Но мы с Овидом отразились в нем
сразу и тут же отошли в сторону, чтобы этого не заметил хозяин.
Демонстрация фокуса нас уже не интересовала, но юноша все исполнил
добросовестно. Налил, поднес к стеклу, выпил, снова налил. Вопрос встал о
цене.
- Два портвейна и курево, - пошел нам навстречу подобревший юноша.
- Нам бы еще и табурет.
- Тогда еще два портвейна. Табурет хороший, новый, я его в парке
нашел.
В бомжатник мы возвращались в отличном настроении. Я с удовольствием
тащил Хому и не жаловался, что он тяжелый. Гриша обещал устроить
праздничный ужин. Поводов для тревоги не было.
Найденный во Втором Реальном осколок был значительно крупнее тех, что
хранились у меня, но все равно до целого зеркала не хватало многих
фрагментов. Удастся ли в этом городе отыскать что-нибудь еще, сказать
трудно.
Следующий день мы провели в праздности.
Сидя рядом с фургоном на дощатом ящике и греясь на солнце, я слышал,
как в Нахаловке кто-то на полную мощность крутил магнитофон.
"Не надо печалиться, вся жизнь впереди..." - уговаривал громкий
баритон.
- Вот и не буду, - пообещал я неведомо кому. - Только бы обратно
вернуться.
Хотелось домой, в привычную обстановку. Хотелось в театр, где меня
давно уже наверняка хватились и, может быть, даже объявили розыск, а я
сижу здесь и валяю дурака. Надо искать Люську, надо восстанавливать
входное зеркало, но что для этого следует предпринять, я не знал.
Накануне Гриша притащил домой очередной номер "Истины" со статьей,
разоблачающей внеземные контакты.
- Вот ведь врут! - возмущался он, шурша газетными листами. - А может,
вам прямиком так и пойти к правительству или к ученым. Пусть сами
убедятся, что вы не выдумка, - но тут же сам себя и опровергал. - Попробуй
к ним только сунься, живо в психушке окажетесь.
В психушку нам не хотелось, поэтому, плотно пообедав, мы приступили к
обсуждению планов на будущее.
Гришу очень волновала дата отлета, нас - возможность найти во Втором
Реальном хотя бы еще один осколок, а если повезет, то и зеркало целиком.
Кто знает, вдруг осколки не разлетелись мелкими брызгами по мирам Хезитат,
а очутились, почти все, в одном месте. Пока счастливые случайности
сопутствовали нам, но ведь везение может и кончиться.
- Где вы спрятали вашу летающую тарелку? - беспокоился Гриша. - Ее не
найдут?
- Не найдут, - успокаивал его Овид.
- А робот ваш не опасный? - к Хоме с самого начала Гриша отнесся
недоверчиво. Его беспокоил непонятный механизм, и он старался обходить
табурет стороной, что сделать в тесном фургоне было трудновато.
Хома, понимая ситуация, прикинулся на время бессловесной деревяшкой и
скромно стоял в углу, хотя я-то видел, каких усилий ему это стоило.
В один момент у меня возникло желание прекратить розыгрыш и сказать
наконец Грише правду, но я боялся, что разочарование будет слишком велико,
а, что ни говори, от Гриши в этом мире зависело очень многое.
Солнце, не заслоняемое высокими домами, медленно опускалось на
западе, где издалека угадывалась река. В пыльной траве у обочины грунтовой
дороги стрекотали кузнечики. Вечер выдался тихий и несуетливый. В
Нахаловке продолжал орать магнитофон, видимо, там гулянка продолжалась
вовсю, потому что к музыке примешались и нестройные голоса, пытающиеся
подпевать.
Обитатели бомжатника по одиночке и маленькими группками возвращались
из города, таща, кто мешок, набитый бутылками, кто авоськи с продуктами.
Скоро в хибарках зажглось электричество, которое аборигены воровали,
подключаясь напрямую к проводам. Жители Нахаловки были не против.
Я вернулся в фургон и еще раз перебрал осколки зеркала.
Сейчас для меня не было более ценных предметов. Я так боялся их
потерять, что, даже ложась спать, клал замшевый сверток рядом с кроватью.
Наверное, эта приобретенная в последнее время привычка и не дала им
пропасть в ту ночь.
Проснулся я часа в три.
Еще не рассвело, луна зашла за горизонт, и в чернильной темноте
невозможно было рассмотреть даже собственной руки.
Кузнечики за стеной фургона звенели так, что заглушали иногда Гришино
похрапывание.
Удобнее переложив подушку, я перевернулся на другой бок и вдруг
увидел, как луч фонарика метнулся по потолку, проникнув через маленькое
окно. Потом послышались осторожные шаги и сиплый шепот:
- Двое вон в тот проулок. Буценко к оврагу. Остальным оставаться пока
на месте.
