До меня постепенно стал доходить смысл разговора. Если Татьяна
Васильевна здесь, то это большая удача. Я припомнил все, что знал о
местной монархии.
Монархия была так себе.
Может быть, когда-то герцоги и правили Микстом, но к настоящему
времени аристократические звания стали, скорее, декоративными, чем
настоящими. Герцогине позволялось жить в собственном замке, который
находился в центре города и был своеобразным государством в государстве.
Но этим все и ограничивалось. Герцогине исправно отчислялась часть доходов
от налогов для содержания двора, но никакой роли в управлении страной она
не играла.
- И когда рандеву?
- Скоро. Вот пообедаем и пойдем.
На встречу с Сухиной мы отправились в сопровождении Хомы, который
наотрез отказался остаться в гостинице.
- Еще чего! - невежливо заявил Хома, когда мы попросили его обождать
нас в гостиничном номере. - Чтобы я не увидел любимую хозяйку? Уж она-то
на меня кипящий чайник не ставила, - мстительно добавил он.
Я молча проглотил очередной упрек.
Карета Татьяны Васильевны поджидала нас на одной из маленьких
окраинных площадей. Здесь было немноголюдно. То, что это карета именно
Сухиной, я узнал сразу. Запряжена она была, естественно, парой серых в
яблоках. На дверце сияла большая монограмма, в которой легко читались
инициалы "СТВ".
Конечно, я не ожидал увидеть Татьяну Васильевну в привычном домашнем
халате, но и не думал, что она окажется в кринолине и напудренном парике.
Кокетливая мушка на левой щеке доконала меня окончательно.
- Голубчик! - протянула Сухина своим низким хорошо поставленным
голосом. - Что же ты так на меня уставился? Я же здесь должна
соответствовать.
- Здравствуйте, Татьяна Васильевна, - голос Хомы стал неожиданно
льстив и любезен. - Вот собрались засвидетельствовать свое почтение.
- А это еще кто? - удивилась сначала графиня. - Постой, постой.
Кажется, узнаю. Господи, да это никак мой табурет.
- Хома, - оставаясь предельно вежливым, поправил Хома. - Вот
путешествуем.
- Мальчики, - Сухина обвела нас помолодевшим взглядом. - Что же такое
происходит? И как нам теперь быть? У меня экзамены на следующей неделе.
- Да разве об этом сейчас надо думать, - раздраженно заметил я. -
Людмила пропала. Может быть, она где-то здесь. Осколки надо собирать, а то
ведь так и проторчим в Миксте. Вам-то здесь, может, и хорошо, а вот мне не
очень нравится.
- Ты, Кукушкин, - словно я все еще оставался студентом, немедленно
отреагировала Сухина, - всегда был ненаходчивым. Да-да, ненаходчивым. Ты
же - актер. Ты же должен вживаться в любые обстоятельства. Вот и действуй.
- Легко сказать действуй. Но мне бы какую роль посовременнее. Да и
что толку от игры, это же не спектакль.
- А что - не спектакль? - Татьяна Васильевна кокетливо отмахнулась
громадным веером от роя мух.
Из ближайшей канавы тянуло гнилью, и я постарался встать так, чтобы
ветер дул хотя бы сбоку.
- Плохо мы тебя учили, Кукушкин. Пока скажу одно - ни о Людмиле, ни
об осколках мне ничего неизвестно. Но постараюсь узнать. Если нужна помощь
в деньгах или покровительстве, то позвоните. - Графиня протянула
надушенную визитку. - Я очень тороплюсь, мальчики, - извиняющимся тоном
добавила она. - Меня в замке ждут. Но для вас всегда выкрою время. Адью.
- Адью, - уныло отозвался я.
- И не забывай, - уже на ходу из кареты прокричала Татьяна
Васильевна. - На следующей неделе экзамены!
- Плакали ваши экзамены, - зло бубнил я, возвращаясь в сопровождении
Хомы и Овида в гостиницу на империале конки, разрисованной в стиле
граффити. - Тоже мне, графиня. Пиковая дама. А я-то надеялся.
Овид был настроен более оптимистично.
- Ну чего вы хотели от старухи. Она ведь действительно может не
возвращаться. Что ей там, в коммуналке, лучше, чем во дворце? Хорошо уже и
то, что наведет справки. У нее здесь знаете какие связи.
Несмотря на эти подбадривания, мое настроение оставалось ужасным.
Жить вечно в мире, где даже вода не бежит из крана, пока не потратишь
полчаса на тарабарские восклицания, нет, это не по мне. Уж лучше
коммуналка.
Я вспомнил про Люську и вздохнул. А Люська-то где? Может, ей еще
хуже.

Люське, скорее всего, было действительно еще хуже. Я вошел в Хезитат
в сопровождении спутников, а она оказалась здесь совсем одна. Когда я
думал об этом, то лишь в отчаяньи сжимал кулаки, но больше ничего сделать
не мог. Пока расспросы ни к чему не приводили. Никаких следов.
Благодаря вороватому Хоме жить мы стали неплохо. По крайней мере о
хлебе насущном можно не беспокоиться. К тому же деньги давали уверенность,
что нужные нам осколки, если они отыщутся, можно будет купить. Правда,
пока покупать было нечего.
Несмотря на достаток в средствах, Хома продолжал бесчинствовать и дня
не проходило, чтобы он чего-нибудь не приволок в гостиницу.
Табурет не гнушался ничем: ни парой треснувших фаянсовых кружек, ни
набором перламутровых пуговиц. Тащил все, что попадалось ему на пути.
Случалось, за ним гнались чуть не через весь город, но он всегда находил
способ улизнуть от преследователей, и скоро наш гостиничный номер стал
походить на ту антикварную лавку, где я увидел пачку настоящего "Кэмела" и
познакомился с продавцом.
Любые разговоры о том, что воровать нехорошо, Хома воспринимал с
мученическим видом, всячески показывая насколько непоследовательны и глупы
бывают люди. Как правило, наши нравоучения кончались тем, что табурет
упоминал, что мы теперь сносно существуем в Миксте лишь потому, что он,
Хома, вовремя позаботился об этом, украв у ювелира поднос с украшениями.
Ходить с табуретом по улицам становилось просто опасно.
Как бы там ни было, но Овид сумел выкупить обратно свою драгоценную
шпагу. Он так радовался этому, что грех было напоминать, на какие деньги
он это сделал.
Дважды из дворца от Татьяны Васильевны приносили надушенные записки,
в которых, впрочем, никакой полезной информации не содержалось.
Графиня умоляла ускорить поиски и советовала посетить городскую
свалку, но, побывав там, мы обнаружили лишь толпу надоедливых нищих да
орущих ворон, которые кружились над бесконечными кострами из зловонного
мусора, как гигантские хлопья сажи. Битого стекла здесь было хоть
отбавляй, но о том, чтобы найти в этих кучах то, что требовалось, не могло
быть и речи.
В конце концов Овид сумел договориться с предводителем нищих,
оборванным, но упитанным и самодовольным молодым человеком, о том, что его
банда переберет весь стеклянный хлам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35