На воп-
рос, зачем он приехал в Тель-Авив, Луи отвечал, что хочет прокон-
сультироваться по поводу своих почек (или печени, не помню) с док-
тором, который лечил его в Москве. Пикантность ситуации, по словам
автора заметки, заключалась в том, что бывший московский врач стал
чуть ли не министром иностранных дел Израиля...
Спустя еще сколько-то времени мой каргопольский друг Леша Ка-
дыков сказал мне:
- Валерий Семёныч, а я у Луя был, на фазенде (разговор проис-
ходил во времена незабвенной "Рабыни Изауры"). У него там штук
пять машин - бентли, БМВ, мерседес-340, на котором фельдмаршал фон
Манштейн ездил...
Лешка, классный автомеханик, вернул к жизни одну из них, сов-
сем безнадёжную - и к его удовольствию Луй, как он его величал,
расплатился долларами. Кстати, где-то я читал, что настоящее имя и
фамилия Виктора Луи - Виталий Луй... Кадыков бывал на "фазенде"
еще много раз, курируя луёвский автопарк, и ничего плохого о вла-
дельце не говорил.
А недавно Луи умер. Вот передо мной отрывок из американского
некролога: "...shadowy Russian journalist, who served as a conduit
for the Communist Party and KGB to the west...
"Why do you people always call me a colonel in KGB?" - he on-
ce asked British writer Ronald Payne.
"Goodness, have you been promoted to general at last, Vic-
tor?" - replied Payne."
(TIME, Aug.3,92)
("...мутноватый русский журналист, служивший посредником в
сношениях КПСС и КГБ с Западом...
- 287 -
- Почему это вы все называете меня полковником КГБ? - спросил
он однажды английского писателя Рональда Пейна.
- Господи, так вас наконец произвели в генералы, Виктор? -
отвечал Пейн."
("ТАЙМ", 3 авг.1992г.)
Раз уж пошли цитаты, позволю себе еще одну - из "Рассказа о
простой вещи" Бориса Лавренева:
"- Скильки ще гамна на свити!"
На пятом я встретил еще одного участника Большой Игры (опять
литературная реминисценция: "Ким" Р.Киплинга, роман о мальчи-
ке-шпионе).
Это был очень славный паренек, бывший московский школьник
Эрнст Кернмайер. В лагере его звали Сережей - мы познакомились еще
на Алексеевке. А здесь он сказал мне - почему-то с виноватой улыб-
кой:
- Только я теперь Кернтайер.
Смена фамилии не имела ничего общего со шпионскими хитростя-
ми; просто перепутал буквы лагерный писарь. (Это еще что, я же
рассказывал про "Сульфидинова" и "Парашютинскую"). А шпионом
он-таки был - причем "двойником".
Сережа-Эрнст был сыном политэмигранта, австрийского коммунис-
та. В мои школьные годы я повидал их немало; "шуцбундовцы" - так
их называли. Что такое шуцбунд я раньше знал, но теперь не помню.
Дети шуцбундовцев учились сначала в немецкой школе - до войны была
такая в Москве. Когда же ее в пору ежовщины прикрыли (и учителей,
и родителей школьников почти всех пересажали), ребят перевели в
обычные школы - в нашей училось двое или трое.
Сережа рассказал мне свою грустную историю.
- 288 -
Как только началась война, ему предложили добровольно отпра-
виться в немецкий тыл разведчиком. Сбросили на парашюте где-то над
Германией, дав задание: пробраться в Вену, где была явка.
Немецкий язык был для него родным; маленький, щуплый, по до-
кументам он числился членом гитлерюгенда - молодежной нацистской
организации. Не учли только одного: без взрослых ребятишки из гит-
лерюгенда путешествовать по стране обязаны были в форме. Взрослого
при парнишке не было; он был в штатском костюме - слава богу, хоть
не советского производства. Правда, кепочка на нем была английс-
кая, что не намного лучше: при первой же проверке документов на
вражескую кепку обратили внимание. Сережа не растерялся: объяснил,
что отец служил в той части, которая первой вошла в Париж, и кепку
прислал оттуда - как сувенир. Ему поверили. Поругали за то, что не
в форме и отпустили.
Кепочку он выбросил. Но всё равно, рано или поздно Сережа
должен был попасться - что и произошло. В немецкой тюрьме его
быстро раскололи и перевербовали. Через него в Москву потёк ручеек
дезинформации - обычный трюк всех разведок мира. Это не помешало
Советской Армии победить.
После победы Сережу в советской тюрьме раскололи с такой же
легкостью, как в немецкой. Свой четвертак - двадцать пять лет сро-
ка - он честно заработал и потому не роптал на судьбу. А мне его
было очень жалко...
