Это просто старая сказка: там, внизу, ничего нет.
На самом деле она была обеспокоена. Возможно, все было не так страшно, как представляла себе старая нянька, но кто-то вполне мог приготовить для них очень неприятный сюрприз.
Она крепко сжала его руку и улыбнулась. Мальчик нерешительно улыбнулся в ответ. Она подошла к Уильяму, сожалея, что не может сказать хоть несколько слов на его языке, чтобы успокоить его. Все, что она могла произнести, это имя его отца, Ка-рис То-фе, но не была уверена, что он поймет, что она хотела сказать. Она улыбнулась и ласково поцеловала его в лоб. Он попытался слабо улыбнуться в ответ, хотя все еще был напуган.
Она пересекла комнату, подойдя к большому лакированному сундуку. Внутри были вещи, которые она приготовила для путешествия: одежда на четверых, палатка, еда, мешок с сухим топливом, украденным с кухни, и деньги. Никогда в жизни у нее не было денег, но она знала их назначение и знала, что будет спокойнее иметь с собой деньги, нежели золото или драгоценности, которые у нее были. Деньги достала Сонам, у которой были свои способы добыть все что угодно.
Чиндамани надела тяжелое мужское одеяние, которое, в отличие от чубы, все же давало ей возможность двигаться. Она напоследок сказала няньке несколько обнадеживающих фраз, снова улыбнулась мальчикам и подошла к окну.
Когда-то давно, когда она была маленькой девочкой, она обнаружила, что снаружи по всему верхнему этажу идет узкий карниз, находящийся прямо под окнами. Она пыталась пройти по нему в находившуюся неподалеку комнату, где жил один из ее учителей, но Сонам все узнала и сурово наказала ее. Сейчас она молила богов дать ей возможность дойти до комнаты Кристофера, окно которой находилось на той же стороне монастыря, что и ее окно.
Холод впился в ее лицо и руки, и ей показалось, словно под кожу каким-то образом проникли льдинки.
Она медленно спустилась на карниз, отметив, что он ближе, чем она предполагала: она забыла, что выросла со времени своего первого путешествия. Но если карниз стал ближе, значит, он стал и уже — намного уже, чем мост, ведущий в лабранг, к тому же здесь держаться можно было только за стену.
Ветер был еще опаснее, чем холод. Неизвестно откуда появляясь, он прорывался через перевал, облетал монастырь и исчезал неизвестно куда. Казалось, что мрак, холод и ветер сговорились против нее, чтобы ослепить ее, лишить чувствительности руки и ноги и сбросить вниз. Уже через несколько секунд свет и тепло комнаты стали казаться далеким воспоминанием, которое ей пришлось отгонять усилием воли. Вся ее энергия, все ее мысли сконцентрировались на одном: как пережить несколько последующих минут.
Она делала крошечные шажки, не отрывая ног от карниза, скользя влево и уперев ладони в стену. Карниз был неровным: местами штукатурка отлетела, и было сложно определить, где же находится поверхность карниза. Стена, карниз и темное пространство за ее спиной стали ее вселенной. Другого мира не было ни в памяти, ни в будущем. Ее вела по карнизу лишь мысль о том, что она оказалась здесь и ей надо отсюда выйти: все другие мысли и мотивы куда-то исчезли.
Внезапно ее левая нога соскользнула с карниза, и она почувствовала, что теряет равновесие. Казалось, она находилась в таком положении долгое время; весь вес тела был на правой ноге, и она отчаянно сражалась со страшной силы земным притяжением, которое пыталось стянуть ее вниз и отдать ветру. Замерзшие пальцы еще крепче вцепились в голый камень, слепо ища хоть какую-нибудь трещинку, которая бы помогла ей удержаться.
Кусок карниза отсутствовал. Возможно, так было всегда — она не помнила, какое расстояние преодолела в прошлый раз. Проблема заключалась в том, что она не знала размеров этого куска: десять сантиметров, или тридцать, или три метра? У нее не было с собой ничего, что могло бы дать ей возможность измерить это расстояние. Она находилась в полной темноте, где невозможно было ничего разглядеть. Она знала, что если попытается нащупать продолжение карниза ногой и промахнется, то потеряет равновесие и найдет свою смерть на поджидавших внизу камнях. Если же она вернется за палкой, с помощью которой можно было бы определить, где продолжается карниз, у нее не хватит мужества проделать уже пройденный путь еще раз.
Осторожно перенеся вес тела на правую ногу и крепко прижавшись к стене, чтобы обрести максимально возможное равновесие, она вытянула левую ногу. Ее отвлекал свистевший в ушах ветер. Он хватал ее, пытаясь оторвать от стены. Она почувствовала, как сжалось ее сердце.
