Подумай!
Моралес задумался, и на его лице появилось опасливое выражение.
– Они уверены, что я крыса?
– Половина из них так думают, это ведь полиция Майами. Считают, что тебя внедрило Управление собственной безопасности в качестве стукача. Ну а другая половина пытается выяснить, с кем ты связан, из какой группировки и что, в конце концов, с тобой делать: целовать в задницу или туда же пинать. А еще ты мой напарник, а это дополнительная приправа. Не жалуют меня на пятом этаже. Обидно, но я стараюсь не обращать внимания.
Он улыбнулся, и Моралес, после недолгого колебания, улыбнулся в ответ.
– Ладно, я тоже попробую как-нибудь это пережить. А теперь скажи, чего ради мы работаем по раскрытому убийству.
– Приказано, вот и работаем. И дело, возможно, не такое уж и раскрытое. Ты меня понял?
Моралес энергично закивал.
– Паккер личность темная, Уилсон тоже, жертва числилась под надзором у ФБР, подозреваемая со сдвигами, а тут еще этот араб из нефтяного бизнеса. Слишком много накручено.
– Молодец. А кстати, у тебя есть деньги?
– Ты имеешь в виду, при себе?
– Нет, в банке. Типа пары штук, которые ты можешь потратить и не удавиться?
– Надо подумать, а что?
– Тебе нужно обзавестись какой-нибудь приличной одежонкой. На мне костюм за четырнадцать сотен и туфли за триста долларов, а на тебе рвань для подтирки, которая выглядит так, будто ты получил ее на первое причастие. О чем это скажет тому, кто посмотрит на нас двоих?
– Что ты щеголь. А я не пижон.
– Нет, он подметит, что я солидный человек, а ты нет. Я хочу, чтобы мы оба выглядели прилично.
– Чтобы люди предлагали нам взятки? – спросил Моралес.
– Видишь, я был прав насчет тебя. Ты похож на мальчика из хора, но соображаешь. Именно так. Пока я работал соло, трое людей пытались сунуть мне деньги. Лучшего способа кого-то прижучить не существует: он сует деньжата, ты записываешь это на пленку – и дело в шляпе. Прокуроры в восторге. Так что покончим с этим визитом – и по магазинам.
Десятиэтажное офисное здание было отделано белым мрамором и черным стеклом, в вестибюле журчал коралловый фонтан. Офис Майкла Заброна находился на восьмом этаже: накладные бронзовые буквы на тиковой двери оповещали, что здесь находится открытая компания с ограниченной ответственностью «Полигон брокерз». Мистер Заброн, низкорослый, плотно сбитый мужчина лет сорока, с оливковой кожей, великолепной темной шевелюрой, крючковатым носом и взглядом человека, знающего больше, чем говорит, сам встретил их в тесной приемной, а когда они показали свои жетоны, пригласил следовать за ним.
В его кабинете царил деловой беспорядок, указывающий, что это место служит для работы, а не для демонстрации успеха. На стенах висели заключенные в рамки карты с воткнутыми в них булавками, книжные шкафы заполняли подшитые технические отчеты, стопки распечаток соседствовали с четырьмя в данный момент беззвучно мерцавшими мониторами. Полицейские уселись на пыльные стулья, предоставив сидевшему за захламленным письменным столом мистеру Заброну пристально рассматривать их из зазора между компьютерным дисплеем и стопой профессиональных журналов, касающихся нефтяной промышленности.
– Ну вот, значит, полиция, – промолвил он. – Прежде всего я должен предупредить вас, что о суданце мне известно совсем немного.
– Прошу прощения, сэр, – сказал Паз по-испански. – Вы случайно не кубинец?
– Нет, – ответил нефтяник на том же языке, – я мексиканец. Точнее сказать, палестиномексиканец. Это представительство нашей семейной компании, головной офис которой находится в Мехико.
Паз снова перешел на английский.
– А что за дело было у вас с мистером аль-Мувалидом в день его смерти?
– Он продал мне немного нефти.
– Пробную партию?
– Не совсем так. Вы хотите знать, в чем особенность наличного нефтяного рынка?
– Ну, не в деталях, – ответил Паз.
– Это просто в теории, но сложно на практике. Как, наверное, и работа в полиции. Позвольте мне хотя бы попробовать объяснить суть дела. Нефть – товар ценный и однородный, в силу чего его партии взаимозаменяемы. Скажем так, баррель сырой нефти это и есть баррель, находится он в Дубае, на танкере посреди океана или в трубопроводе в России, и права на эти баррели продаются и покупаются, точно так же, как и валюта. Я происхожу из семьи, в которой говорят на арабском, благодаря чему мы можем иметь дело с большинством тех, кто располагает нефтью для продажи.
– Почему Майами? – спросил Моралес. – Почему не Хьюстон?
