Глупый, глупый ты мой…
Его тянут куда-то вверх, знакомые, нежные, сильные руки укладывают его голову так, что щека прижимается к ее груди и чувствует сквозь тонкую замшу напрягшийся сосок, и ее сердце стучит прямо в левое ухо, а другое ухо щекочут мягкие губы и шепчут, шепчут…
Не отпуская своего пленника, Ата откидывается навзничь, ее левая рука на мгновение соскальзывает с его плеч, чтобы вынуть из ворота рубахи костяную заколку, – и вот уже нет даже тонкой преграды между его пылающим лицом и нежной, отзывчивой грудью его Аты…
Они лежат, нагие, в дрожащей, пронизанной солнцем тени; трава и ветерок ласкают их разгоряченные тела. Ата, покорная, доверчивая, прильнула к его правому боку; ее голова на его плече. Нагу гладит ее длинные, густые волосы; ладонь ощущает сквозь них острые лопатки, пробегает по позвоночнику… Ата скользит вдоль его тела, ее губы прижимаются к зажившей ране, затем она вновь устраивается на его плече.
– Не будешь больше мучить себя? И меня обижать не будешь?
Она смотрит снизу вверх и улыбается. Нагу молча качает головой. Он не может говорить. Он слишком счастлив.
Они возвращаются медленным шагом, рука об руку. Нагу больше не думает о том, когда же наконец его заберут к своим. Чем позднее, тем лучше.
Вот и стойбище. Ата останавливается, кладет руки на его плечи и смотрит прямо в глаза:
– Нагу! Ты для меня… мужчина. Единственный. Я буду ждать, но… У вас другие обычаи, вы берете в жены Ледяных Лисиц, и не по одной, я знаю… Ты вернешься к своим, и если увидишь, что невозможно, – я пойму…
Нагу положил ладонь на ее губы:
– У меня будет первая жена – ты. И вторая – ты! И третья – тоже ты!
Какая-то женщина спешит им навстречу, машет и что-то кричит… Сестра Йорра.
– Нагу! Нагу! Где же ты пропадаешь? Тебя ищут, с ног сбились… Отец за тобой пришел!
6
Жилище вождя. Отец сидит на почетном, гостевом месте, и кажется, что его грузная фигура заполняет собой всю половину жилища. Даже брат Оймирон кажется рядом с ним каким-то невзрачным, незаметным. На хозяйском месте – вождь, колдун и Йорр… Нет, не Йорр уже – А-Туук!
Нагу стоит у входа, смотрит на эти громадные, сцепленные на животе руки, вглядывается в красное бородатое лицо. Узнает и не узнает. Судя по всему, отец доволен: – Ого! Вырос! Мужчина! Охотник! Борода и усы знакомо раздвигаются в улыбке.
– Здоров? Вижу, что здоров, молодец! Мы ведь уже приходили за тобой, да ты пластом лежал, не узнавал никого. Знаю, все знаю. Горжусь, вижу: мой сын! Наш!.. Вот они какие – сыновья Тигрольва, а?
(Победный взгляд на тех, кто сидит на хозяйском месте.)
– Ну что ж, садись. Рядом с братом.
Краснея, Нагу опустился на неположенное ему место. Отец, словно тут же забыв о нем, уже обращался к вождю и колдуну с церемониальной речью. Какой-то странной, – Нагу не сразу понял, что говорит он на другом языке, на языке детей Тигрольва. Косой взгляд на сына, и приказ:
– Переводи!
Положенные восхваления и благодарности были произнесены. Теперь говорили о нем, о Нагу.
– Мы ждали храбрых сыновей Тигрольва еще по весне. Достаточен ли оставшийся срок для того, чтобы молодой сын Тигрольва, бесстрашный Нагу подготовился к Посвящению? Дети Волка готовы и до следующей весны давать кров и пищу тому, кто спас их младших сыновей и дочерей от волосатого единорога. Дети Волка готовы и на большее. Они полюбили твоего сына, о Сильный!
