Те, кому служит Дад. А твои покровители – кто, где они? Да у тебя даже простого охотничьего оружия и того нет».)
– …Я убью Дада. Убью, и мы уйдем, мы спасемся – все трое…
(«Все трое? Да тебе и одному-то ног не унести. Убьешь Дада? Как? Чем? Он же черный колдун, он же тебя насквозь видит».)
– …Знаешь, там далеко, на юге, гор совсем нет, земля плоская-плоская. И травы. И звери, много зверей, такие большие-большие, с рогами… И у меня там друзья, они нам будут рады, вот увидишь…
Аймик прекрасно понимал, что лжет… во всяком случае, не говорит всей правды. Но он знал и то, что сейчас – так надо.
Мада затихла. Она уже и не всхлипывала, выплакав все слезы. Только слушала, не поднимая головы с колен своего мужа, обещающего такое невероятное счастье.
5
Вернувшись, по обыкновению, после заката, Дад ничего не заподозрил. Мада успела привести себя в порядок и теперь молча возилась у очага. Аймик, ни на кого не глядя, так же молча латал в своем углу дыру на рубахе, оставшуюся еще с прошлой неудачной охоты. Дангор, тихий и какой-то особенно медлительный (так бывало всегда, когда Дад уводил его с собой), неслышно проскользнул мимо отца на материнскую постель и принялся раскладывать там щепочки и шишки, что-то бормоча себе под нос.
Дад, словно не замечая зятя, подошел к дочери и кинул к ее ногам мертвую птицу. Лебедя. – На. Сердце – для меня. Сырое. Вгляделся в лицо дочери: – Что это у тебя с губой?
(Заметил-таки.)
– А! – Она говорила равнодушно, продолжая рассматривать птицу. – Поскользнулась у реки, когда ходила по воду. Хорошо, зубы целы. Уже не болит.
– Ну смотри. А то я уж подумал… – И он удостоил зятя коротким злобным взглядом и даже добрым словом: – Если что… Ты у меня живым о смерти будешь молить.
Аймик, не поднимая глаз, занимался шитьем. («Может быть, показать, что испуган? Нет. Всегда держался, а тут вдруг ослаб ни с того ни с сего? Насторожит».)
Аймик не надеялся на успех. После всего того, что он узнал, сомнений не оставалось: те, кому служит его тесть, невероятно могучи. А как же иначе, если подманили, притянули его из такой дали? И ведь ни Армер, ни Великий Ворон не наставили его, не предупредили… Не знали? Сами были обмануты? Так, быть может, Хозяева Дада и впрямь – истинные Хозяева Мира?
«Нет! Нет! – убеждал он сам себя. – Ведь Армер, говоря о Могучих, уповал на кого-то другого; ведь в его песнопениях Предвечная Тьма порождала Врага, побежденного Первобратьями. И Великий Ворон… И песнопения Рода Тигрольва…»
Но в ответ словно въявь звучал холодный насмешливый голос:
«Ну и что? А почему ты решил, что те, о ком поется в ваших песнопениях, сильнее тех, кому служит твой тесть?»
Но даже это было не самое страшное. Самой нестерпимой была мысль, которая возвращалась тем настойчивее, чем упорнее Аймик гнал ее от себя:
А что если все, что он знал, чем жил до сих пор, – ЛОЖЬ? Что, если все великие колдуны, как и Дад, служат Тем, кто вышел из Предвечной Тьмы, а людям – лгут?
Но даже если это так… Аймик знал твердо: он не сдастся. Он не будет просить милости у страшных покровителей Дада и сделает все, чтобы спасти сына от уготованной ему участи. Пути и цели Властителей людям неведомы? Пусть так; значит, у него – свой путь.
Не для того шел он через реки и горы, чтобы пресмы каться перед Дадом и его Хозяевами. Не для того мечтал о сыне, чтобы отдать его Тьме. Они всемогущи? Пусть так! Они заберут его жизнь, но не… не то непонятное неназываемое, что для него дороже жизни.
Глава 15 ЗАГОВОРЩИК
1
Дни проходили за днями в привычном отчуждении. (Нет. Во вражде, маскирующейся под отчуждение).
Но теперь стало легче. Теперь Аймик был не один: их двое – он и Мада. И маленький, ничего не понимающий Дангор, по-прежнему пытающийся изо всех силенок «помирить» всех. Особенно отца и деда.
Когда они оставались втроем, все было хорошо, словно после долгих, беспросветных дождей внезапно наступало нежданное солнечное утро и ветер весело уносил прочь остатки разорванной серой пелены, еще вчера казавшейся неодолимой. Дангор, как и положено мальчишке, носился взад-вперед по склону, оглашая ущелье победными криками…
(Думалось: только бы Дад не услышал.) …С разбегу утыкался в материнский подол, катался на отцовских плечах. Они втроем ходили по воду, втроем собирали хворост, а когда Мада занималась едой, или кройкой шкур, или шитьем, – отец и сын пристраивались подле, и отец рассказывал. О своем пути сюда. О чужих землях, оставшихся там, за хребтами. О неизвестных здесь зверях – мамонтах, волосатых единорогах, бизонах – и о Больших и малых охотах. (У Дангора глазенки разгорелись, когда отец поведал ему о том, как с единорогом сразился.)
