.. моим спасителем, — прошептала она. Усмехнувшись, Шейн легонько похлопал ее по руке.
— Детка, мужчинам нравится спасать таких женщин, как ты. Неловко встав, он направился в кухню-
— У меня осталось кое-что из твоих вещей.
Открыв холодильник, он достал банку с салатом и под удивленным взглядом Филлис поставил ее на стол.
— Не смотри, — приказал Шейн.
Филлис послушно закрыла глаза. Шейн из-под листьев салата быстро достал жемчужное ожерелье. Подойдя сзади к ее стулу, он продел нитку жемчуга через ее голову. Потом сделав шаг назад, остановился с невозмутимым видом.
Она широко раскрыла глаза и рукой дотронулась до жемчужин.
— Но ожерелье твое! — воскликнула Филлис. — Ты сам сказал, что это твой предварительный гонорар.
Снова опустившись в кресло, Шейн покачал головой:
— Нет, детка, ожерелья от тебя я принять не могу.
— Но ты заслужил его, — сказала она умоляющим голосом, снимая нитку жемчуга с шеи и протягивая ее сыщику. — Это лишь ничтожная плата за твою помощь. Я не верю газетам, знаю — все преступления были раскрыты тобой.
Уголки рта сыщика сложились в озорную улыбку. Взяв со стола лист бумаги, он скомкал его:
— Проживу без ожерелья.
Глядя на Шейна блестящими глазами, Филлис пыталась что-то сказать, но слова не сходили с ее губ.
В очередной раз наполнив коньяком рюмку, Шейн медленно спросил:
— Ты и этот парень — единственные наследники?
— Кажется, да.
— Состояние невелико. Думаю, Монтроуз воровал уже много лет, считал, наверное, что компенсирует несправедливость, которую Руфус совершил в отношении Джулиуса.
Она слегка махнула рукой:
— Не знаю. Меня эти вопросы мало волнуют. Пока что денег мне хватает,
Шейн отхлебнул из рюмки.
— Теперь послушай. Когда закончится шум вокруг дела Брайтонов, тебя ждет подлинник Рафаэля. Он тоже часть вашего наследства, хотя пока находится в руках моего друга-художника.
— Рафаэль? Но ведь в газетах...
— Газеты, — заявил Шейн, — не знают и сотой доли правды об этом деле. Рафаэль подлинный, можешь мне верить. Пелхэм Джойс по моей просьбе поставил новую подпись «Рафаэль» поверх фамилии подражателя, которой воспользовался Хен-дерсон для контрабандного ввоза картины, а на ней еще раз написал: «Робертсон». В результате четыре подписи на картине наслоены одна на другую. Ко времени, когда началась стрельба, успели соскоблить только две. Самая нижняя подпись и является подлинной.
Дыхание Филлис было неровным.
— Ты удивительный человек. Я тебе стольким обязана. — Она коснулась руки Шейна.
— Очень приятно оказывать тебе маленькие услуги, детка, — усмехнулся он. — А дело было на редкость увлекательным. Жалею, правда, что полицейские ворвались ко мне в номер в самую неподходящую минуту. Помнишь?
Филлис встала. В глазах ее застыло выражение, близкое к обожанию.
— Больше тебе об этом не придется жалеть. Шейн глянул на нее из-под кустистых бровей:
— Что ты хочешь сказать?
Она ответила ему смелым взглядом, и ее щеки внезапно стали пунцовыми:
— Может, мне составить для тебя план действий?
Шейн быстро поднялся. Слегка покачнувшись, Филлис упала ему в объятия. Обхватив ее за плечо здоровой рукой, он повел ее к дверям.
— Боже, помоги мне! — сказал он. — Однажды я едва не поддался слабости.
В дверях он отпустил ее. Она стояла в напряженном ожида-. нии, повернувшись к нему спиной. Он коснулся губами ее волос и внезапно охрипшим голосом произнес:
— Подожди.
Она не оборачивалась, пока он подходил к столу и брал ожерелье. Вернувшись, он снова надел его ей на шею.
— А теперь иди и подрасти, — ворчливым тоном сказал он. — Потом возвращайся, и мы вдвоем что-нибудь сообразим, если у тебя еще сохранится желание.
— Но ты... разве можешь ты позволить себе роскошь брать клиентов и не получать гонорара? — запинаясь, спросила она.
— В отдельных случаях — да, — заверил ее Шейн. — Однако, если ты так настаиваешь, маленький гонорар я получить все же могу.
Он повернул ее к себе лицом. Она чуть откинулась назад и доверчиво подставила губы. Наклонившись, Шейн крепко прижал ее. Через минуту, слегка оттолкнув ее, он закрыл за девушкой дверь.
Когда, возвратившись в гостиную, Шейн наливал в рюмку коньяк, его лицо оставалось хмурым. Что-то светлое, молодое и доброе промелькнуло в его жизни и так же быстро исчезло.
Его взгляд упал на скомканный лист бумаги, где были за-писаны поступления наличностью по только что закончившемуся делу. Он развернул его и медленно перечитал пункт за пунктом. Снизу через открытое окно доносился шум автомобильного движения, слегка напоминавший отдаленную барабанную дробь Однако мысли Шейна были далеко и на уличные звуки он внима ния не обращал.



























1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42