За это время она выманила из него историю о том, как Паз поймал убийцу-вудуиста, со множеством подробностей, касающихся даже второстепенных персонажей; подвергла эти сведения художественной обработке и опубликовала вполне успешный роман, после чего надобность работать в библиотеке отпала сама собой. Она приезжала в следующую зиму, на сей раз пробыла шесть недель, в течение которых они виделись почти каждый день. Паз никогда не был принципиальным сторонником верности, но неожиданно поймал себя на мысли о том, что ему не очень хочется искать альтернативу. Он даже провел несколько долгих уик-эндов в ее крохотной квартирке в Эймсе, в Айове, где почти невозможно было попить настоящего кубинского кофе. Сейчас он думал о ее губах и всем прочем, благо рот у нее был вправду чувственным, с горячим, умелым язычком, да и вообще, в сексуальном отношении она была активнее любой другой знакомой ему женщины. Паз даже задумывался о том, не разовьются ли их отношения в нечто более серьезное и постоянное, чем то, что бывало у него с женщинами раньше, тем паче что она провела год в Испании, изучала Лорку и говорила на причудливом, с точки зрения кубинца, но безусловно изысканном испанском. Правда, грудь у нее не ахти, но зато она чудесно ладит с его матерью. В целом…
К этому времени он уже выбрался из здания на главную площадь кампуса, разукрашенную рекламой и уставленную палатками и киосками книжной ярмарки, нашел маленькое кафе, заказал кофе с молоком и достал свой сотовый телефон. Служба голосовой почты сохранила ряд сообщений, из которых одно заслуживало немедленного отклика.
– Доктор Уайз? Это детектив Паз. Спасибо, что позвонили.
– Не за что, а почему вообще… Простите, я хочу сказать, чем я могу быть вам полезна, детектив?
Приятный голос, подумал он, с хрипотцой и не слишком четким произношением. Впрочем, последнее вполне может явиться результатом нескольких предобеденных коктейлей.
– Это насчет Эммилу Дидерофф. Я арестовал ее по подозрению в убийстве.
– Да, вы говорили.
– Ну вот, она пишет признание.
– Выходит, вам повезло.
– Не совсем, – сказал Паз, начиная слегка раздражаться. – Начать с того, что если она чокнутая, то толку нам от ее признания никакого. Да и признание это, мягко говоря, не совсем обычное: например, она заявила, что будет писать только в сшитых тетрадках, таких как школьные, не с отрывными листками. Я ей четыре штуки принес. Она утверждает, что хочет написать обо всех своих преступлениях.
– Ну, определенные маниакальные идеи у нее, конечно же, есть. В ходе нашей беседы она упоминала об этом признании, но, насколько я понимаю, отделить в ее исповеди правду от навязчивых фантазий будет очень непросто.
– Вот и мне так показалось. Поэтому-то я вам и позвонил.
– Понятно. А почему вы обратились именно ко мне? Я хочу сказать, что в Майами чертова прорва психологов, работающих на правительство. Я же, как вы, наверное, знаете, не психиатр.
– Да, доктор, знаю. Я детектив. Причина в том, что мне нужна консультация не служащего системы уголовной юстиции, а независимого специалиста. Вышло так, что, столкнувшись с Леоном Уэйтсом совсем по другому делу, я переманивал одного из его парней к нам в детективы, мне припомнилось, что его жена вроде бы психотерапевт, и я спросил, могу ли позвонить ей, чтобы она порекомендовала мне дельного специалиста. Ну и позвонил: первое имя, которое пришло ей на ум, оказалось ваше, а потом я залез в файл и выяснил, что вы и сами по себе уже задействованы в этом деле. Просто мистика какая-то. Так что все сводится к одному вопросу: вы согласны?
На линии последовала пауза, прозвучало что-то похожее на вздох.
– На что?
– Просто прочитать то, что она пишет. Помочь мне понять, что там к чему с психологической точки зрения. Департамент вашу работу оплатит, этот вопрос я уже прояснил.
– Ну хорошо, хотя я не понимаю, почему вас так волнует дело Эммилу Дидерофф. Я имею в виду, это имеет отношение к прохождению дела в суде? Должно способствовать поддержке обвинения? Если дело в этом, то я, пожалуй, не…
– Нет, к убийству как таковому это не имеет никакого отношения.
– Тогда к чему же это имеет отношение?
– Вы сейчас говорите по беспроводному телефону?
– Да, а что?
– А я по сотовому. И не хочу, чтобы наш разговор подслушал какой-нибудь придурок, заказавший себе через Интернет модные электронные игрушки. Мы с вами можем поговорить на вечеринке.