Сон сдуло, как будто меня окатили холодной водой. Я вскочил на нары и
выглянул в окно.
На улице копошились неясные тени.
Сколько человек толпилось снаружи, было не разглядеть. Ясно одно, что
много. В короткой вспышке света блеснул золотистый кантик погон.
Милиция!
Я растолкал Гришу и Овида.
- Облава, черт! - выругался сразу понявший, в чем дело, Гриша. -
Давненько не было. Ну теперь держись!
Дверь фургона пнули. Облава началась.
Я схватил свой заветный сверток, Овид с лязгом обнажил шпагу, Хома
вертелся под ногами, больно стукая по коленям.
Дверь открывалась наружу, и нападавшим долго не удавалось сорвать ее
с петель.
Ждать, когда в фургон ворвется милиция, не имело смысла, поэтому
решительный Овид сам выбил защелку и, не давая врагам опомниться, рванулся
на улицу. Мы побежали следом.
Отбиваясь от цепких рук и спотыкаясь, я мчался за Овидом. Длина шпаги
внушала уважение, и к Овиду милиционеры старались не приближаться. Через
минуту я понял, что он направляется к оврагу.
У оврага нас поджидал бдительный Буценко.
Милиционер стоял на краю обрыва, как вратарь, расставив руки и
пригнувшись.
Овид обежал его слева, я - справа, и лишь один Хома пошел напролом.
Уже скатываясь по крутому склону, я услышал костяной стук и вслед за
этим заячий вопль милиционера, а потом мы еще с полчаса пробирались чахлым
леском до загородного шоссе.
Оставаться во Втором Реальном стало опасно.
На этот раз поляна у Коллектора встретила нас сумрачным деньком. Было
такое впечатление, что вот-вот пойдет дождь.
Изрядно промучившись всю ночь во Втором Реальном - вход в здание с
комнатой перехода был закрыт до начала рабочего дня - я и даже Овид
чувствовали себя утомленными, и лишь один Хома был по-прежнему бодр и
готов к новым приключениям.
Я не рассчитывал, что мне дадут отдохнуть у Коллектора, но Овид,
встретившись с очередным послушником, несущим караул, отправился с ним к
дальнему краю поляны и неожиданно исчез, словно провалился в какую-то
дыру.
Поняв, что он вошел в невидимую для меня дверь и возможен перерыв, я
лег прямо на траву и тут же уснул, благо, что погода, несмотря на
облачность, оставалась теплой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
сразу и тут же отошли в сторону, чтобы этого не заметил хозяин.
Демонстрация фокуса нас уже не интересовала, но юноша все исполнил
добросовестно. Налил, поднес к стеклу, выпил, снова налил. Вопрос встал о
цене.
- Два портвейна и курево, - пошел нам навстречу подобревший юноша.
- Нам бы еще и табурет.
- Тогда еще два портвейна. Табурет хороший, новый, я его в парке
нашел.
В бомжатник мы возвращались в отличном настроении. Я с удовольствием
тащил Хому и не жаловался, что он тяжелый. Гриша обещал устроить
праздничный ужин. Поводов для тревоги не было.
Найденный во Втором Реальном осколок был значительно крупнее тех, что
хранились у меня, но все равно до целого зеркала не хватало многих
фрагментов. Удастся ли в этом городе отыскать что-нибудь еще, сказать
трудно.
Следующий день мы провели в праздности.
Сидя рядом с фургоном на дощатом ящике и греясь на солнце, я слышал,
как в Нахаловке кто-то на полную мощность крутил магнитофон.
"Не надо печалиться, вся жизнь впереди..." - уговаривал громкий
баритон.
- Вот и не буду, - пообещал я неведомо кому. - Только бы обратно
вернуться.
Хотелось домой, в привычную обстановку. Хотелось в театр, где меня
давно уже наверняка хватились и, может быть, даже объявили розыск, а я
сижу здесь и валяю дурака. Надо искать Люську, надо восстанавливать
входное зеркало, но что для этого следует предпринять, я не знал.
Накануне Гриша притащил домой очередной номер "Истины" со статьей,
разоблачающей внеземные контакты.
- Вот ведь врут! - возмущался он, шурша газетными листами. - А может,
вам прямиком так и пойти к правительству или к ученым. Пусть сами
убедятся, что вы не выдумка, - но тут же сам себя и опровергал. - Попробуй
к ним только сунься, живо в психушке окажетесь.
В психушку нам не хотелось, поэтому, плотно пообедав, мы приступили к
обсуждению планов на будущее.
Гришу очень волновала дата отлета, нас - возможность найти во Втором
Реальном хотя бы еще один осколок, а если повезет, то и зеркало целиком.
Кто знает, вдруг осколки не разлетелись мелкими брызгами по мирам Хезитат,
а очутились, почти все, в одном месте. Пока счастливые случайности
сопутствовали нам, но ведь везение может и кончиться.
