– Убьем, убьем, убьем, убьем…
Мужчины обняли друг друга за плечи и двинулись по кругу, притопывая в такт и все убыстряя и убыстряя движение:
– Убьемубьемубьемубьемубьем…
Языки пламени, дробь костяных барабанов и голоса сливались воедино, глаза заливал пот; пот струился по плечам и груди Хайюрра, и это была уже не ночь и не костер; они все (все?! Есть ли здесь кто-то кроме него одного? И кто он сам?) были невесть где, должно быть между Мирами, среди Крови и Огня. Он сам был – Кровь и Огонь!
УБЬ-Е-Е-Е-Е-М!!!
Люди расходились; пламя осело, прижалось к земле, но во вздрагивающих язычках, в выбросах искр, в самом воздухе все еще дрожал, постепенно замирая, неистовый ритм Великого Пляса Войны.
– Ну, теперь скорее в постель! – Хайюрр уже снова был в малице, но капюшон на голову не накинул. Мокрые, разгоряченные, они оба с наслаждением втягивали морозный воздух, усмиряющий колотящееся сердце.
– Я хотел тебя спросить, да как-то все завертелось… – Аймик приостановился и сам набросил капюшон на голову друга:– Смотри, простудишься… Так вот, я спросить хотел… как вы с женами-то живете?
– Так же, как и вы, должно быть, – хмыкнул Хайюрр. – Захотел – пришел, захотел – ушел. Только вот что. Сегодня особый случай: они сами придут. Хочешь – Ата до утра может остаться. Но вообще-то в доме вождя так не полагается. Обычно у нас только к отцу его жены прийти могут, если позовет, конечно. А мы, кто под его кровом, сами к своим женам ходим… Понимаешь?
Аймик молча кивнул.
(« У нас все же проще. И у детей Волка проще».)
– Да, вот еще что. – Теперь, похоже, Хайюрр и сам не знал, как начать. – Ты сегодня с Атой того… Учти: Айюга к тебе потом придет; моя младшая жена. Тут уж… Никуда не денешься, отказываться нельзя! Ты не просто гость, ты спаситель. Иначе и мне позор, и удачи нам всем не будет. Да еще перед походом.
– Так, значит… – начал было Аймик, но Хайюрр, угадав его мысль, решительно перебил:
– Ничего не значит! Говорю же тебе: это благодарение.
Раздеваясь и устраивая свою одежду в полумраке незнакомого, необычайно просторного жилища, Аймик немного замешкался. От лежанки Хайюрра уже доносились шорохи, перебивающий друг друга шепот и смешки; обе жены радовались возвращению давно оплаканного мужа. Жена вождя уже постанывала где-то там, в глубине, среди теней. За этот суматошный день Аймик так и не разобрался, кто она – жена вождя детей Сизой Горлицы? И сколько у него жен? Сейчас, во всяком случае, там, кажется, была только одна.
Хайюрр был прав: к ночи жилище успело изрядно прогреться. И все же тело охватил озноб, и ноги почему-то холодные… Скорее, скорее под шкуры!
Свежая постель действительно была на редкость удобной. Уже нагретой: женщины давно поджидали своих мужей, тихо переговариваясь в полумраке, прислушиваясь к звукам Великого Пляса Войны. Аймик рыбой скользнул в такое знакомое, такое милое тепло, родные руки обвили его спину. Мгновенная дрожь маленького горячего тела, смешок и шепот:
– Ой, какой же ты холодный! Иди сюда, грейся!
Знакомое… Изведанное… Испытанное… После всего нового, обрушившегося и заполнившего его сознание так, что даже вчерашний день, даже сегодняшнее утро остались где-то в дальней дали, Аймик с особенным наслаждением брал и отдавал это… Привычное… Надежное… Родное…
Последнюю судорогу, особенно тягучую, они разделили вместе и приходили в себя, не размыкая объятий.
