Они охраняют стратегические ресурсы, а это дело опасное. Плохие ребята играют грубо, поэтому и хорошим ребятам ничего не остается, как играть по тем же правилам. Так, во всяком случае, в теории.
Паз вспомнил разговор с Олифантом: едва запахло потерей работы и пенсии, страсть и ярость майора сошли на нет, – и мимолетно задумался о том, что могло бы заставить его отказаться от всей этой сумасбродной затеи. Уж во всяком случае не пенсия.
– По-моему, тут все зависит от человека. Такие парни есть и в полиции. Им нравится ощущать вседозволенность, избранность. Убивать наркодилеров и присваивать их наличность, фальсифицировать улики, добывать лжесвидетельства ради успеха дела. Нравится осознавать свою причастность к чему-то важному: они внутри этого, а остальные, шваль, снаружи. Черт, ты же психолог, ты и объясни. Только в данном случае они имеют отношение к долбаной национальной безопасности! Все это дерьмо делается под предлогом обеспечения национальной безопасности!
Лорна слышала все, что он говорил: вроде бы логично, понятно, но нить ускользала, у нее не было сил следить за смыслом. Какое вообще это имеет значение? Она стиснула его руку, еще глубже вжалась в сиденье, а разгоряченным лбом прислонилась к прохладному стеклу. Вообще-то она всегда нервничала во время полетов, а уж о том, чтобы заснуть, и речи не шло, но сейчас глаза неумолимо закрывались. Еще одно проявление угасания, подумала она, прежде чем отключиться.
* * *
Из Тампы они полетели в Атланту, а оттуда в Роанок, куда прибыли к ночи и где зарегистрировались в отеле «Холидэй инк» около аэропорта… Она сидит на кровати, глядя в пол, в то время как он отправляется за льдом, и, когда Джимми возвращается, не меняет положения.
– Что-то не так? – спрашивает он, и она отвечает как обычно:
– Ничего.
Он щупает ее лоб.
– Это не ничего. Ты горишь, совсем слабая, все время усталая и тебя рвало раз десять с тех пор, как мы покинули Майами.
– Это просто простуда, – говорит Лорна, думая о том, как утомительна суета вокруг нее. Лучше бы ее другу быть зверем, животным, которое видит в ней только пригодное к употреблению тело.
– Разве можно пускаться в дорогу в таком состоянии? А вдруг, когда я отлучусь, тебе станет совсем худо?
– Нет, со мной все будет в порядке. Просто немного нездоровится.
Лгать ей противно, но, что гораздо хуже, она чувствует себя слишком несчастной, чтобы думать о сексе. Галопирующая лимфома? Кажется, существует такой термин? Лорна знает, что лимфома представляет разновидность рака, развивающуюся медленно и относительно легко поддающуюся лечению, но вспоминает также, что существует большое разнообразие диагностических типов, как в рамках болезни Ходкина, так и вне таковых. Должно быть, у нее развился лимфогранулез наихудшего типа, а может быть, это новый тип, с бурными метастазами, то-то все будут поражены при вскрытии, лица побледнеют, онкологи побегут к своим терминалам, чтобы поделиться удивительной новостью, ее клетки сохранят для исследований, она будет жить вечно в крохотных пробирках по всему миру. Может быть, в будущем, когда наука продвинется достаточно далеко, ее клонируют, и она очнется на столе в белой лаборатории. Конечно, тогда она будет обладать сверхчеловеческими возможностями…
– Что смешного? – интересуется он, услышав внезапный смех.
– О, просто задумалась о той причудливой жизни, которую я веду.
Лорна смешивает водку с тоником, они чокаются стаканами, она заглядывает ему в глаза и говорит:
– Ты очень мил со мной, Джимми Паз. Это потому, что я тебе нравлюсь, или ты ведешь себя так со всеми?
– По моему разумению, с тобой я куда как более мил, чем с большинством других.
– А еще у тебя как будто нет недостатков. Это правда или ты очень хорошо умеешь их скрывать?
– Последнее ближе к истине. Но они не обнаружились просто потому, что мы сейчас не только крутим любовь, но и работаем вместе, а я, когда занимаюсь делом, забываю обо всем на свете. Может быть, это то, о чем тебе стоит подумать. Я имею в виду долгие отлучки, исчезновения, никаких звонков несколько дней подряд. Возможно, тебе нередко придется водить на футбол маленького Джейсона или Дженифер, когда я наобещал с три короба, а не смог. В таком вот духе.
– Тут есть о чем подумать, – говорит Лорна, глядя в сторону. – Спасибо, что предупредил заранее.