- Где вы спрятали вашу летающую тарелку? - беспокоился Гриша. - Ее не
найдут?
- Не найдут, - успокаивал его Овид.
- А робот ваш не опасный? - к Хоме с самого начала Гриша отнесся
недоверчиво. Его беспокоил непонятный механизм, и он старался обходить
табурет стороной, что сделать в тесном фургоне было трудновато.
Хома, понимая ситуация, прикинулся на время бессловесной деревяшкой и
скромно стоял в углу, хотя я-то видел, каких усилий ему это стоило.
В один момент у меня возникло желание прекратить розыгрыш и сказать
наконец Грише правду, но я боялся, что разочарование будет слишком велико,
а, что ни говори, от Гриши в этом мире зависело очень многое.
Солнце, не заслоняемое высокими домами, медленно опускалось на
западе, где издалека угадывалась река. В пыльной траве у обочины грунтовой
дороги стрекотали кузнечики. Вечер выдался тихий и несуетливый. В
Нахаловке продолжал орать магнитофон, видимо, там гулянка продолжалась
вовсю, потому что к музыке примешались и нестройные голоса, пытающиеся
подпевать.
Обитатели бомжатника по одиночке и маленькими группками возвращались
из города, таща, кто мешок, набитый бутылками, кто авоськи с продуктами.
Скоро в хибарках зажглось электричество, которое аборигены воровали,
подключаясь напрямую к проводам. Жители Нахаловки были не против.
Я вернулся в фургон и еще раз перебрал осколки зеркала.
Сейчас для меня не было более ценных предметов. Я так боялся их
потерять, что, даже ложась спать, клал замшевый сверток рядом с кроватью.
Наверное, эта приобретенная в последнее время привычка и не дала им
пропасть в ту ночь.
Проснулся я часа в три.
Еще не рассвело, луна зашла за горизонт, и в чернильной темноте
невозможно было рассмотреть даже собственной руки.
Кузнечики за стеной фургона звенели так, что заглушали иногда Гришино
похрапывание.
Удобнее переложив подушку, я перевернулся на другой бок и вдруг
увидел, как луч фонарика метнулся по потолку, проникнув через маленькое
окно. Потом послышались осторожные шаги и сиплый шепот:
- Двое вон в тот проулок. Буценко к оврагу. Остальным оставаться пока
на месте.
Сон сдуло, как будто меня окатили холодной водой. Я вскочил на нары и
выглянул в окно.
На улице копошились неясные тени.
Сколько человек толпилось снаружи, было не разглядеть. Ясно одно, что
много. В короткой вспышке света блеснул золотистый кантик погон.
Милиция!
Я растолкал Гришу и Овида.
- Облава, черт! - выругался сразу понявший, в чем дело, Гриша. -
Давненько не было. Ну теперь держись!
Дверь фургона пнули. Облава началась.
Я схватил свой заветный сверток, Овид с лязгом обнажил шпагу, Хома
вертелся под ногами, больно стукая по коленям.
Дверь открывалась наружу, и нападавшим долго не удавалось сорвать ее
с петель.
Ждать, когда в фургон ворвется милиция, не имело смысла, поэтому
решительный Овид сам выбил защелку и, не давая врагам опомниться, рванулся
на улицу. Мы побежали следом.
Отбиваясь от цепких рук и спотыкаясь, я мчался за Овидом. Длина шпаги
внушала уважение, и к Овиду милиционеры старались не приближаться. Через
минуту я понял, что он направляется к оврагу.
У оврага нас поджидал бдительный Буценко.
Милиционер стоял на краю обрыва, как вратарь, расставив руки и
пригнувшись.
Овид обежал его слева, я - справа, и лишь один Хома пошел напролом.
Уже скатываясь по крутому склону, я услышал костяной стук и вслед за
этим заячий вопль милиционера, а потом мы еще с полчаса пробирались чахлым
леском до загородного шоссе.
Оставаться во Втором Реальном стало опасно.
На этот раз поляна у Коллектора встретила нас сумрачным деньком. Было
такое впечатление, что вот-вот пойдет дождь.
Изрядно промучившись всю ночь во Втором Реальном - вход в здание с
комнатой перехода был закрыт до начала рабочего дня - я и даже Овид
чувствовали себя утомленными, и лишь один Хома был по-прежнему бодр и
готов к новым приключениям.
Я не рассчитывал, что мне дадут отдохнуть у Коллектора, но Овид,
встретившись с очередным послушником, несущим караул, отправился с ним к
дальнему краю поляны и неожиданно исчез, словно провалился в какую-то
дыру.
Поняв, что он вошел в невидимую для меня дверь и возможен перерыв, я
лег прямо на траву и тут же уснул, благо, что погода, несмотря на
облачность, оставалась теплой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35