– Хороший вопрос. Можно также спросить, почему бы просто не остаться в Мехико? Видите ли, порой лучше, чтобы в курсе твоих дел было как можно меньше народу. В центрах нефтяного бизнеса все обо всех знают: кто кого посетил, не посетил, кто появился в городе из Венесуэлы, Персидского залива, Норвегии, Нигерии. А такой неприметный, никого не интересующий офис в Майами как нельзя лучше подходит для сделок, требующих деликатного подхода.
Взгляд Заброна все время перебегал с детектива Моралеса на мониторы.
– И аль-Мувалид предложил именно такого рода сделку? – уточнил Моралес.
Собеседник изящно пожал плечами.
– Мм… Понимаете, рынок немедленной поставки и платежа абстрактен. Мы предлагаем цены и контракты, можно сказать, только за фишки или жетоны, как в казино, торгуем обещаниями доставить определенный объем за обозначенную цену. Но иногда возникает ситуация, когда кто-то продает нам конкретный нефтяной лот, и здесь как раз такой случай. Он сказал, что в Порт-Судане у него стоит танкер, залитый одиннадцатью тысячами баррелей. Все необходимые бумаги от тамошних властей в наличии имелись, и я заключил сделку. Нефть, как я уже говорил, есть нефть, что из большой залежи, что из малой. Минуточку, пожалуйста. – Он посмотрел на свой экран и пробежал пальцами по клавиатуре. – Прошу прощения. Предложение из Сингапура. Мне нужно этим заняться.
– Мистер Заброн, – возразил Паз, – боюсь, сейчас вам придется уделить время нам. Скорее всего, вы были последним, кто разговаривал с пострадавшим, перед тем как он был убит, и мы не можем исключить того, что причиной смерти стал состоявшийся в этом кабинете разговор. Может быть, нам стоит поехать в город…
Эта ремарка привлекла несколько больше внимания Заброна, хотя они видели, что он напрягает периферийное зрение, дабы следить за мигающими цифрами и графиками, причем одновременно и на компьютерном дисплее, и на мониторе, настроенном на Си-эн-эн.
– Нет, не стоит. И поверьте, мне трудно представить, чтобы из-за этого могло произойти убийство: сделка-то, по нашим понятиям, незначительная. Дайте-ка взглянуть, сколько я заплатил… – Он нажал несколько клавиш. – Да. Двадцать девять долларов сорок центов за баррель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
Моралес задумался, и на его лице появилось опасливое выражение.
– Они уверены, что я крыса?
– Половина из них так думают, это ведь полиция Майами. Считают, что тебя внедрило Управление собственной безопасности в качестве стукача. Ну а другая половина пытается выяснить, с кем ты связан, из какой группировки и что, в конце концов, с тобой делать: целовать в задницу или туда же пинать. А еще ты мой напарник, а это дополнительная приправа. Не жалуют меня на пятом этаже. Обидно, но я стараюсь не обращать внимания.
Он улыбнулся, и Моралес, после недолгого колебания, улыбнулся в ответ.
– Ладно, я тоже попробую как-нибудь это пережить. А теперь скажи, чего ради мы работаем по раскрытому убийству.
– Приказано, вот и работаем. И дело, возможно, не такое уж и раскрытое. Ты меня понял?
Моралес энергично закивал.
– Паккер личность темная, Уилсон тоже, жертва числилась под надзором у ФБР, подозреваемая со сдвигами, а тут еще этот араб из нефтяного бизнеса. Слишком много накручено.
– Молодец. А кстати, у тебя есть деньги?
– Ты имеешь в виду, при себе?
– Нет, в банке. Типа пары штук, которые ты можешь потратить и не удавиться?
– Надо подумать, а что?
– Тебе нужно обзавестись какой-нибудь приличной одежонкой. На мне костюм за четырнадцать сотен и туфли за триста долларов, а на тебе рвань для подтирки, которая выглядит так, будто ты получил ее на первое причастие. О чем это скажет тому, кто посмотрит на нас двоих?
– Что ты щеголь. А я не пижон.
– Нет, он подметит, что я солидный человек, а ты нет. Я хочу, чтобы мы оба выглядели прилично.
– Чтобы люди предлагали нам взятки? – спросил Моралес.
– Видишь, я был прав насчет тебя. Ты похож на мальчика из хора, но соображаешь. Именно так. Пока я работал соло, трое людей пытались сунуть мне деньги. Лучшего способа кого-то прижучить не существует: он сует деньжата, ты записываешь это на пленку – и дело в шляпе. Прокуроры в восторге. Так что покончим с этим визитом – и по магазинам.
