Поднявшись по давно некрашенной лестнице, Шейн очутился в просторной комнате, окна которой выходили на улицу.
На полу студии в изобилии валялись окурки, был рассыпан табачный пепел, стены до последнего квадратного дюйма были увешаны картинами. Неподалеку от окна стоял мольберт с чьим-то неоконченным портретом, рядом в художественном беспорядке стояли стулья. В кресле-качалке сидел сам Пелхэм Джойс, положив ноги" в домашних тапочках на подоконник.
Увидев Шейна, он наклонил голову, кивнул и продолжил с интересом наблюдать через окно за уличным движением. Это был небольшого роста сморщенный человечек с огромной лысой головой и худым анемичным лицом. На нем были полотняные брюки с пятнами краски, грязная рубашка, в прошлом, видимо, белого цвета, галстук в горошек, свободно болтавшийся на его тонкой шее, и поношенная вельветовая куртка. Возраст его определить было трудно, хотя Шейн полагал, что ему далеко за семьдесят. Джойс прошел курс обучения живописи в лучших академиях Европы.и в свое время был широко известен как непревзойденный портретист. Однако парижские бульвары и чрезмерное увлечение абсентом убили у него и жизненные силы, и талант.
С этим человеческим обломком, выброшенным волнами жизни на побережье Майами, Шейн был знаком несколько лет. Здесь в мечтах и в безделье Пелхэм Джойс доживал последние годы, довольствуясь тем немногим, что благословенный тропический климат предоставляет людям. Притянув к себе стул и убедившись, что на нем сохранились все четыре ножки, Шейн сел рядом со стариком. Движением руки Пелхэм Джойс показал на шумную улицу внизу. Рука была настолько тонкой, что казалась прозрачной.
— Идиоты. Куда-то спешат, суетятся, словно сегодня последний день в их жизни.
— Вы знаете что-нибудь о Д. К. Хендерсоне? — спросил Шейн.
— Конечно. — Джойс не отрывал взгляда от окна. — Самозванный художественный критик. Путешествует по миру и угождает неистребимому желанию миллионеров-колбасников прослыть меценатами.
— Таких, скажем, как Брайтон?
— Именно. — Обернувшись, Джойс бросил быстрый взгляд на Шейна. — Для Брайтона Хендерсон подыскал несколько приличных вещиц, когда этот идиот составлял себе коллекцию. Брайтон сделал широкий жест и подарил свое собрание Метрополитен-музею, а потом, оставшись без средств, попытался вернуть его обратно. Музей, естественно, отказал: они цепко держатся за то, что им удалось заполучить. Сомневаюсь, чтобы у Брайтона сохранилось желание меценатствовать.
Шейн терпеливо ждал, когда старик закончит рассказ. Потом поинтересовался:
— Хендерсон по-прежнему агент Брайтона?
— Не думаю. Сегодня Брайтон не может позволить себе роскошь иметь агента. — Пелхэм Джойс беззвучно рассмеялся.
— Вам не известны случаи, когда такие агенты доставали бы за бесценок произведения старых мастеров, а потом сбывали их за баснословные деньги?
— Это больше из области газетных уток, — пробормотал Джойс.
— Но все же подобные вещи случаются? — настаивал Шейн.
— Да, конечно. Если мне не изменяет память, именно Хендерсон откопал где-то в руинах итальянского замка подлинник Ремб-ранта. Было это лет пять назад. Картина сейчас в коллекции Брайтона'.
— На сколько, — осведомился Шейн, — тянет сейчас подобное полотно?
— На столько, сколько какой-нибудь проклятый идиот согласен за него заплатить. — Голос Джойса внезапно сделался пронзительным. — Сто тысяч, полмиллиона, два миллиона. Для коллекционеров важен раритет, а не само искусство.
— Такие вещи обычно ввозятся контрабандно. Или я ошибаюсь?
— Естественно. Ни один уважающий себя коллекционер не станет платить пошлины за редкую картину.
— Тогда, -терпеливо спросил Шейн, как это им удается?
— Самый простой метод — замазать на оригинале подлинную подпись и написать фамилию какого-нибудь известного копииста. После этого, как правило, агенты смело пересекают мексиканскую границу, стараясь держаться подальше от дотошных нью-йоркских таможенников.
Шейн поблагодарил его и некоторое время сидел вместе с ним, пока старик ворчал об упадке искусства и распаде личности художника. Однако оставался в студии он всего несколько минут, после чего отправился в туристское бюро. Некоторое время он изучал график прибытия судов из Европы в Мексику, а также расписание движения поездов и самолетов. Интересующую его информацию он занес к себе в записную книжку, твердо отказавшись от настойчи вого предложения клерка организовать для него увлекательную поездку в какую-нибудь отдаленную точку земного шара. Затем он вернулся к себе в гостиницу.
