При каждом резком движении в голове у него болезненно пульсировала кровь. Решив принять горячую ванну, он разделся и, снимая пиджак, заметил, как что-то упало на ковер. Нагнувшись, он увидел, что это была авторучка с золотой филигранью. Он заморгал, пытаясь сообразить, где видел ее раньше, и, наконец, вспомнил, что похитил ее из комнаты больного с какой-то непонятной целью, сейчас представлявшейся ему совсем несущественной. Подняв ручку, он бросил ее в ящик стола, потом прошел в ванную. Когда его тело стало напоминать варёного омара, он встал под ледяной душ. Бодрость постепенно возвращалась к нему, и он даже подумал, что жизнь не так уж плоха. В майке и трусах он проследовал на кухню, где поставил вариться кофе. Затем надел чистые фланелевые брюки и белую спортивную сорочку без галстука.
Сварив крепкого кофе, он подумал о еде, но мысль о пище была мгновенно отвергнута мышцами его живота. Тогда он отнес кофейник в гостиную и выпил подряд три чашки ароматного напитка, сдобрив его изрядной дозой коньяка. Жизнь после этого показалась ему чудесной. Он начал даже негромко посвистывать, как всегда, без всякого намека на мелодию, занимаясь уборкой и готовясь к вечернему приему.
Приготовления заключались в том, что в высокий серебряный шейкер он выдавил несколько апельсинов и лимонов, смешав их сок с яйцами, джином и гранатовым сиропом. Добавив к этой пестрой смеси кубики льда, он, энергично встряхивая, отнес шейкер в гостиную. Там, поставив на столик бокалы для коктейля, Шейн сел в ожидании Шарлотты.
Шейкер покрылся толстой коркой льда, когда послышался, наконец, негромкий стук в дверь. На Шарлотте был шикарный спортивный костюм, подчеркивавший ее стройную фигурку. Она приподняла голову, и Шейн поцеловал ее в пухлые губы. Тогда она прижалась к нему всем телом, закрыла глаза и задышала
глубоко, словно в экстазе. Ее глаза испуганно расширились, когда она увидела безобразный синяк у него на лбу.
— Ты на что налетел, красавчик?
— На сапог вашего шофера. — Взяв за руку, он подвел ее к столу.
— Оскар?
— Не знаю, как зовут подонка. Мы не успели обменяться именами и любезностями. — Он наполнил два бокала розоватым коктейлем. — Выглядит, как костолом.
— Когда это случилось ... и почему?
— Сегодня во второй половине дня. Мне кажется, он просто недолюбливает любознательных сыщиков. — Шейн усмехнулся и поднял бокал. — За твое здоровье!
Она тоже подняла свой бокал, и они чокнулись.
— Выпьем за секс, за грех и тому подобное, — предложила она.
Когда в бокалах не осталось ни капли, Шейн наполнил их заново и пододвинул кресло для Шарлотты. Он предложил ей сигарету, дал прикурить и закурил сам.
— Ты сказала доктору Педикыо, куда собираешься?
— Конечно нет. — Она с вызовом посмотрела на него. — Я просто выскользнула из дома. Не знаю, чего они хотят от меня, наверное, чтобы я жила, как монахиня.
— Возможно, они думают, что ты дала обет целомудрия, — подсказал Шейн.
Шарлотта кокетливо наморщила носик:
-- Мою работу они называют круглосуточным дежурством. Так во всяком случае мы договаривались, когда я нанималась. Сейчас у них появилась вторая сестра, но от меня тем не менее требуют, чтобы я присутствовала там все время.
Подняв бокал, Шейн сделал небольшой глоток:
— Для девицы с такими формами, как у тебя, это должно быть невыносимо.
— Именно. Мне пришлось оставить дружка в Нью-Йорке, когда я подрядилась ухаживать за этим больным. — Откинувшись на спинку кресла, она вытянула ноги, намеренно не замечая задравшейся выше колен юбки.
Подвинув кресло ближе, Шейн положил свою руку на ее:
— Тебе не разрешают выходить из дома?
— Мне дали строгое указание все двадцать четыре часа сидеть у них в особняке, — возмущенно сообщила Шарлотта. Она тоже сделала несколько глотков, наблюдая за Шейном из-под опущенных ресниц.
- Но поскольку, — сказал он, - там все время доктор Педикью и Кларенс, ты не должна особенно скучать.
— Если б ты только знал, какие они все ненормальные. — Вздохнув, она поставила пустой бокал.
- Сколько времени ты ухаживаешь за больным?
— Педикью и меня пригласили незадолго до того, как его перевезли сюда ... А в общем, я пришла сюда не обсуждать историю его болезни. Думаю, ты вполне здоровый мужчина. Так во всяком случае мне показалось при первом твоем появлении в их доме.