Десятиэтажное офисное здание было отделано белым мрамором и черным стеклом, в вестибюле журчал коралловый фонтан. Офис Майкла Заброна находился на восьмом этаже: накладные бронзовые буквы на тиковой двери оповещали, что здесь находится открытая компания с ограниченной ответственностью «Полигон брокерз». Мистер Заброн, низкорослый, плотно сбитый мужчина лет сорока, с оливковой кожей, великолепной темной шевелюрой, крючковатым носом и взглядом человека, знающего больше, чем говорит, сам встретил их в тесной приемной, а когда они показали свои жетоны, пригласил следовать за ним.
В его кабинете царил деловой беспорядок, указывающий, что это место служит для работы, а не для демонстрации успеха. На стенах висели заключенные в рамки карты с воткнутыми в них булавками, книжные шкафы заполняли подшитые технические отчеты, стопки распечаток соседствовали с четырьмя в данный момент беззвучно мерцавшими мониторами. Полицейские уселись на пыльные стулья, предоставив сидевшему за захламленным письменным столом мистеру Заброну пристально рассматривать их из зазора между компьютерным дисплеем и стопой профессиональных журналов, касающихся нефтяной промышленности.
– Ну вот, значит, полиция, – промолвил он. – Прежде всего я должен предупредить вас, что о суданце мне известно совсем немного.
– Прошу прощения, сэр, – сказал Паз по-испански. – Вы случайно не кубинец?
– Нет, – ответил нефтяник на том же языке, – я мексиканец. Точнее сказать, палестиномексиканец. Это представительство нашей семейной компании, головной офис которой находится в Мехико.
Паз снова перешел на английский.
– А что за дело было у вас с мистером аль-Мувалидом в день его смерти?
– Он продал мне немного нефти.
– Пробную партию?
– Не совсем так. Вы хотите знать, в чем особенность наличного нефтяного рынка?
– Ну, не в деталях, – ответил Паз.
– Это просто в теории, но сложно на практике. Как, наверное, и работа в полиции. Позвольте мне хотя бы попробовать объяснить суть дела. Нефть – товар ценный и однородный, в силу чего его партии взаимозаменяемы. Скажем так, баррель сырой нефти это и есть баррель, находится он в Дубае, на танкере посреди океана или в трубопроводе в России, и права на эти баррели продаются и покупаются, точно так же, как и валюта. Я происхожу из семьи, в которой говорят на арабском, благодаря чему мы можем иметь дело с большинством тех, кто располагает нефтью для продажи.
– Почему Майами? – спросил Моралес. – Почему не Хьюстон?
– Хороший вопрос. Можно также спросить, почему бы просто не остаться в Мехико? Видите ли, порой лучше, чтобы в курсе твоих дел было как можно меньше народу. В центрах нефтяного бизнеса все обо всех знают: кто кого посетил, не посетил, кто появился в городе из Венесуэлы, Персидского залива, Норвегии, Нигерии. А такой неприметный, никого не интересующий офис в Майами как нельзя лучше подходит для сделок, требующих деликатного подхода.
Взгляд Заброна все время перебегал с детектива Моралеса на мониторы.
– И аль-Мувалид предложил именно такого рода сделку? – уточнил Моралес.
Собеседник изящно пожал плечами.
– Мм… Понимаете, рынок немедленной поставки и платежа абстрактен. Мы предлагаем цены и контракты, можно сказать, только за фишки или жетоны, как в казино, торгуем обещаниями доставить определенный объем за обозначенную цену. Но иногда возникает ситуация, когда кто-то продает нам конкретный нефтяной лот, и здесь как раз такой случай. Он сказал, что в Порт-Судане у него стоит танкер, залитый одиннадцатью тысячами баррелей. Все необходимые бумаги от тамошних властей в наличии имелись, и я заключил сделку. Нефть, как я уже говорил, есть нефть, что из большой залежи, что из малой. Минуточку, пожалуйста. – Он посмотрел на свой экран и пробежал пальцами по клавиатуре. – Прошу прощения. Предложение из Сингапура. Мне нужно этим заняться.
– Мистер Заброн, – возразил Паз, – боюсь, сейчас вам придется уделить время нам. Скорее всего, вы были последним, кто разговаривал с пострадавшим, перед тем как он был убит, и мы не можем исключить того, что причиной смерти стал состоявшийся в этом кабинете разговор. Может быть, нам стоит поехать в город…
Эта ремарка привлекла несколько больше внимания Заброна, хотя они видели, что он напрягает периферийное зрение, дабы следить за мигающими цифрами и графиками, причем одновременно и на компьютерном дисплее, и на мониторе, настроенном на Си-эн-эн.
– Нет, не стоит. И поверьте, мне трудно представить, чтобы из-за этого могло произойти убийство: сделка-то, по нашим понятиям, незначительная. Дайте-ка взглянуть, сколько я заплатил… – Он нажал несколько клавиш. – Да. Двадцать девять долларов сорок центов за баррель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133