Из номера Шейн заказал междугородный разговор с таможней города Ларедо, штат Техас. Когда его соединили, он подробно обсудил все вопросы со знакомым таможенником. С двумя бумажками по тысяче долларов в кармане он мало беспокоился о цене телефонных переговоров.
Таможенник клятвенно обещал, что немедленно даст знать, когда некий мистер Д. К. Хендерсон пересечет границу.Стрелки часов показывали три, когда Шейн спустился в вестибюль. Там ему сообщили, что тщательный опрос служащих отеля не дал результатов. Взломщиков, проникших в номер к Шейну, никто нe видел. Менеджер тем не менее выразил Шейну глубокое сочувствие, хотя тот и заверил его, что особых претензий к администрации у него нет, так как ничего ценного из номера не пропало.
Он вышел из гостиницы, сел в машину и поехал по дамбе в Майами-Бич для повторного визита в семейство Брайтонов.
Глава 8
Днем особняк Брайтонов выглядел почти так же, как и накануне вечером. Казалось, его окружает какая-то гнетущая атмосфера, что, по мнению Шейна, объяснялось трагедией, произошедшей здесь вчера. При дневном свете он увидел, что подъездная дорожка, огибая дом с южной стороны, ведет к большому бетонному гаражу позади здания. Двери гаража были закрыты. Надстройка над ним представляла, по-видимому, жилое помещение.
Ни на дорожке, ни у въездных ворот Шейн не заметил ни одного автомобиля. Поставив машину там же, где и накануне, он поднялся вверх по ступеням веранды.
Дверь открыла та же самая горничная. Она показалась Шейну еще более усохшей, глаза ее были красными, будто от недосыпания. Горничная узнала его, однако радости при виде его не проявила, поинтересовавшись неприветливым тоном, что ему нужно.
Шейн сказал, что желает видеть мисс Брайтон. «Мисс Филлнс. Брайтон»,— добавил он.
— Ее нет. - Горничная попыталась закрыть дверь, однако Шейн успел вовремя подставить ногу,
- Когда ее ожидают?
— Не имею понятия. — Она презрительно фыркнула.
— Это важно, — заметил Шейн. — Как вы полагаете, когда она здесь появится?
— Я ничего не полагаю. Она отсутствует со вчерашнего вечера.
— Ладно, — сказал Шейн без тени разочарования в голосе, — тогда я поговорю с мистером Брайтоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
На полу студии в изобилии валялись окурки, был рассыпан табачный пепел, стены до последнего квадратного дюйма были увешаны картинами. Неподалеку от окна стоял мольберт с чьим-то неоконченным портретом, рядом в художественном беспорядке стояли стулья. В кресле-качалке сидел сам Пелхэм Джойс, положив ноги" в домашних тапочках на подоконник.
Увидев Шейна, он наклонил голову, кивнул и продолжил с интересом наблюдать через окно за уличным движением. Это был небольшого роста сморщенный человечек с огромной лысой головой и худым анемичным лицом. На нем были полотняные брюки с пятнами краски, грязная рубашка, в прошлом, видимо, белого цвета, галстук в горошек, свободно болтавшийся на его тонкой шее, и поношенная вельветовая куртка. Возраст его определить было трудно, хотя Шейн полагал, что ему далеко за семьдесят. Джойс прошел курс обучения живописи в лучших академиях Европы.и в свое время был широко известен как непревзойденный портретист. Однако парижские бульвары и чрезмерное увлечение абсентом убили у него и жизненные силы, и талант.
С этим человеческим обломком, выброшенным волнами жизни на побережье Майами, Шейн был знаком несколько лет. Здесь в мечтах и в безделье Пелхэм Джойс доживал последние годы, довольствуясь тем немногим, что благословенный тропический климат предоставляет людям. Притянув к себе стул и убедившись, что на нем сохранились все четыре ножки, Шейн сел рядом со стариком. Движением руки Пелхэм Джойс показал на шумную улицу внизу. Рука была настолько тонкой, что казалась прозрачной.
— Идиоты. Куда-то спешат, суетятся, словно сегодня последний день в их жизни.
— Вы знаете что-нибудь о Д. К. Хендерсоне? — спросил Шейн.
— Конечно. — Джойс не отрывал взгляда от окна. — Самозванный художественный критик. Путешествует по миру и угождает неистребимому желанию миллионеров-колбасников прослыть меценатами.
— Таких, скажем, как Брайтон?
— Именно. — Обернувшись, Джойс бросил быстрый взгляд на Шейна. — Для Брайтона Хендерсон подыскал несколько приличных вещиц, когда этот идиот составлял себе коллекцию. Брайтон сделал широкий жест и подарил свое собрание Метрополитен-музею, а потом, оставшись без средств, попытался вернуть его обратно. Музей, естественно, отказал: они цепко держатся за то, что им удалось заполучить. Сомневаюсь, чтобы у Брайтона сохранилось желание меценатствовать.