Интеллигенция, согласно учению Маркса-Ленина - прослойка. В
Минлаге прослойка эта была толще, чем в других лагерях. Попадали
сюда и ученые мирового класса. Юлик рассказывал, что на 5-м он
слышал отрывок спора, который вели два почтенных старца, пронося
мимо него носилки с мусором:
- 289 -
- Но это же был паллиатив, согласитесь!!
В одном из спорящих он узнал знаменитого египтолога Коростов-
цева.
За недолгое свое пребывание в Сангородке я мало с кем из
местной интеллигенции успел пообщаться. Почти всё свободное время
проводил с Каплером, а свободного времени хватало: в ожидании отп-
равки на шахту нас редко гоняли на работу.
Алексей Яковлевич был одним из самых уважаемых людей на ОЛПе.
Уважалась и сама его должность "посылочного бога" (а про счетовода
продстола зеки говорили: "хлебный бог"). Но Каплера любили не за
должность.
Доброжелательность, которая была, возможно, главным талантом
Каплера, воплощалась в добрые дела везде - и на свободе и в лаге-
ре. Знавшие его в Москве помнят, сколько начинающих сценаристов он
за ручку привел в кинематограф. А на пятом все знали, что это он
придумал "извещения".
Я уже говорил, что зекам Минлага разрешалось отправлять толь-
ко два письма в год. А получать можно было сколько угодно - и пи-
сем, и посылок. Связь оказывалась односторонней. Домашние мучились
неизвестностью, гадали: дошло ли письмо? Дошла ли посылка? И вооб-
ще - жив ли?.. В придуманный Каплером текст на узеньком типографс-
ком бланке "Посылку выдал........ Посылку получил........" нельзя
было вписать ни слова - даже "спасибо". Но подпись-то там была,
была дата - значит, жив пока еще!.. Слали посылки, конечно, не
всем, но многим.
Выдавались они в присутствии надзирателя, чтоб не проскочило
что-нибудь недозволенное. Проскакивало, конечно. Можно было, нап-
ример, туго свернутую тридцатку засунуть с тыльного конца в тюбик
- 290 -
с пастой. Или вложить ее в пачку махорки и аккуратно заклеить -
голь на выдумки хитра. Вот со спиртным было сложней.
Одному мужичку прислали из деревни посылку. В ней оказалась
бутылка с мутноватой жидкостью и приклеенной бумажкой, на которой
трогательно корявыми буквами выведено: "малако". А на дне бутылки
- слой белого порошка с палец толщиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
рос, зачем он приехал в Тель-Авив, Луи отвечал, что хочет прокон-
сультироваться по поводу своих почек (или печени, не помню) с док-
тором, который лечил его в Москве. Пикантность ситуации, по словам
автора заметки, заключалась в том, что бывший московский врач стал
чуть ли не министром иностранных дел Израиля...
Спустя еще сколько-то времени мой каргопольский друг Леша Ка-
дыков сказал мне:
- Валерий Семёныч, а я у Луя был, на фазенде (разговор проис-
ходил во времена незабвенной "Рабыни Изауры"). У него там штук
пять машин - бентли, БМВ, мерседес-340, на котором фельдмаршал фон
Манштейн ездил...
Лешка, классный автомеханик, вернул к жизни одну из них, сов-
сем безнадёжную - и к его удовольствию Луй, как он его величал,
расплатился долларами. Кстати, где-то я читал, что настоящее имя и
фамилия Виктора Луи - Виталий Луй... Кадыков бывал на "фазенде"
еще много раз, курируя луёвский автопарк, и ничего плохого о вла-
дельце не говорил.
А недавно Луи умер. Вот передо мной отрывок из американского
некролога: "...shadowy Russian journalist, who served as a conduit
for the Communist Party and KGB to the west...
"Why do you people always call me a colonel in KGB?" - he on-
ce asked British writer Ronald Payne.
"Goodness, have you been promoted to general at last, Vic-
tor?" - replied Payne."
(TIME, Aug.3,92)
("...мутноватый русский журналист, служивший посредником в
сношениях КПСС и КГБ с Западом...
- 287 -
- Почему это вы все называете меня полковником КГБ? - спросил
он однажды английского писателя Рональда Пейна.
- Господи, так вас наконец произвели в генералы, Виктор? -
отвечал Пейн."
("ТАЙМ", 3 авг.1992г.)
Раз уж пошли цитаты, позволю себе еще одну - из "Рассказа о
простой вещи" Бориса Лавренева:
"- Скильки ще гамна на свити!"
На пятом я встретил еще одного участника Большой Игры (опять
литературная реминисценция: "Ким" Р.Киплинга, роман о мальчи-
ке-шпионе).
Это был очень славный паренек, бывший московский школьник
Эрнст Кернмайер. В лагере его звали Сережей - мы познакомились еще
на Алексеевке. А здесь он сказал мне - почему-то с виноватой улыб-
кой:
- Только я теперь Кернтайер.