Она залпом допивает водку, извинившись, идет в ванную, пускает воду на всю катушку, а сама забивается в угол и истерически рыдает в полотенце. Главное, детектив Паз ничего не услышит.
* * *
Рано утром они отправились на юг из Роанока по Восемьдесят первой трассе, оставляя по правую руку угрюмо возвышающиеся горы. Паза беспокоило состояние подруги, раньше ему не приходилось сталкиваться со столь неутолимым желанием в сочетании с очевидной слабостью. Что-то тут не так, но он не решился на расспросы. Отпрыск Маргариты Паз, даром что профессиональный детектив, испытывал ужас перед проявлением личного любопытства.
– Приятная местность, – сказал он примерно через час молчания. – Голубые горы действительно голубые. Приятно узнать, что в наше время еще можно чему-то доверять.
– Наверное, они распылили здесь голубую краску, чтобы туристы не жаловались, – отозвалась смотревшая в окно Лорна и одарила его слабой улыбкой.
Глядя на ее покрасневшие глаза, он чуть было не сказал, что свернет у первого же указателя на медпункт или клинику, но упустил момент, и теперь ему оставалось только возиться с радио.
В приорат Святой Екатерины Паз позвонил заранее и договорился о встрече с приорессой. Они въехали в затейливые железные ворота, проследовали по покрытой гравием дороге и припарковались в углу ухоженного квадратного двора, образованного зданиями из голубоватого камня. На лужайке, позади большой статуи, группа сестер в голубых комбинезонах энергично играла в волейбол. Миниатюрная темнокожая сестра в полном облачении серьезно приветствовала их и провела к офису приорессы, сестры Мариан Долан.
Им предложили сесть, угостили кофе. После нескольких общих фраз о красотах местности и деятельности приората сестра Мариан перешла к делу.
– Итак, чем мы можем помочь? Вы говорите, что из полиции Майами?
– Это я из полиции, сестра. Доктор Уайз терапевт, наблюдающая Эммилу в Мемориальном госпитале Джексона.
– Она душевно больна, верно?
– Официально она направлена судом в Джексон на обследование и лечение, с тем чтобы выяснить, способна ли она предстать перед судом по предъявленному ей обвинению.
– В убийстве того суданца, о котором мистер Паз упоминал по телефону?
– Да.
Лорна почувствовала, что не может заставить себя произнести титул.
– Она действительно сумасшедшая?
– Этого мы пока не определили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Паз вспомнил разговор с Олифантом: едва запахло потерей работы и пенсии, страсть и ярость майора сошли на нет, – и мимолетно задумался о том, что могло бы заставить его отказаться от всей этой сумасбродной затеи. Уж во всяком случае не пенсия.
– По-моему, тут все зависит от человека. Такие парни есть и в полиции. Им нравится ощущать вседозволенность, избранность. Убивать наркодилеров и присваивать их наличность, фальсифицировать улики, добывать лжесвидетельства ради успеха дела. Нравится осознавать свою причастность к чему-то важному: они внутри этого, а остальные, шваль, снаружи. Черт, ты же психолог, ты и объясни. Только в данном случае они имеют отношение к долбаной национальной безопасности! Все это дерьмо делается под предлогом обеспечения национальной безопасности!
Лорна слышала все, что он говорил: вроде бы логично, понятно, но нить ускользала, у нее не было сил следить за смыслом. Какое вообще это имеет значение? Она стиснула его руку, еще глубже вжалась в сиденье, а разгоряченным лбом прислонилась к прохладному стеклу. Вообще-то она всегда нервничала во время полетов, а уж о том, чтобы заснуть, и речи не шло, но сейчас глаза неумолимо закрывались. Еще одно проявление угасания, подумала она, прежде чем отключиться.
* * *
Из Тампы они полетели в Атланту, а оттуда в Роанок, куда прибыли к ночи и где зарегистрировались в отеле «Холидэй инк» около аэропорта… Она сидит на кровати, глядя в пол, в то время как он отправляется за льдом, и, когда Джимми возвращается, не меняет положения.
– Что-то не так? – спрашивает он, и она отвечает как обычно:
– Ничего.
Он щупает ее лоб.
– Это не ничего. Ты горишь, совсем слабая, все время усталая и тебя рвало раз десять с тех пор, как мы покинули Майами.
– Это просто простуда, – говорит Лорна, думая о том, как утомительна суета вокруг нее. Лучше бы ее другу быть зверем, животным, которое видит в ней только пригодное к употреблению тело.
– Разве можно пускаться в дорогу в таком состоянии? А вдруг, когда я отлучусь, тебе станет совсем худо?