Центр тяжести постепенно начал перемещаться к левой ноге, а она все еще не нашла продолжение карниза. Ей хотелось согнуть правое колено, присесть пониже, но она знала, что таким образом сама оттолкнется от стены. Ее пробил пот, тут же замерзая на лице и руках. Она поежилась, чувствуя, что вот-вот потеряет равновесие. Продолжение карниза отсутствовало. Она пыталась опустить левую ногу, но не находила, куда. Мышцы правой ноги напряглись до предела. Бедро пронзила острая боль, было ощущение, что сейчас ногу сведет судорога. Левая нога так ничего и не нащупала. Ей хотелось закричать, чтобы хоть как-то сбросить напряжение и расслабить мышцы.
Она немного передвинула левую руку, затем правую, что дало ей возможность сдвинуться влево еще на два-три сантиметра. Предательский голос, поселившийся в ее мозгу, повторял одно и то же: «Сдайся, сдайся, сдайся!» Ей хотелось упасть вниз, чтобы пустота решила все ее проблемы. Почему нет? Богиня Тара найдет себе другое тело. А продолжения карниза не было.
Она знала, что может сдвинуться влево еще на сантиметр, и все. Ее страшило уже то, что она дошла до точки, откуда нет пути назад, и ей уже никакими усилиями не удастся обрести равновесие и вернуться в первоначальное положение. Она сделала последнее движение. Ничего... Еще движение...
Она почувствовала, что потеряла равновесие. Секунду назад она стояла, просто держась за стену, — в следующую секунду она утратила способность контролировать свое тело и начала падать в темноту.
Пальцы ноги уперлись в неизвестно откуда возникшее продолжение карниза. И только. Она повисла между жизнью и небытием, в душе уже сдаваясь, но тело ее инстинктивно напряглось. Сердце громко стучало в груди, грозя разорваться на части. Казалось, тьма исчезла, все вокруг залил свет. Затем свет постепенно растворился, и она снова оказалась на холодном карнизе, дрожа, находясь на пороге паники.
Она подавила поднимающуюся внутри волну страха и опустила на карниз левую ступню, молясь, чтобы он выдержал. Сознание ее твердило молитву, обращенную к Таре, но она не чувствовала, что внутри нее живет богини. Сейчас ее привязывали к реальности только чувства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
На самом деле она была обеспокоена. Возможно, все было не так страшно, как представляла себе старая нянька, но кто-то вполне мог приготовить для них очень неприятный сюрприз.
Она крепко сжала его руку и улыбнулась. Мальчик нерешительно улыбнулся в ответ. Она подошла к Уильяму, сожалея, что не может сказать хоть несколько слов на его языке, чтобы успокоить его. Все, что она могла произнести, это имя его отца, Ка-рис То-фе, но не была уверена, что он поймет, что она хотела сказать. Она улыбнулась и ласково поцеловала его в лоб. Он попытался слабо улыбнуться в ответ, хотя все еще был напуган.
Она пересекла комнату, подойдя к большому лакированному сундуку. Внутри были вещи, которые она приготовила для путешествия: одежда на четверых, палатка, еда, мешок с сухим топливом, украденным с кухни, и деньги. Никогда в жизни у нее не было денег, но она знала их назначение и знала, что будет спокойнее иметь с собой деньги, нежели золото или драгоценности, которые у нее были. Деньги достала Сонам, у которой были свои способы добыть все что угодно.
Чиндамани надела тяжелое мужское одеяние, которое, в отличие от чубы, все же давало ей возможность двигаться. Она напоследок сказала няньке несколько обнадеживающих фраз, снова улыбнулась мальчикам и подошла к окну.
Когда-то давно, когда она была маленькой девочкой, она обнаружила, что снаружи по всему верхнему этажу идет узкий карниз, находящийся прямо под окнами. Она пыталась пройти по нему в находившуюся неподалеку комнату, где жил один из ее учителей, но Сонам все узнала и сурово наказала ее. Сейчас она молила богов дать ей возможность дойти до комнаты Кристофера, окно которой находилось на той же стороне монастыря, что и ее окно.
Холод впился в ее лицо и руки, и ей показалось, словно под кожу каким-то образом проникли льдинки.
Она медленно спустилась на карниз, отметив, что он ближе, чем она предполагала: она забыла, что выросла со времени своего первого путешествия. Но если карниз стал ближе, значит, он стал и уже — намного уже, чем мост, ведущий в лабранг, к тому же здесь держаться можно было только за стену.