– Какой вечеринке?
– Завтра. У Шерил и Леона. Вы ведь приглашены.
Она рассмеялась, как показалось ему, совершенно беспричинно, но быстро осеклась.
– Откуда вы узнали?
– Я же говорил вам, я детектив, – ответил он. – До встречи.
Глава седьмая
– Ты совсем иссяк, – шепнула она ему на ухо, – или продолжим?
– Да ты сама, по-моему, выжата до капли, – отозвался Паз. – Позволь тебе заметить, выступила ты по полной. У вас там, в Айове, что, вовсе не трахаются?
– Понятия не имею, – презрительно бросила Уилла Шафтель. – Лично я занята только тем, что читаю и пишу. Впрочем, нет – вру. Писатели – существа самовлюбленные, и я, конечно, с ними баловалась, но всякий раз подозревала, что они лишь собирают материал для очередного опуса, где и найдет свое место каждый мой оргазм.
– Ага, как мой оказался в твоем романе. Помню, читал.
– Ой, да ладно, ничего серьезного. Мне просто нужно было наскрести деньжат, чтобы вырваться из гетто нищих поэтов. – Последовал протяжный вздох. – Вот уж не думала, что ты углядишь в этом что-то дурное.
Она томно потянулась и смахнула со своей тощей груди пару его волос.
– Да ради бога, мне не жалко. Ты хорошо пишешь, честно. Мне очень понравилось то место про стада. «В нашей жизни есть лакуны, бездны неисповедимы».
– «И бредут сквозь них стада, колокольчиком гонимы, длинноногие, в пыли, чуждой жаждою томимы». Надо же, похоже, ты и вправду прочитал всю мою книгу.
– Прочитал, и мне понравилось, но, в отличие от тебя, мне не под силу сыпать цитатами. Это потому, что я по-прежнему больше в ладу с примитивной устной традицией: слишком уж сильно во мне дикарское начало.
– Ага, и ты с избытком продемонстрировал его сегодня вечером. Ну не предел ли мечтаний: не рохля, трахается без устали, да еще и любит мои стихи. Обалдеть!
Она рассмеялась и, опершись на локоть, посмотрела на него более внимательно: выражение его лица было куда серьезнее, чем она привыкла видеть.
– Что-то случилось?
– Нет, – ответил он таким тоном, что это могло означать только «да». – Просто я тут задумался над твоими словами. Ну, насчет того, какой я классный. Очередной букет похвал…
– Что плохого в букетах похвал?
– С букетами все в порядке. Просто вспомнилось, как ты говорила, мол, я мастер обхаживать девушку, и за словом в карман не полезу, и шампанским угощу, и шишка у меня хоть и невеликого размера, но похвального трудолюбия, только вот над башкой висит сорокафутовый дорожный знак с надписью «ВСЕРЬЕЗ НЕ ВОСПРИНИМАТЬ» и что-то еще в этом роде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
К этому времени он уже выбрался из здания на главную площадь кампуса, разукрашенную рекламой и уставленную палатками и киосками книжной ярмарки, нашел маленькое кафе, заказал кофе с молоком и достал свой сотовый телефон. Служба голосовой почты сохранила ряд сообщений, из которых одно заслуживало немедленного отклика.
– Доктор Уайз? Это детектив Паз. Спасибо, что позвонили.
– Не за что, а почему вообще… Простите, я хочу сказать, чем я могу быть вам полезна, детектив?
Приятный голос, подумал он, с хрипотцой и не слишком четким произношением. Впрочем, последнее вполне может явиться результатом нескольких предобеденных коктейлей.
– Это насчет Эммилу Дидерофф. Я арестовал ее по подозрению в убийстве.
– Да, вы говорили.
– Ну вот, она пишет признание.
– Выходит, вам повезло.
– Не совсем, – сказал Паз, начиная слегка раздражаться. – Начать с того, что если она чокнутая, то толку нам от ее признания никакого. Да и признание это, мягко говоря, не совсем обычное: например, она заявила, что будет писать только в сшитых тетрадках, таких как школьные, не с отрывными листками. Я ей четыре штуки принес. Она утверждает, что хочет написать обо всех своих преступлениях.
– Ну, определенные маниакальные идеи у нее, конечно же, есть. В ходе нашей беседы она упоминала об этом признании, но, насколько я понимаю, отделить в ее исповеди правду от навязчивых фантазий будет очень непросто.
– Вот и мне так показалось. Поэтому-то я вам и позвонил.