— Дай мне немного разогреться, — ухмыльнулся Шейн. Осушив свой бокал, он снова наполнил его коктейлем. Она наблюдала за ним, склонив на бок голову.
— Коктейли у тебя получаются, ничего не скажешь. Я чувствую, как внутри у меня все горит. — Словно в полудреме, она прикрыла глаза.
— Понятно. Ты отдыхай, сейчас ведь ты среди друзей. Сделав еще глоток, она наклонилась совсем близко к нему, касаясь головой его плеча.
— Если я выпью еще, ты будешь отвечать за мои поступки.
— Согласен. — Шейн обнял ее за плечо. — Я о тебе позабочусь.
Она захихикала:
- Не сомневаюсь. Но только позаботься уж как следует. Тебе понятно? И с одним условием — домой ты меня отправишь на такси в одиннадцать тридцать.
Потерев большим и указательным пальцем мочку уха, Шейн обещал, что домой она прибудет вовремя. Затем снова перевел разговор на интересующий его предмет:
- Педикью пригласили наблюдать за больным как раз перед их отъездом из Нью-Йорка?
— Да. Нас обоих вызвали срочно. Мы едва успели на поезд.
— Почему они так внезапно сменили лечащего врача?
— Не знаю. Все богатые люди с придурью. Я слышала, будто Монти поругался с прежним доктором, сказал, что тот прописал неправильный курс лечения.
— Монти?
— Да, Монтроуз. Он фактически заправляет всеми делами с тех пор, как старик заболел.
— А Педикью чем-нибудь помог больному? — неожиданно спросил Шейн.
— Может быть, только это незаметно. Поверь мне, он больше интересуется его детьми, чем самим стариком.
- Ты имеешь в виду Кларенса и Филлис?
— Кого же еще? Только они по-настоящему и заботят доктора Педикью.
— Я этого не знал.
— Теперь знаешь. Какой-то он чокнутый. Я работала с ним и раньше. Не знаю, почему они решили пригласить его, чтобы лечить старика ... Ну ладно, я здесь не для того, чтобы говорить о делах.
Шейн ухмыльнулся и крепко обнял ее за талию:
— Не волнуйся, я не забыл, для чего ты пришла. Но меня интересует ситуация в твоем роскошном особняке. Значит, Педикью озабочен состоянием здоровья молодых? Я хочу сказать, Филлис и Кларенса?
Да, конечно. По всему видно, что он передал старика на попечение доктора Хиллиарда. Педикью они пригласили специально для молодых, поверь мне, а мистера Брайтона использовали просто для отвлечения внимания.
-Думаешь? Они мне кажутся вполне нормальными.
— Как бы не так! Ты не знаешь и половины всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Сварив крепкого кофе, он подумал о еде, но мысль о пище была мгновенно отвергнута мышцами его живота. Тогда он отнес кофейник в гостиную и выпил подряд три чашки ароматного напитка, сдобрив его изрядной дозой коньяка. Жизнь после этого показалась ему чудесной. Он начал даже негромко посвистывать, как всегда, без всякого намека на мелодию, занимаясь уборкой и готовясь к вечернему приему.
Приготовления заключались в том, что в высокий серебряный шейкер он выдавил несколько апельсинов и лимонов, смешав их сок с яйцами, джином и гранатовым сиропом. Добавив к этой пестрой смеси кубики льда, он, энергично встряхивая, отнес шейкер в гостиную. Там, поставив на столик бокалы для коктейля, Шейн сел в ожидании Шарлотты.
Шейкер покрылся толстой коркой льда, когда послышался, наконец, негромкий стук в дверь. На Шарлотте был шикарный спортивный костюм, подчеркивавший ее стройную фигурку. Она приподняла голову, и Шейн поцеловал ее в пухлые губы. Тогда она прижалась к нему всем телом, закрыла глаза и задышала
глубоко, словно в экстазе. Ее глаза испуганно расширились, когда она увидела безобразный синяк у него на лбу.
— Ты на что налетел, красавчик?
— На сапог вашего шофера. — Взяв за руку, он подвел ее к столу.
— Оскар?
— Не знаю, как зовут подонка. Мы не успели обменяться именами и любезностями. — Он наполнил два бокала розоватым коктейлем. — Выглядит, как костолом.
— Когда это случилось ... и почему?
— Сегодня во второй половине дня. Мне кажется, он просто недолюбливает любознательных сыщиков. — Шейн усмехнулся и поднял бокал. — За твое здоровье!
Она тоже подняла свой бокал, и они чокнулись.
— Выпьем за секс, за грех и тому подобное, — предложила она.
