сейчас много хуже, чем мне. Я хотя бы боли не чувствую — можешь взглянуть на мою ступню.
Нижняя часть латного ботинка Таниуса оторвалась, примерзнув к полу во время его поединка с колдуном в соборе Травинкалиса, и с той поры капитан Фрай носил на этой ноге обычный солдатский сапог. Сейчас из пятки этого сапога торчала длинная стальная спица, одна из тех, что тогда были в руках у Бледной Тени. Серая тварь давно уже уничтожена, но ее смертельно ядовитое оружие, подобранное Штырем в том же соборе, все-таки нашло свою жертву.
— Это была славная битва, на пределе. Сила — против ловкости, мощь — против увертливости. Маленький хитрец все же нашел мое единственное уязвимое место. Впрочем, я ответил Стоку более чем достойно — с поля битвы он уйти уже не смог. Знаешь, я не жалею, что пал в бою с достойным противником, а не загнулся в корчах от странной болячки. И на этой торжественной ноте мой жизненный путь завершается… Ах да, чуть не забыл, возьми магический кристалл. Это мой тебе подарок на день рождения. Вот теперь, кажется, все… Прощай, Валиен, и до встречи в мире ином…
Звонко щелкнув, порвался серебристый браслет, и маленькая искорка, сверкнув напоследок, навсегда исчезла во мраке ночи. Прощай, мой самый верный друг. Да примут Небеса твою освобожденную душу…
Я торопливо поднялся по откосу и пошел обратно — по четкому следу, оставленному покойным Таниусом. Штыря я увидел издалека. Малек неподвижно лежал на травянистом пригорке, в его руках слабо светился стеклянный шар, а в животе тускло блистал, осененный лунным светом, капитанский двуручный меч, воткнутый почти по рукоять.
— Штырь! Ты жив? Лучше бы ты был еще жив, иначе я тебе этого ни за что не прощу!
— Лучше бы я был мертв, чем такие муки принимать. Кровь прямо в жилах засыхает, и вдобавок в брюхе этот ножичек торчит. Я всегда предполагал, что в силу особенности моей работы рано или поздно меня на стальное перо насадят. Но это перо — всем перьям перо. Сейчас только снадобьем и держусь — оно у меня уже в мозгу бродит. И где ж ты бегаешь, Райен? Я тут тебя уже целую вечность жду. С капитаном говорил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139