Смена фамилии не имела ничего общего со шпионскими хитростя-
ми; просто перепутал буквы лагерный писарь. (Это еще что, я же
рассказывал про "Сульфидинова" и "Парашютинскую"). А шпионом
он-таки был - причем "двойником".
Сережа-Эрнст был сыном политэмигранта, австрийского коммунис-
та. В мои школьные годы я повидал их немало; "шуцбундовцы" - так
их называли. Что такое шуцбунд я раньше знал, но теперь не помню.
Дети шуцбундовцев учились сначала в немецкой школе - до войны была
такая в Москве. Когда же ее в пору ежовщины прикрыли (и учителей,
и родителей школьников почти всех пересажали), ребят перевели в
обычные школы - в нашей училось двое или трое.
Сережа рассказал мне свою грустную историю.
- 288 -
Как только началась война, ему предложили добровольно отпра-
виться в немецкий тыл разведчиком. Сбросили на парашюте где-то над
Германией, дав задание: пробраться в Вену, где была явка.
Немецкий язык был для него родным; маленький, щуплый, по до-
кументам он числился членом гитлерюгенда - молодежной нацистской
организации. Не учли только одного: без взрослых ребятишки из гит-
лерюгенда путешествовать по стране обязаны были в форме. Взрослого
при парнишке не было; он был в штатском костюме - слава богу, хоть
не советского производства. Правда, кепочка на нем была английс-
кая, что не намного лучше: при первой же проверке документов на
вражескую кепку обратили внимание. Сережа не растерялся: объяснил,
что отец служил в той части, которая первой вошла в Париж, и кепку
прислал оттуда - как сувенир. Ему поверили. Поругали за то, что не
в форме и отпустили.
Кепочку он выбросил. Но всё равно, рано или поздно Сережа
должен был попасться - что и произошло. В немецкой тюрьме его
быстро раскололи и перевербовали. Через него в Москву потёк ручеек
дезинформации - обычный трюк всех разведок мира. Это не помешало
Советской Армии победить.
После победы Сережу в советской тюрьме раскололи с такой же
легкостью, как в немецкой. Свой четвертак - двадцать пять лет сро-
ка - он честно заработал и потому не роптал на судьбу. А мне его
было очень жалко...
Интеллигенция, согласно учению Маркса-Ленина - прослойка. В
Минлаге прослойка эта была толще, чем в других лагерях. Попадали
сюда и ученые мирового класса. Юлик рассказывал, что на 5-м он
слышал отрывок спора, который вели два почтенных старца, пронося
мимо него носилки с мусором:
- 289 -
- Но это же был паллиатив, согласитесь!!
В одном из спорящих он узнал знаменитого египтолога Коростов-
цева.
За недолгое свое пребывание в Сангородке я мало с кем из
местной интеллигенции успел пообщаться. Почти всё свободное время
проводил с Каплером, а свободного времени хватало: в ожидании отп-
равки на шахту нас редко гоняли на работу.
Алексей Яковлевич был одним из самых уважаемых людей на ОЛПе.
Уважалась и сама его должность "посылочного бога" (а про счетовода
продстола зеки говорили: "хлебный бог"). Но Каплера любили не за
должность.
Доброжелательность, которая была, возможно, главным талантом
Каплера, воплощалась в добрые дела везде - и на свободе и в лаге-
ре. Знавшие его в Москве помнят, сколько начинающих сценаристов он
за ручку привел в кинематограф. А на пятом все знали, что это он
придумал "извещения".
Я уже говорил, что зекам Минлага разрешалось отправлять толь-
ко два письма в год. А получать можно было сколько угодно - и пи-
сем, и посылок. Связь оказывалась односторонней. Домашние мучились
неизвестностью, гадали: дошло ли письмо? Дошла ли посылка? И вооб-
ще - жив ли?.. В придуманный Каплером текст на узеньком типографс-
ком бланке "Посылку выдал........ Посылку получил........" нельзя
было вписать ни слова - даже "спасибо". Но подпись-то там была,
была дата - значит, жив пока еще!.. Слали посылки, конечно, не
всем, но многим.
Выдавались они в присутствии надзирателя, чтоб не проскочило
что-нибудь недозволенное. Проскакивало, конечно. Можно было, нап-
ример, туго свернутую тридцатку засунуть с тыльного конца в тюбик
- 290 -
с пастой. Или вложить ее в пачку махорки и аккуратно заклеить -
голь на выдумки хитра. Вот со спиртным было сложней.
Одному мужичку прислали из деревни посылку. В ней оказалась
бутылка с мутноватой жидкостью и приклеенной бумажкой, на которой
трогательно корявыми буквами выведено: "малако". А на дне бутылки
- слой белого порошка с палец толщиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120