– Нет, со мной все будет в порядке. Просто немного нездоровится.
Лгать ей противно, но, что гораздо хуже, она чувствует себя слишком несчастной, чтобы думать о сексе. Галопирующая лимфома? Кажется, существует такой термин? Лорна знает, что лимфома представляет разновидность рака, развивающуюся медленно и относительно легко поддающуюся лечению, но вспоминает также, что существует большое разнообразие диагностических типов, как в рамках болезни Ходкина, так и вне таковых. Должно быть, у нее развился лимфогранулез наихудшего типа, а может быть, это новый тип, с бурными метастазами, то-то все будут поражены при вскрытии, лица побледнеют, онкологи побегут к своим терминалам, чтобы поделиться удивительной новостью, ее клетки сохранят для исследований, она будет жить вечно в крохотных пробирках по всему миру. Может быть, в будущем, когда наука продвинется достаточно далеко, ее клонируют, и она очнется на столе в белой лаборатории. Конечно, тогда она будет обладать сверхчеловеческими возможностями…
– Что смешного? – интересуется он, услышав внезапный смех.
– О, просто задумалась о той причудливой жизни, которую я веду.
Лорна смешивает водку с тоником, они чокаются стаканами, она заглядывает ему в глаза и говорит:
– Ты очень мил со мной, Джимми Паз. Это потому, что я тебе нравлюсь, или ты ведешь себя так со всеми?
– По моему разумению, с тобой я куда как более мил, чем с большинством других.
– А еще у тебя как будто нет недостатков. Это правда или ты очень хорошо умеешь их скрывать?
– Последнее ближе к истине. Но они не обнаружились просто потому, что мы сейчас не только крутим любовь, но и работаем вместе, а я, когда занимаюсь делом, забываю обо всем на свете. Может быть, это то, о чем тебе стоит подумать. Я имею в виду долгие отлучки, исчезновения, никаких звонков несколько дней подряд. Возможно, тебе нередко придется водить на футбол маленького Джейсона или Дженифер, когда я наобещал с три короба, а не смог. В таком вот духе.
– Тут есть о чем подумать, – говорит Лорна, глядя в сторону. – Спасибо, что предупредил заранее.
Она залпом допивает водку, извинившись, идет в ванную, пускает воду на всю катушку, а сама забивается в угол и истерически рыдает в полотенце. Главное, детектив Паз ничего не услышит.
* * *
Рано утром они отправились на юг из Роанока по Восемьдесят первой трассе, оставляя по правую руку угрюмо возвышающиеся горы. Паза беспокоило состояние подруги, раньше ему не приходилось сталкиваться со столь неутолимым желанием в сочетании с очевидной слабостью. Что-то тут не так, но он не решился на расспросы. Отпрыск Маргариты Паз, даром что профессиональный детектив, испытывал ужас перед проявлением личного любопытства.
– Приятная местность, – сказал он примерно через час молчания. – Голубые горы действительно голубые. Приятно узнать, что в наше время еще можно чему-то доверять.
– Наверное, они распылили здесь голубую краску, чтобы туристы не жаловались, – отозвалась смотревшая в окно Лорна и одарила его слабой улыбкой.
Глядя на ее покрасневшие глаза, он чуть было не сказал, что свернет у первого же указателя на медпункт или клинику, но упустил момент, и теперь ему оставалось только возиться с радио.
В приорат Святой Екатерины Паз позвонил заранее и договорился о встрече с приорессой. Они въехали в затейливые железные ворота, проследовали по покрытой гравием дороге и припарковались в углу ухоженного квадратного двора, образованного зданиями из голубоватого камня. На лужайке, позади большой статуи, группа сестер в голубых комбинезонах энергично играла в волейбол. Миниатюрная темнокожая сестра в полном облачении серьезно приветствовала их и провела к офису приорессы, сестры Мариан Долан.
Им предложили сесть, угостили кофе. После нескольких общих фраз о красотах местности и деятельности приората сестра Мариан перешла к делу.
– Итак, чем мы можем помочь? Вы говорите, что из полиции Майами?
– Это я из полиции, сестра. Доктор Уайз терапевт, наблюдающая Эммилу в Мемориальном госпитале Джексона.
– Она душевно больна, верно?
– Официально она направлена судом в Джексон на обследование и лечение, с тем чтобы выяснить, способна ли она предстать перед судом по предъявленному ей обвинению.
– В убийстве того суданца, о котором мистер Паз упоминал по телефону?
– Да.
Лорна почувствовала, что не может заставить себя произнести титул.
– Она действительно сумасшедшая?
– Этого мы пока не определили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133