Только теперь, нежно, в отдохновении лаская тело своей жены, Аймик понял, что мимолетное ощущение не обмануло: между ее маленькими грудями покоится какой-то новый, неизвестный ему амулет. Пальцы скользнули по полированной поверхности непонятной фигурки. (Явно из кости, и поверхность испещрена тонкой резьбой.)
– Что это у тебя?
– О! Это… Чтобы забеременеть. Мне Малута дала. Сама к колдуну ходила, и колдун разрешил. Сразу.
(На миг сжалось сердце: «Эх вы, сыновья Тигрольва!»)
– Только бы помог.
– Поможет обязательно, вот увидишь! Обе говорили: и Малута, и Айюга. И жены вождя говорили: всем помогает! Тебе тоже дадут, если захочешь. Хорошо?
– Хорошо, – прошептал Аймик, лаская языком ее сосок. – Только сейчас я другого хочу… Но Ата отстранилась, ласково, но твердо:
– Подожди. Потерпи, сейчас Айюга придет. Не хочу, чтобы муж мой оплошал!
– О чем ты говоришь, женщина! – чуть ли не вслух возмутился Аймик. – Ты же знаешь…
– Знаю, но все-таки… Потом, если захочешь. А сейчас смотри, не осрамись!
Ата словно в шутку ткнула его в бок маленьким кулачком. Хоть и без злобы, но чувствительно.
К их постели приближался шорох босых ног. Силуэт Айюги возник совсем рядом, заслонив собой низкое очажное пламя.
– Айюга, младшая жена Хайюрра, прозванного теперь Одноухим, храброго сына Сизой Горлицы, пришла, чтобы разделить постель с бесстрашным Аймиком, прозванным Безродным, в благодарность за спасение жизни своего мужа. Не отвергнет ли могучий Тигролев меня, простую Серую Куропатку?
Должные слова звучали, как и положено: не слишком громко, но так, что их было слышно во всех углах жилища. Однако за их торжественностью ощущалась скрытая насмешка… не злая, впрочем.
– Да… Нет, не отвергнет. Иди сюда.
(А вот с ответной речью ничего не получилось. Словно ему вьюжница глотку перехватила.)
Ата, дернув мужа за мочку уха, еле слышно шепнула: «Не оплошай!» и отодвинулась к стене. Ей все объяснили, да она и сама все понимала и соглашалась, но все же… предпочла бы оказаться сейчас где-нибудь в другом месте… Хоть бы он и впрямь не оплошал. В первый раз с другой, да еще жена под боком…
– Тогда, – продолжала Айюга, – пусть бесстрашный Аймик примет мой первый дар: этот амулет.
Аймик почувствовал, как женские пальцы коснулись его шеи, надевая узкий ремешок. На грудь лег какой-то продолговатый предмет.
– Что это?
(На ощупь похоже на родильный амулет Аты… Нет, не совсем… Что-то другое…)
– Это мужской амулет, – сказала Айюга. И, забираясь к нему под шкуру, пояснила уже попросту: — Чтобы у тебя все получалось. И чтобы дети были.
Признаться, Аймик немного побаивался. До сих пор он, взрослый мужчина, знал только одну женщину: Ату.
Пока жил у своих, даже гостевой дар принять не было случая, ну а потом… Потом пришло одиночество. Одно на двоих.
Но страхи оказались напрасными. Айюга отдавалась ему так легко и весело, с таким явным удовольствием, что Аймик… увлекся. Быть может, и амулет помог… Наконец Айюга шепнула ему в самое ухо: «Для жены побереги!» – выскользнула из-под шкуры, церемонно поблагодарила «бесстрашного Аймика за оказанную честь» и побежала к своей лежанке. Оттуда послышались голоса и смешки. Явственно донеслось сказанное Хайюрром: «Молодец!» Но к кому это относилось – к нему или Айюге, – Аймик не понял.
– Что, муж мой, спать будем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134