– Понятно. А почему вы обратились именно ко мне? Я хочу сказать, что в Майами чертова прорва психологов, работающих на правительство. Я же, как вы, наверное, знаете, не психиатр.
– Да, доктор, знаю. Я детектив. Причина в том, что мне нужна консультация не служащего системы уголовной юстиции, а независимого специалиста. Вышло так, что, столкнувшись с Леоном Уэйтсом совсем по другому делу, я переманивал одного из его парней к нам в детективы, мне припомнилось, что его жена вроде бы психотерапевт, и я спросил, могу ли позвонить ей, чтобы она порекомендовала мне дельного специалиста. Ну и позвонил: первое имя, которое пришло ей на ум, оказалось ваше, а потом я залез в файл и выяснил, что вы и сами по себе уже задействованы в этом деле. Просто мистика какая-то. Так что все сводится к одному вопросу: вы согласны?
На линии последовала пауза, прозвучало что-то похожее на вздох.
– На что?
– Просто прочитать то, что она пишет. Помочь мне понять, что там к чему с психологической точки зрения. Департамент вашу работу оплатит, этот вопрос я уже прояснил.
– Ну хорошо, хотя я не понимаю, почему вас так волнует дело Эммилу Дидерофф. Я имею в виду, это имеет отношение к прохождению дела в суде? Должно способствовать поддержке обвинения? Если дело в этом, то я, пожалуй, не…
– Нет, к убийству как таковому это не имеет никакого отношения.
– Тогда к чему же это имеет отношение?
– Вы сейчас говорите по беспроводному телефону?
– Да, а что?
– А я по сотовому. И не хочу, чтобы наш разговор подслушал какой-нибудь придурок, заказавший себе через Интернет модные электронные игрушки. Мы с вами можем поговорить на вечеринке.
– Какой вечеринке?
– Завтра. У Шерил и Леона. Вы ведь приглашены.
Она рассмеялась, как показалось ему, совершенно беспричинно, но быстро осеклась.
– Откуда вы узнали?
– Я же говорил вам, я детектив, – ответил он. – До встречи.
Глава седьмая
– Ты совсем иссяк, – шепнула она ему на ухо, – или продолжим?
– Да ты сама, по-моему, выжата до капли, – отозвался Паз. – Позволь тебе заметить, выступила ты по полной. У вас там, в Айове, что, вовсе не трахаются?
– Понятия не имею, – презрительно бросила Уилла Шафтель. – Лично я занята только тем, что читаю и пишу. Впрочем, нет – вру. Писатели – существа самовлюбленные, и я, конечно, с ними баловалась, но всякий раз подозревала, что они лишь собирают материал для очередного опуса, где и найдет свое место каждый мой оргазм.
– Ага, как мой оказался в твоем романе. Помню, читал.
– Ой, да ладно, ничего серьезного. Мне просто нужно было наскрести деньжат, чтобы вырваться из гетто нищих поэтов. – Последовал протяжный вздох. – Вот уж не думала, что ты углядишь в этом что-то дурное.
Она томно потянулась и смахнула со своей тощей груди пару его волос.
– Да ради бога, мне не жалко. Ты хорошо пишешь, честно. Мне очень понравилось то место про стада. «В нашей жизни есть лакуны, бездны неисповедимы».
– «И бредут сквозь них стада, колокольчиком гонимы, длинноногие, в пыли, чуждой жаждою томимы». Надо же, похоже, ты и вправду прочитал всю мою книгу.
– Прочитал, и мне понравилось, но, в отличие от тебя, мне не под силу сыпать цитатами. Это потому, что я по-прежнему больше в ладу с примитивной устной традицией: слишком уж сильно во мне дикарское начало.
– Ага, и ты с избытком продемонстрировал его сегодня вечером. Ну не предел ли мечтаний: не рохля, трахается без устали, да еще и любит мои стихи. Обалдеть!
Она рассмеялась и, опершись на локоть, посмотрела на него более внимательно: выражение его лица было куда серьезнее, чем она привыкла видеть.
– Что-то случилось?
– Нет, – ответил он таким тоном, что это могло означать только «да». – Просто я тут задумался над твоими словами. Ну, насчет того, какой я классный. Очередной букет похвал…
– Что плохого в букетах похвал?
– С букетами все в порядке. Просто вспомнилось, как ты говорила, мол, я мастер обхаживать девушку, и за словом в карман не полезу, и шампанским угощу, и шишка у меня хоть и невеликого размера, но похвального трудолюбия, только вот над башкой висит сорокафутовый дорожный знак с надписью «ВСЕРЬЕЗ НЕ ВОСПРИНИМАТЬ» и что-то еще в этом роде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133