Шейн терпеливо ждал, когда старик закончит рассказ. Потом поинтересовался:
— Хендерсон по-прежнему агент Брайтона?
— Не думаю. Сегодня Брайтон не может позволить себе роскошь иметь агента. — Пелхэм Джойс беззвучно рассмеялся.
— Вам не известны случаи, когда такие агенты доставали бы за бесценок произведения старых мастеров, а потом сбывали их за баснословные деньги?
— Это больше из области газетных уток, — пробормотал Джойс.
— Но все же подобные вещи случаются? — настаивал Шейн.
— Да, конечно. Если мне не изменяет память, именно Хендерсон откопал где-то в руинах итальянского замка подлинник Ремб-ранта. Было это лет пять назад. Картина сейчас в коллекции Брайтона'.
— На сколько, — осведомился Шейн, — тянет сейчас подобное полотно?
— На столько, сколько какой-нибудь проклятый идиот согласен за него заплатить. — Голос Джойса внезапно сделался пронзительным. — Сто тысяч, полмиллиона, два миллиона. Для коллекционеров важен раритет, а не само искусство.
— Такие вещи обычно ввозятся контрабандно. Или я ошибаюсь?
— Естественно. Ни один уважающий себя коллекционер не станет платить пошлины за редкую картину.
— Тогда, -терпеливо спросил Шейн, как это им удается?
— Самый простой метод — замазать на оригинале подлинную подпись и написать фамилию какого-нибудь известного копииста. После этого, как правило, агенты смело пересекают мексиканскую границу, стараясь держаться подальше от дотошных нью-йоркских таможенников.
Шейн поблагодарил его и некоторое время сидел вместе с ним, пока старик ворчал об упадке искусства и распаде личности художника. Однако оставался в студии он всего несколько минут, после чего отправился в туристское бюро. Некоторое время он изучал график прибытия судов из Европы в Мексику, а также расписание движения поездов и самолетов. Интересующую его информацию он занес к себе в записную книжку, твердо отказавшись от настойчи вого предложения клерка организовать для него увлекательную поездку в какую-нибудь отдаленную точку земного шара. Затем он вернулся к себе в гостиницу.
Из номера Шейн заказал междугородный разговор с таможней города Ларедо, штат Техас. Когда его соединили, он подробно обсудил все вопросы со знакомым таможенником. С двумя бумажками по тысяче долларов в кармане он мало беспокоился о цене телефонных переговоров.
Таможенник клятвенно обещал, что немедленно даст знать, когда некий мистер Д. К. Хендерсон пересечет границу.Стрелки часов показывали три, когда Шейн спустился в вестибюль. Там ему сообщили, что тщательный опрос служащих отеля не дал результатов. Взломщиков, проникших в номер к Шейну, никто нe видел. Менеджер тем не менее выразил Шейну глубокое сочувствие, хотя тот и заверил его, что особых претензий к администрации у него нет, так как ничего ценного из номера не пропало.
Он вышел из гостиницы, сел в машину и поехал по дамбе в Майами-Бич для повторного визита в семейство Брайтонов.
Глава 8
Днем особняк Брайтонов выглядел почти так же, как и накануне вечером. Казалось, его окружает какая-то гнетущая атмосфера, что, по мнению Шейна, объяснялось трагедией, произошедшей здесь вчера. При дневном свете он увидел, что подъездная дорожка, огибая дом с южной стороны, ведет к большому бетонному гаражу позади здания. Двери гаража были закрыты. Надстройка над ним представляла, по-видимому, жилое помещение.
Ни на дорожке, ни у въездных ворот Шейн не заметил ни одного автомобиля. Поставив машину там же, где и накануне, он поднялся вверх по ступеням веранды.
Дверь открыла та же самая горничная. Она показалась Шейну еще более усохшей, глаза ее были красными, будто от недосыпания. Горничная узнала его, однако радости при виде его не проявила, поинтересовавшись неприветливым тоном, что ему нужно.
Шейн сказал, что желает видеть мисс Брайтон. «Мисс Филлнс. Брайтон»,— добавил он.
— Ее нет. - Горничная попыталась закрыть дверь, однако Шейн успел вовремя подставить ногу,
- Когда ее ожидают?
— Не имею понятия. — Она презрительно фыркнула.
— Это важно, — заметил Шейн. — Как вы полагаете, когда она здесь появится?
— Я ничего не полагаю. Она отсутствует со вчерашнего вечера.
— Ладно, — сказал Шейн без тени разочарования в голосе, — тогда я поговорю с мистером Брайтоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42