И еще Аймик снова и снова пересказывал то, о чем строго-настрого запретил говорить Дад. Враг, — теперь это ясно, – враг, победа над которым едва ли возможна.
И Аймик хотел, чтобы сын его запомнил – как можно больше, как можно лучше запомнил то, что особенно ненавистно Врагу: повествования об Изначальном. О Первопредках-Устроителях, принесших людям огонь, научивших колоть кремень и резать кость, мастерить копья и ножи, выделывать шкуры, и шить одежду, и строить жилища. О героях, сразивших чудовищ, порожденных Тьмой…
Дангор не уставал слушать. Не перебивал, почти не задавал вопросов – только слушал. И лишь однажды у него вырвалось тихое:
– А дед говорит не так…
Очень хотелось спросить: а как же говорит дед? – но Аймик сдержался. Накрыл ладошку сына своей широкой шершавой ладонью и сказал:
– Ты помнишь, о чем мы договаривались? Если хочешь слушать мои рассказы, деду о них ни слова.
В ответ последовали решительные кивки.
Но главное начиналось, когда Дад забирал внука с собой и они оставались вдвоем с Мадой. То, о чем Дангор ничего не должен знать, чтобы не проболтаться ненароком. Изготовление своего дротика.
Аймик прекрасно знал: любое оружие хорошо слушается только одного хозяина. Или того, кому хозяин его передаст с надлежащим заклинанием. Тем более колдун-ское оружие. Нечего и думать о том, чтобы обратить копье, принадлежащее тестю, против него самого; Мада уже пыталась. Недаром Дад, против всех обычаев, так упорно запрещал зятю делать свое оружие. Значит, нужно нарушить и этот запрет.
Как убить черного колдуна? Просто придушить или ударить дубиной? Нечего и думать: он, слышащий мысли, неизбежно почует своего убийцу. Единственная надежда: дальний удар. Лук? Это было бы самое лучшее оружие, но, подумав, Аймик с горечью отказался от такой мысли: хороший лук изготовить нелегко; одни только поиски подходящего куска дерева для его основы займут много времени. А тетива? Пока он будет со всем этим возиться, Дад может все разнюхать. Нужно оружие попроще. Значит – короткое копье. Дротик.
Но даже смастерить дротик оказалось намного сложнее, чем думал Аймик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
– …Я убью Дада. Убью, и мы уйдем, мы спасемся – все трое…
(«Все трое? Да тебе и одному-то ног не унести. Убьешь Дада? Как? Чем? Он же черный колдун, он же тебя насквозь видит».)
– …Знаешь, там далеко, на юге, гор совсем нет, земля плоская-плоская. И травы. И звери, много зверей, такие большие-большие, с рогами… И у меня там друзья, они нам будут рады, вот увидишь…
Аймик прекрасно понимал, что лжет… во всяком случае, не говорит всей правды. Но он знал и то, что сейчас – так надо.
Мада затихла. Она уже и не всхлипывала, выплакав все слезы. Только слушала, не поднимая головы с колен своего мужа, обещающего такое невероятное счастье.
5
Вернувшись, по обыкновению, после заката, Дад ничего не заподозрил. Мада успела привести себя в порядок и теперь молча возилась у очага. Аймик, ни на кого не глядя, так же молча латал в своем углу дыру на рубахе, оставшуюся еще с прошлой неудачной охоты. Дангор, тихий и какой-то особенно медлительный (так бывало всегда, когда Дад уводил его с собой), неслышно проскользнул мимо отца на материнскую постель и принялся раскладывать там щепочки и шишки, что-то бормоча себе под нос.
Дад, словно не замечая зятя, подошел к дочери и кинул к ее ногам мертвую птицу. Лебедя. – На. Сердце – для меня. Сырое. Вгляделся в лицо дочери: – Что это у тебя с губой?
(Заметил-таки.)
– А! – Она говорила равнодушно, продолжая рассматривать птицу. – Поскользнулась у реки, когда ходила по воду. Хорошо, зубы целы. Уже не болит.
– Ну смотри. А то я уж подумал… – И он удостоил зятя коротким злобным взглядом и даже добрым словом: – Если что… Ты у меня живым о смерти будешь молить.
Аймик, не поднимая глаз, занимался шитьем. («Может быть, показать, что испуган? Нет. Всегда держался, а тут вдруг ослаб ни с того ни с сего? Насторожит».)
Аймик не надеялся на успех. После всего того, что он узнал, сомнений не оставалось: те, кому служит его тесть, невероятно могучи. А как же иначе, если подманили, притянули его из такой дали? И ведь ни Армер, ни Великий Ворон не наставили его, не предупредили… Не знали? Сами были обмануты? Так, быть может, Хозяева Дада и впрямь – истинные Хозяева Мира?
