Кристофер аккуратно шагнул в тень на тротуаре. Запряженная быком тележка заслонила его от глаз полицейского. Он стал невидимкой. Кристофер подумал, что до этого момента был неуклюжим, как новичок. Пришло время вспомнить старые навыки. Глубоко дыша, он быстро оглядел всю улицу. Теперь ему надо было уходить из Калимпонга. Но он оставил свое снаряжение и деньги, которые надежно спрятал под половицей, в гостинице.
У гостиницы был задний вход. Проскользнув по лабиринту зловонных проходов, он незамеченным добрался до крошечного заваленного мусором дворика позади гостиницы. Как он и рассчитывал, полиция забыла выставить здесь пост. Он осторожно толкнул шаткую дверь. Она была незаперта. Он проскользнул внутрь, в темный коридор, в конце которого его манил наполненный пылью столб солнечного света. Он тихо закрыл дверь; спертый воздух гостиницы начал наполнять его легкие. Гостиница пропахла прогорклым маслом.
В гостинице было тихо, и ему удалось незамеченным добраться до своей комнаты. У двери тоже никого не было. Он вошел внутрь, отперев дверь примитивным металлическим ключом.
Человек, сидевший на стуле, не проявил ни удивления, ни радости по поводу появления Кристофера. Кристофер тихо закрыл дверь и положил ключ обратно в карман. Он увидел, что комната снова подверглась тщательному обыску, хотя и не думал, что это сделал его посетитель. На нем было одеяние тибетского монаха, но было очевидно, что это не простой послушник. Его одежда, манеры, глаза, губы свидетельствовали о том, что этот человек занимает немалый пост. Его лицо было сильно изуродовано оспой. Он уставился на Кристофера немигающим взглядом.
— Кто вы? — спросил Кристофер. — Что вам надо?
Монах пристально и изучающе оглядел Кристофера, и это далеко выходило за рамки простого любопытства. Его взгляд легко рассекал кожу и мышцы, исследуя живую плоть.
— Мне ничего не надо, — мягко ответил он на понятном, неестественно правильном английском. — Но вы находитесь в поисках чего-то. Мне интересно, что именно вам нужно.
— Если вам ничего не нужно, то что вы здесь делаете? — поинтересовался Кристофер.
Взгляд монаха нервировал его. Да и сам факт, что они находились в одной комнате, нервировал его.
— Чтобы предупредить вас, — очень спокойно ответил монах.
— Предупредить меня?
Ящерица на стене задвигалась, ища тень, чтобы спрятаться в ней.
— Вы задавали вопросы. Неделикатные вопросы. Неподобающие вопросы. Вопросы, ответы на которые вам непонятны. Вы священны, я не могу дотронуться до вас. Но один человек уже умер. Кровь его навсегда останется на моих руках. Вы понимаете? Она пойдет со мной в другой мир, а потом в еще другой. Вы для меня священны, но другие могут причинить вам вред. Я знаю, что вы меня не понимаете. И так для вас лучше. Но вот вам мой совет: оставьте все мысли о ламе, который умер здесь. Оставьте все мысли о своем сыне. Оставьте все мысли о мести. Уезжайте домой. Все другие пути для вас закрыты. Сейчас боги пока играют. Уезжайте до того, как они устанут от игр.
Что он имел в виду, сказав «вы для меня священны»? Кристофер вспомнил того худого, напавшего на его сына в Хексхэме. «Мне приказали не причинять вам вреда», — сказал он тогда.
— Вы хотите сказать, что убили Мартина Кормака? — Кристофер сделал шаг в сторону монаха. Тот оставался неподвижным.
— Вы не понимаете, — прошептал монах.
Кристофер подумал, что в любую минуту может услышать жужжание мух. Увидеть солнечный свет на белых скомканных простынях. Он почувствовал, что задыхается.
— Я понимаю, — крикнул он, заглушая жужжание.
Монах покачал головой.
— Вы ничего не понимаете, — прошептал он.
Кристофер сделал еще шаг, но что-то удерживало его, не давая наброситься на этого человека.
— Пожалуйста, — попросил монах. — Не пытайтесь причинить мне вред. Если вы попытаетесь, я буду вынужден остановить вас. А я не хочу, чтобы это было на моей совести. Сегодня я запятнал свою карму кровью. Но вы священны: не заставляйте меня дотрагиваться до вас.
В Кристофере нарастала немая ярость, но спокойствие монаха мешало ему наброситься на него. Монах встал.
— Я предупредил вас, — сказал он. — Уезжайте из Калимпонга. Возвращайтесь в Англию. Если вы предпочтете пойти дальше, я не могу отвечать за то, что может произойти с вами.
Он прошел мимо Кристофера к двери, коснувшись его краем своей одежды.
Кристофер так и не понял, что произошло. Он почувствовал, как одеяние монаха коснулось его руки. Он вспомнил прикосновение к противомоскитной сетке, висевшей над кроватью Кормака, и почувствовал прилив ярости. Спокойствие монаха больше не давило на него: он захотел ударить его, повалить и свершить акт возмездия. Он вытянул руку, чтобы схватить его и развернуть к себе, а возможно, сделать нечто более серьезное. Возможно, он хотел ударить его, — он не был уверен в этом.
Он почувствовал лишь прикосновение руки монаха к своей шее, мягкое прикосновение, лишенное эмоций, не причиняющее боли. Затем мир растворился, и он ощутил, что падает, безостановочно падает в темную, бесцветную пропасть, из которой нет возврата.
* * *
Ему казалось, что он окружен тишиной и что тишина мягко облепила его, как воск. Воск растаял, и он шел по пустым коридорам. По обеим сторонам были огромные классные комнаты, пустые и тихие; меловая пыль висела в длинных лучах солнца, как потревоженная цветочная пыльца. Он поднимался по лестницам, устремленным в бесконечность. Затем он оказался на лестничной площадке, перед ним был очередной коридор. Откуда-то доносилось жужжание. Он прошел через первую дверь и оказался в длинной белой спальне, погруженной в тишину. Потолок пересекали два ряда ввинченных в него ржавых крюков.
К каждому крюку была прикреплена веревка, на которой висело тело молодой девушки. Они все были в белых балахонах и висели спиной к нему, их длинные черные волосы казались сделанными из шелка. Он с ужасом наблюдал, как веревки начали вращаться вместе с телами. Комнату наполняло жужжание, но мух не было видно. Внезапно хлопнула входная дверь, и гулкое эхо разнеслось по всему зданию.
— Проснитесь, сахиб! Проснитесь!
Он с трудом пытался открыть слипшиеся глаза.
— Вам нельзя лежать здесь, сахиб! Пожалуйста, вставайте!
Он сделал последнее усилие, и глаза его легко раскрылись.
Монах ушел. Над ним согнулся Лхатен с озабоченным лицом. Сам он лежал на спине на полу своей комнаты.
— Монах сказал мне, что я найду вас здесь, сахиб. Что случилось?
Кристофер потряс головой, чтобы прийти в себя. Казалось, кто-то наполнил его голову хлопковой пряжей. Хлопковой пряжей и железными опилками.
— Я не знаю, — ответил он. — Давно я здесь нахожусь?
— Нет, сахиб. По крайней мере, я так не думаю.
— Лхатен, полиция все еще дежурит здесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116