Ветер был еще опаснее, чем холод. Неизвестно откуда появляясь, он прорывался через перевал, облетал монастырь и исчезал неизвестно куда. Казалось, что мрак, холод и ветер сговорились против нее, чтобы ослепить ее, лишить чувствительности руки и ноги и сбросить вниз. Уже через несколько секунд свет и тепло комнаты стали казаться далеким воспоминанием, которое ей пришлось отгонять усилием воли. Вся ее энергия, все ее мысли сконцентрировались на одном: как пережить несколько последующих минут.
Она делала крошечные шажки, не отрывая ног от карниза, скользя влево и уперев ладони в стену. Карниз был неровным: местами штукатурка отлетела, и было сложно определить, где же находится поверхность карниза. Стена, карниз и темное пространство за ее спиной стали ее вселенной. Другого мира не было ни в памяти, ни в будущем. Ее вела по карнизу лишь мысль о том, что она оказалась здесь и ей надо отсюда выйти: все другие мысли и мотивы куда-то исчезли.
Внезапно ее левая нога соскользнула с карниза, и она почувствовала, что теряет равновесие. Казалось, она находилась в таком положении долгое время; весь вес тела был на правой ноге, и она отчаянно сражалась со страшной силы земным притяжением, которое пыталось стянуть ее вниз и отдать ветру. Замерзшие пальцы еще крепче вцепились в голый камень, слепо ища хоть какую-нибудь трещинку, которая бы помогла ей удержаться.
Кусок карниза отсутствовал. Возможно, так было всегда — она не помнила, какое расстояние преодолела в прошлый раз. Проблема заключалась в том, что она не знала размеров этого куска: десять сантиметров, или тридцать, или три метра? У нее не было с собой ничего, что могло бы дать ей возможность измерить это расстояние. Она находилась в полной темноте, где невозможно было ничего разглядеть. Она знала, что если попытается нащупать продолжение карниза ногой и промахнется, то потеряет равновесие и найдет свою смерть на поджидавших внизу камнях. Если же она вернется за палкой, с помощью которой можно было бы определить, где продолжается карниз, у нее не хватит мужества проделать уже пройденный путь еще раз.
Осторожно перенеся вес тела на правую ногу и крепко прижавшись к стене, чтобы обрести максимально возможное равновесие, она вытянула левую ногу. Ее отвлекал свистевший в ушах ветер. Он хватал ее, пытаясь оторвать от стены. Она почувствовала, как сжалось ее сердце.
Центр тяжести постепенно начал перемещаться к левой ноге, а она все еще не нашла продолжение карниза. Ей хотелось согнуть правое колено, присесть пониже, но она знала, что таким образом сама оттолкнется от стены. Ее пробил пот, тут же замерзая на лице и руках. Она поежилась, чувствуя, что вот-вот потеряет равновесие. Продолжение карниза отсутствовало. Она пыталась опустить левую ногу, но не находила, куда. Мышцы правой ноги напряглись до предела. Бедро пронзила острая боль, было ощущение, что сейчас ногу сведет судорога. Левая нога так ничего и не нащупала. Ей хотелось закричать, чтобы хоть как-то сбросить напряжение и расслабить мышцы.
Она немного передвинула левую руку, затем правую, что дало ей возможность сдвинуться влево еще на два-три сантиметра. Предательский голос, поселившийся в ее мозгу, повторял одно и то же: «Сдайся, сдайся, сдайся!» Ей хотелось упасть вниз, чтобы пустота решила все ее проблемы. Почему нет? Богиня Тара найдет себе другое тело. А продолжения карниза не было.
Она знала, что может сдвинуться влево еще на сантиметр, и все. Ее страшило уже то, что она дошла до точки, откуда нет пути назад, и ей уже никакими усилиями не удастся обрести равновесие и вернуться в первоначальное положение. Она сделала последнее движение. Ничего... Еще движение...
Она почувствовала, что потеряла равновесие. Секунду назад она стояла, просто держась за стену, — в следующую секунду она утратила способность контролировать свое тело и начала падать в темноту.
Пальцы ноги уперлись в неизвестно откуда возникшее продолжение карниза. И только. Она повисла между жизнью и небытием, в душе уже сдаваясь, но тело ее инстинктивно напряглось. Сердце громко стучало в груди, грозя разорваться на части. Казалось, тьма исчезла, все вокруг залил свет. Затем свет постепенно растворился, и она снова оказалась на холодном карнизе, дрожа, находясь на пороге паники.
Она подавила поднимающуюся внутри волну страха и опустила на карниз левую ступню, молясь, чтобы он выдержал. Сознание ее твердило молитву, обращенную к Таре, но она не чувствовала, что внутри нее живет богини. Сейчас ее привязывали к реальности только чувства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116