(Говорит Тилом, вождь. Армер одобрительно кивает головой. А-Туук смотрит на Нагу, улыбается и украдкой подмигивает.)
– Сыновья Тигрольва благодарят детей Волка за щедрое гостеприимство. Но в этом нет нужды. Наши старики сказали: «Победитель волосатого единорога уже доказал, что он достоин быть мужчиной-охотником! Наш великий Род нуждается в таких, как он». Старики сказали: «Дети Волка храбры, умелы и щедры. Они не оставят нашего Нагу без наставлений и помощи». Наш могучий колдун сказал: «Духи покровительствуют таким храбрецам, как наш Нагу! Он достойно пройдет Испытание». И тогда наш вождь, Великий Тигролев, сказал: «Пусть отец и брат возвратят нам храброго Нагу! Осенью он должен стать мужчиной. А свое жилище ему помогут построить братья и его первая избранница». Мы пришли сюда за нашим сыном и братом.
– Когда же отважные сыновья Тигрольва встанут на обратную тропу? Дети Волка должны подготовить ответные дары.
(Видимо, дары детей Тигрольва уже принесены, пока он был с Атой.)
– Будет ли следующий день достаточен для наших щедрых хозяев? Мы были бы рады оставаться под вашим гостеприимным кровом и больше, но путь далек, а срок Посвящения близок.
– К следующему закату все будет готово.
Отец обернулся к толмачу и заговорил уже по-простому:
– Иди! Прощайся с друзьями и собирайся в дорогу.
Но когда Нагу поднялся, придержал его и заговорил, вновь обращаясь к своим собеседникам:
– И пусть знают все: по нашему обычаю молодой мужчина вводит под свой кров первую жену. Нагу! Многие дочери Ледяных Лисиц мечтают о тебе, победителе волосатого единорога. Но если ты нашел свою избранницу здесь, смело назови ее имя перед нашим вождем и старейшинами нашего Рода. Мы верим: такому, как ты, в хорошей жене не откажет никто!
Нагу просиял. Отец все знает, и нет нужды притворяться, что под его кров войдет какая-то девчонка из Ледяных Лисиц! Все будет хорошо, какое счастье! Он видел, что и А-Туук рад за него… за них рад.
Но отец смотрел на колдуна детей Волка строго, без улыбки. И лицо Армера было непроницаемо.
А ночью случилась еще одна радость. Совсем нечаянная: Армер ушел куда-то, да еще предупредил: «Вернусь на рассвете». Нагу перебрался к Ате («Лучше уж я к тебе. Устал от своей лежанки»), и они до утренних птиц занимались любовью. Как муж и жена. И говорили, говорили… То есть это Нагу говорил о том, что отец все знает и не возражает против дочери Серой Совы и теперь все будет хорошо: он вернется за Атой еще до зимы. Или по самому первому снегу. Она поддакивала и терлась щекой о его лицо и тело.
Нагу откинул полог на самой заре и увидел, что Ар-мер сидит неподалеку, на старом вывороченном корне, и смотрит на восток, туда, где Небесный Олень уже выставил первые свои рога, уже приготовился к бегу по Лазурным Полям. Даже не оглянувшись, колдун хлопнул ладонью по коряге: «Садись!» (Глаза у него на затылке, что ли?) Когда Нагу примостился рядом, Армер только и спросил:
– Ата спит?
– Да.
— Хорошо.
Помолчали, слушая птичью разноголосицу. И вдруг колдун сказал такое, от чего у Нагу буквально глаза полезли на лоб:
– Нагу! Хочешь быть моим учеником? Станешь колдуном – вернешься в свой Род. Или здесь останешься; как пожелаешь.
Он даже не знал, что отвечать на такое.
– Но… как же… ведь отец сказал… Ведь за мной послали, меня ждут!
