Лорна мысленно твердит все это до тех пор, пока не восстанавливает самоконтроль и способность внятно говорить.
– Эммилу, но даже если мы примем на веру существование демонов и способность людей изгонять их, вы не находите, что во всем этом мало смысла? Если Бог, действуя через кого бы то ни было, способен с легкостью избавить человека от одержимости, то почему в нашем случае он не сделал это до того, как Хорэс убил двух ни в чем не повинных женщин? Или, по крайней мере, до того, как он нанес телесные повреждения служащим клиники?
Дидерофф мешкает с ответом, глядя на собеседницу с выражением старой девы, которую ребенок спросил, откуда берутся дети.
– Вы же знаете, – говорит наконец она, – «почему» – это не тот вопрос, с которым следует обращаться к Богу. Тут затрагивается проблема теодицеи, а вам ведь известно, что Мильтон написал длиннющую поэму, оправдывающую то, как Господь относится к человеку. Правда, не уверена, что у него это получилось, если не считать того, что он заставил людей восхищаться Сатаной. – Она снова постукивает по Библии. – И потом, конечно, Иов. Я уверена, вы знакомы с «Ответом Иову» Карла Густава Юнга. Вы подумали над моим сном о гигантских «твинкиз»? Вы не находите, что он имеет к этому отношение?
Лорна спонтанно соглашается, но на самом деле думает о Мильтоне и Юнге. Эти имена она, естественно, слышала, но названных работ не читала, а ведь случаи, когда пациентами психологов оказываются люди, превосходящие их уровнем образования или интеллекта, очень редки. В голове Лорны мелькает мысль о том, что эта не окончившая школы женщина, которую она определила в лечебницу для душевнобольных, куда как эрудированнее ее самой, а уж в том, что касается западного христианства, их познания несопоставимы. Лорна, например, понятия не имеет, что такое теодицея. Пациентка выжидательно смотрит на доктора, но Лорне сказать нечего. Эммилу приходит ей на выручку.
– Я думаю, на самом деле это было навеяно строчкой из Вайль. Вы ведь знаете, кто она такая, не так ли?
– Ну конечно, – лжет Лорна.
– Так вот, она говорит, что чистая любовь к Богу означает благодарность как за благословения, так и за ниспосланные испытания. Это интересный способ смотреть на мир, не так ли?
Лорна вспоминает истолкование сна, которое она состряпала для Микки Лопеса.
– Ага, если плохие и хорошие результаты одинаковы, значит, вы не на крючке, верно?
– Не на крючке?
– Да. В смысле, вы можете отказаться от невыносимой ответственности за совершение дурных поступков. Если плохие и хорошие вещи распределяются Богом одинаково произвольно, значит, нет нужды совершенствоваться, брать ответственность за свои поступки. Я хочу сказать, разве это не самая вероятная интерпретация рассказанного вами сна?
– Вы думаете, что я пытаюсь уклониться от ответственности?
– На определенном уровне. Мне кажется, вы хотите отстраниться от сделанного, от того, что произошло с вами. И я вас вовсе не виню.
Эммилу откидывается назад и вздыхает.
– Ok anhier ok yin .
– Извините?
– «Мне повезло, что я с вами». Иллюстрация, означающая, что вы не понимаете моего языка и я с равным успехом могла бы говорить на динка . Не обессудьте, но мне давно не приходилось беседовать с людьми, напрочь лишенными какого-либо религиозного чувства. Послушайте… Господи, какие мне найти слова, чтобы вы поняли?
Ладно, Господь всемогущ и добр, но в мире существует зло, происходит много плохого, причем часто с хорошими людьми. Как это объяснить? Если, как нам настоятельно советуют, и не пытаться, а отложить это в сторону и отбросить на секунду чисто материалистический атеизм, то в каком мире вы живете? Можно встать на позицию буддизма и сказать, что нет ни добра, ни зла: все это иллюзия, цель же состоит в том, чтобы избавиться от всех привязанностей, и тогда вы сможете вернуться в мир как бодхисатва и расточать сострадание. Существует фатализм. Вы видите его в Книге Иова, в античном мире, в философии стоиков, и эта позиция, в общем виде, воплотилась в исламе. Пути Господни неисповедимы, на все воля Его, поэтому заткнись и тащи дальше свою ношу. Позиция, вполне приемлемая как раз для нас, ищущих совершенства американцев, потому что мы только и делаем, что ноем, доводя себя до бесчувствия работой, сексом, деньгами, наркотиками и иллюзией того, что мы можем жить вечно. Большинство из нас живут в страхе, отчаянии и умирают, как тупые животные, в местах, подобных этому. С другой стороны, у нас есть то, что Симона Вайль говорила о величии христианства, которое обеспечивает не только сверхъестественное избавление от страдания, но и сверхъестественное использование такового. Скажем, если ты одарен всеми благами, возблагодари Господа за честь быть способным служить бедным и несчастным. Если же все имевшееся отнято у тебя, ты раздавлен, как жук, находишься в положении, которое кто-то называет malheur , последней крайностью, личность твоя разрушена, социология подвела, медицина, экономика, политика и прочие обычные уловки бессильны, то, с другой стороны, разве все это не шелуха и тщета? Утрать все, получи более, обрети невообразимую благодать. Блаженны нищие духом. У Господа нет потерь.
До Лорны дошла лишь часть сказанного. Ее учили не принимать во внимание содержание речей душевнобольных и прислушиваться к ним только в плане отыскания возможности вставить в подходящем месте ремарку терапевтического характера. Так она поступает и сейчас.
– Что ж, если в страдании столько величия, то зачем вы вступили в орден сестер милосердия? Я хочу сказать, зачем вообще облегчать страдание, если оно приближает вас к Богу?
– Потому что так велит заповедь. Это, несомненно, парадокс, но если вас раздражают парадоксы, вам нужно держаться от христианства подальше. Атеизм восхитительно прост, как детский рисунок, и я могу понять, почему вам так не хочется от него отказываться. По себе знаю, ведь, оказавшись у Святой Екатерины, я испытывала те же чувства.
– Простите, где?
– В приорате Общества сестер милосердия Крови Христовой. Он находится в Голубых горах, в Западной Виргинии, совсем недалеко от того места, где я жила. Но об этом вы прочтете в очередной тетради. Там описано все, касающееся приората, и все, что относится к Африке.
Дидерофф откидывается назад на подушки и закрывает глаза.
– Простите, это действие снадобья. Как по-вашему, вы достаточно меня сегодня полечили? Мне хочется отдохнуть.
Лорна убирает блокнот и магнитофон в свой холщовый «дипломат» и бормочет что-то в знак согласия, стараясь замаскировать огорчение. У нее никогда не было подобной беседы с пациентом. Да, неудачные сеансы терапии случаются, но в данном случае все настолько вышло из-под контроля, как будто терапией здесь занималась не она, а пациентка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133