Когда в бокалах не осталось ни капли, Шейн наполнил их заново и пододвинул кресло для Шарлотты. Он предложил ей сигарету, дал прикурить и закурил сам.
— Ты сказала доктору Педикыо, куда собираешься?
— Конечно нет. — Она с вызовом посмотрела на него. — Я просто выскользнула из дома. Не знаю, чего они хотят от меня, наверное, чтобы я жила, как монахиня.
— Возможно, они думают, что ты дала обет целомудрия, — подсказал Шейн.
Шарлотта кокетливо наморщила носик:
-- Мою работу они называют круглосуточным дежурством. Так во всяком случае мы договаривались, когда я нанималась. Сейчас у них появилась вторая сестра, но от меня тем не менее требуют, чтобы я присутствовала там все время.
Подняв бокал, Шейн сделал небольшой глоток:
— Для девицы с такими формами, как у тебя, это должно быть невыносимо.
— Именно. Мне пришлось оставить дружка в Нью-Йорке, когда я подрядилась ухаживать за этим больным. — Откинувшись на спинку кресла, она вытянула ноги, намеренно не замечая задравшейся выше колен юбки.
Подвинув кресло ближе, Шейн положил свою руку на ее:
— Тебе не разрешают выходить из дома?
— Мне дали строгое указание все двадцать четыре часа сидеть у них в особняке, — возмущенно сообщила Шарлотта. Она тоже сделала несколько глотков, наблюдая за Шейном из-под опущенных ресниц.
- Но поскольку, — сказал он, - там все время доктор Педикью и Кларенс, ты не должна особенно скучать.
— Если б ты только знал, какие они все ненормальные. — Вздохнув, она поставила пустой бокал.
- Сколько времени ты ухаживаешь за больным?
— Педикью и меня пригласили незадолго до того, как его перевезли сюда ... А в общем, я пришла сюда не обсуждать историю его болезни. Думаю, ты вполне здоровый мужчина. Так во всяком случае мне показалось при первом твоем появлении в их доме.
— Дай мне немного разогреться, — ухмыльнулся Шейн. Осушив свой бокал, он снова наполнил его коктейлем. Она наблюдала за ним, склонив на бок голову.
— Коктейли у тебя получаются, ничего не скажешь. Я чувствую, как внутри у меня все горит. — Словно в полудреме, она прикрыла глаза.
— Понятно. Ты отдыхай, сейчас ведь ты среди друзей. Сделав еще глоток, она наклонилась совсем близко к нему, касаясь головой его плеча.
— Если я выпью еще, ты будешь отвечать за мои поступки.
— Согласен. — Шейн обнял ее за плечо. — Я о тебе позабочусь.
Она захихикала:
- Не сомневаюсь. Но только позаботься уж как следует. Тебе понятно? И с одним условием — домой ты меня отправишь на такси в одиннадцать тридцать.
Потерев большим и указательным пальцем мочку уха, Шейн обещал, что домой она прибудет вовремя. Затем снова перевел разговор на интересующий его предмет:
- Педикью пригласили наблюдать за больным как раз перед их отъездом из Нью-Йорка?
— Да. Нас обоих вызвали срочно. Мы едва успели на поезд.
— Почему они так внезапно сменили лечащего врача?
— Не знаю. Все богатые люди с придурью. Я слышала, будто Монти поругался с прежним доктором, сказал, что тот прописал неправильный курс лечения.
— Монти?
— Да, Монтроуз. Он фактически заправляет всеми делами с тех пор, как старик заболел.
— А Педикью чем-нибудь помог больному? — неожиданно спросил Шейн.
— Может быть, только это незаметно. Поверь мне, он больше интересуется его детьми, чем самим стариком.
- Ты имеешь в виду Кларенса и Филлис?
— Кого же еще? Только они по-настоящему и заботят доктора Педикью.
— Я этого не знал.
— Теперь знаешь. Какой-то он чокнутый. Я работала с ним и раньше. Не знаю, почему они решили пригласить его, чтобы лечить старика ... Ну ладно, я здесь не для того, чтобы говорить о делах.
Шейн ухмыльнулся и крепко обнял ее за талию:
— Не волнуйся, я не забыл, для чего ты пришла. Но меня интересует ситуация в твоем роскошном особняке. Значит, Педикью озабочен состоянием здоровья молодых? Я хочу сказать, Филлис и Кларенса?
Да, конечно. По всему видно, что он передал старика на попечение доктора Хиллиарда. Педикью они пригласили специально для молодых, поверь мне, а мистера Брайтона использовали просто для отвлечения внимания.
-Думаешь? Они мне кажутся вполне нормальными.
— Как бы не так! Ты не знаешь и половины всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42