Армер нетерпеливо дернул щекой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
Его тянут куда-то вверх, знакомые, нежные, сильные руки укладывают его голову так, что щека прижимается к ее груди и чувствует сквозь тонкую замшу напрягшийся сосок, и ее сердце стучит прямо в левое ухо, а другое ухо щекочут мягкие губы и шепчут, шепчут…
Не отпуская своего пленника, Ата откидывается навзничь, ее левая рука на мгновение соскальзывает с его плеч, чтобы вынуть из ворота рубахи костяную заколку, – и вот уже нет даже тонкой преграды между его пылающим лицом и нежной, отзывчивой грудью его Аты…
Они лежат, нагие, в дрожащей, пронизанной солнцем тени; трава и ветерок ласкают их разгоряченные тела. Ата, покорная, доверчивая, прильнула к его правому боку; ее голова на его плече. Нагу гладит ее длинные, густые волосы; ладонь ощущает сквозь них острые лопатки, пробегает по позвоночнику… Ата скользит вдоль его тела, ее губы прижимаются к зажившей ране, затем она вновь устраивается на его плече.
– Не будешь больше мучить себя? И меня обижать не будешь?
Она смотрит снизу вверх и улыбается. Нагу молча качает головой. Он не может говорить. Он слишком счастлив.
Они возвращаются медленным шагом, рука об руку. Нагу больше не думает о том, когда же наконец его заберут к своим. Чем позднее, тем лучше.
Вот и стойбище. Ата останавливается, кладет руки на его плечи и смотрит прямо в глаза:
– Нагу! Ты для меня… мужчина. Единственный. Я буду ждать, но… У вас другие обычаи, вы берете в жены Ледяных Лисиц, и не по одной, я знаю… Ты вернешься к своим, и если увидишь, что невозможно, – я пойму…
Нагу положил ладонь на ее губы:
– У меня будет первая жена – ты. И вторая – ты! И третья – тоже ты!
Какая-то женщина спешит им навстречу, машет и что-то кричит… Сестра Йорра.
– Нагу! Нагу! Где же ты пропадаешь? Тебя ищут, с ног сбились… Отец за тобой пришел!
6
Жилище вождя. Отец сидит на почетном, гостевом месте, и кажется, что его грузная фигура заполняет собой всю половину жилища. Даже брат Оймирон кажется рядом с ним каким-то невзрачным, незаметным. На хозяйском месте – вождь, колдун и Йорр… Нет, не Йорр уже – А-Туук!
Нагу стоит у входа, смотрит на эти громадные, сцепленные на животе руки, вглядывается в красное бородатое лицо. Узнает и не узнает. Судя по всему, отец доволен: – Ого! Вырос! Мужчина! Охотник! Борода и усы знакомо раздвигаются в улыбке.
– Здоров? Вижу, что здоров, молодец! Мы ведь уже приходили за тобой, да ты пластом лежал, не узнавал никого. Знаю, все знаю. Горжусь, вижу: мой сын! Наш!.. Вот они какие – сыновья Тигрольва, а?
(Победный взгляд на тех, кто сидит на хозяйском месте.)
– Ну что ж, садись. Рядом с братом.
Краснея, Нагу опустился на неположенное ему место. Отец, словно тут же забыв о нем, уже обращался к вождю и колдуну с церемониальной речью. Какой-то странной, – Нагу не сразу понял, что говорит он на другом языке, на языке детей Тигрольва. Косой взгляд на сына, и приказ:
– Переводи!
Положенные восхваления и благодарности были произнесены. Теперь говорили о нем, о Нагу.
– Мы ждали храбрых сыновей Тигрольва еще по весне. Достаточен ли оставшийся срок для того, чтобы молодой сын Тигрольва, бесстрашный Нагу подготовился к Посвящению? Дети Волка готовы и до следующей весны давать кров и пищу тому, кто спас их младших сыновей и дочерей от волосатого единорога. Дети Волка готовы и на большее. Они полюбили твоего сына, о Сильный!