«Нет! Нет! – убеждал он сам себя. – Ведь Армер, говоря о Могучих, уповал на кого-то другого; ведь в его песнопениях Предвечная Тьма порождала Врага, побежденного Первобратьями. И Великий Ворон… И песнопения Рода Тигрольва…»
Но в ответ словно въявь звучал холодный насмешливый голос:
«Ну и что? А почему ты решил, что те, о ком поется в ваших песнопениях, сильнее тех, кому служит твой тесть?»
Но даже это было не самое страшное. Самой нестерпимой была мысль, которая возвращалась тем настойчивее, чем упорнее Аймик гнал ее от себя:
А что если все, что он знал, чем жил до сих пор, – ЛОЖЬ? Что, если все великие колдуны, как и Дад, служат Тем, кто вышел из Предвечной Тьмы, а людям – лгут?
Но даже если это так… Аймик знал твердо: он не сдастся. Он не будет просить милости у страшных покровителей Дада и сделает все, чтобы спасти сына от уготованной ему участи. Пути и цели Властителей людям неведомы? Пусть так; значит, у него – свой путь.
Не для того шел он через реки и горы, чтобы пресмы каться перед Дадом и его Хозяевами. Не для того мечтал о сыне, чтобы отдать его Тьме. Они всемогущи? Пусть так! Они заберут его жизнь, но не… не то непонятное неназываемое, что для него дороже жизни.
Глава 15 ЗАГОВОРЩИК
1
Дни проходили за днями в привычном отчуждении. (Нет. Во вражде, маскирующейся под отчуждение).
Но теперь стало легче. Теперь Аймик был не один: их двое – он и Мада. И маленький, ничего не понимающий Дангор, по-прежнему пытающийся изо всех силенок «помирить» всех. Особенно отца и деда.
Когда они оставались втроем, все было хорошо, словно после долгих, беспросветных дождей внезапно наступало нежданное солнечное утро и ветер весело уносил прочь остатки разорванной серой пелены, еще вчера казавшейся неодолимой. Дангор, как и положено мальчишке, носился взад-вперед по склону, оглашая ущелье победными криками…
(Думалось: только бы Дад не услышал.) …С разбегу утыкался в материнский подол, катался на отцовских плечах. Они втроем ходили по воду, втроем собирали хворост, а когда Мада занималась едой, или кройкой шкур, или шитьем, – отец и сын пристраивались подле, и отец рассказывал. О своем пути сюда. О чужих землях, оставшихся там, за хребтами. О неизвестных здесь зверях – мамонтах, волосатых единорогах, бизонах – и о Больших и малых охотах. (У Дангора глазенки разгорелись, когда отец поведал ему о том, как с единорогом сразился.)
И еще Аймик снова и снова пересказывал то, о чем строго-настрого запретил говорить Дад. Враг, — теперь это ясно, – враг, победа над которым едва ли возможна.
И Аймик хотел, чтобы сын его запомнил – как можно больше, как можно лучше запомнил то, что особенно ненавистно Врагу: повествования об Изначальном. О Первопредках-Устроителях, принесших людям огонь, научивших колоть кремень и резать кость, мастерить копья и ножи, выделывать шкуры, и шить одежду, и строить жилища. О героях, сразивших чудовищ, порожденных Тьмой…
Дангор не уставал слушать. Не перебивал, почти не задавал вопросов – только слушал. И лишь однажды у него вырвалось тихое:
– А дед говорит не так…
Очень хотелось спросить: а как же говорит дед? – но Аймик сдержался. Накрыл ладошку сына своей широкой шершавой ладонью и сказал:
– Ты помнишь, о чем мы договаривались? Если хочешь слушать мои рассказы, деду о них ни слова.
В ответ последовали решительные кивки.
Но главное начиналось, когда Дад забирал внука с собой и они оставались вдвоем с Мадой. То, о чем Дангор ничего не должен знать, чтобы не проболтаться ненароком. Изготовление своего дротика.
Аймик прекрасно знал: любое оружие хорошо слушается только одного хозяина. Или того, кому хозяин его передаст с надлежащим заклинанием. Тем более колдун-ское оружие. Нечего и думать о том, чтобы обратить копье, принадлежащее тестю, против него самого; Мада уже пыталась. Недаром Дад, против всех обычаев, так упорно запрещал зятю делать свое оружие. Значит, нужно нарушить и этот запрет.
Как убить черного колдуна? Просто придушить или ударить дубиной? Нечего и думать: он, слышащий мысли, неизбежно почует своего убийцу. Единственная надежда: дальний удар. Лук? Это было бы самое лучшее оружие, но, подумав, Аймик с горечью отказался от такой мысли: хороший лук изготовить нелегко; одни только поиски подходящего куска дерева для его основы займут много времени. А тетива? Пока он будет со всем этим возиться, Дад может все разнюхать. Нужно оружие попроще. Значит – короткое копье. Дротик.
Но даже смастерить дротик оказалось намного сложнее, чем думал Аймик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134