(Говорит Тилом, вождь. Армер одобрительно кивает головой. А-Туук смотрит на Нагу, улыбается и украдкой подмигивает.)
– Сыновья Тигрольва благодарят детей Волка за щедрое гостеприимство. Но в этом нет нужды. Наши старики сказали: «Победитель волосатого единорога уже доказал, что он достоин быть мужчиной-охотником! Наш великий Род нуждается в таких, как он». Старики сказали: «Дети Волка храбры, умелы и щедры. Они не оставят нашего Нагу без наставлений и помощи». Наш могучий колдун сказал: «Духи покровительствуют таким храбрецам, как наш Нагу! Он достойно пройдет Испытание». И тогда наш вождь, Великий Тигролев, сказал: «Пусть отец и брат возвратят нам храброго Нагу! Осенью он должен стать мужчиной. А свое жилище ему помогут построить братья и его первая избранница». Мы пришли сюда за нашим сыном и братом.
– Когда же отважные сыновья Тигрольва встанут на обратную тропу? Дети Волка должны подготовить ответные дары.
(Видимо, дары детей Тигрольва уже принесены, пока он был с Атой.)
– Будет ли следующий день достаточен для наших щедрых хозяев? Мы были бы рады оставаться под вашим гостеприимным кровом и больше, но путь далек, а срок Посвящения близок.
– К следующему закату все будет готово.
Отец обернулся к толмачу и заговорил уже по-простому:
– Иди! Прощайся с друзьями и собирайся в дорогу.
Но когда Нагу поднялся, придержал его и заговорил, вновь обращаясь к своим собеседникам:
– И пусть знают все: по нашему обычаю молодой мужчина вводит под свой кров первую жену. Нагу! Многие дочери Ледяных Лисиц мечтают о тебе, победителе волосатого единорога. Но если ты нашел свою избранницу здесь, смело назови ее имя перед нашим вождем и старейшинами нашего Рода. Мы верим: такому, как ты, в хорошей жене не откажет никто!
Нагу просиял. Отец все знает, и нет нужды притворяться, что под его кров войдет какая-то девчонка из Ледяных Лисиц! Все будет хорошо, какое счастье! Он видел, что и А-Туук рад за него… за них рад.
Но отец смотрел на колдуна детей Волка строго, без улыбки. И лицо Армера было непроницаемо.
А ночью случилась еще одна радость. Совсем нечаянная: Армер ушел куда-то, да еще предупредил: «Вернусь на рассвете». Нагу перебрался к Ате («Лучше уж я к тебе. Устал от своей лежанки»), и они до утренних птиц занимались любовью. Как муж и жена. И говорили, говорили… То есть это Нагу говорил о том, что отец все знает и не возражает против дочери Серой Совы и теперь все будет хорошо: он вернется за Атой еще до зимы. Или по самому первому снегу. Она поддакивала и терлась щекой о его лицо и тело.
Нагу откинул полог на самой заре и увидел, что Ар-мер сидит неподалеку, на старом вывороченном корне, и смотрит на восток, туда, где Небесный Олень уже выставил первые свои рога, уже приготовился к бегу по Лазурным Полям. Даже не оглянувшись, колдун хлопнул ладонью по коряге: «Садись!» (Глаза у него на затылке, что ли?) Когда Нагу примостился рядом, Армер только и спросил:
– Ата спит?
– Да.
— Хорошо.
Помолчали, слушая птичью разноголосицу. И вдруг колдун сказал такое, от чего у Нагу буквально глаза полезли на лоб:
– Нагу! Хочешь быть моим учеником? Станешь колдуном – вернешься в свой Род. Или здесь останешься; как пожелаешь.
Он даже не знал, что отвечать на такое.
– Но… как же… ведь отец сказал… Ведь за мной послали, меня ждут!
Армер нетерпеливо дернул щекой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134