Да и кто может утверждать, что полицейские справятся с Виктором? С другой стороны, что-то мне говорит: зови ребят с бляхами…
Ники Макс задержал палец на черной клавише.
— Куда ни кинь…
Пенни заглянул в свою чайную чашку.
— Так близко. Вчера мы были так близко.
Ники Макс фыркнул.
— Близко не считается.
— Мы гонимся за ним в парке, и он исчезает у нас перед носом. Проглочен толпой. Иисусе, Ганис нам его показал, оставалось футов десять, и…
— Кстати, о Ганисе, — прервал его Ники Макс, — он в этом деле на нашей стороне не будет. Он, конечно, уже обкакался, думая о Викторе, и говорить ни с кем не захочет, особенно с полицией. Если натравить на него закон, знаешь, что он скажет? Он скажет: «Какой Виктор?» Твое слово против его, вот и все. А у него вес большой, не забывай об этом. И еще вот что. Не обижайся, но ты ведь встречаешься с его женой, и будет выглядеть некрасиво, если ты его в чем-то обвинишь, моя мысль ясна? Так что…
Виктор. Когда они его потеряли в толпе, каждый звук только усиливал ярость Пенни. Детский смех, одинокий саксофонист у озера, мужчина, окликающий женщину по имени, отдаленные барабаны, скрежет роликовых коньков по тротуару. Ярость в нем разбухла до опасного, убийственного уровня. Дыхание настолько участилось, что он обессиленный прислонился к дереву. Сплошные нервы.
Закон Мэрфи до самого конца. Все, что может подвести, подводит. Акико появилась не вовремя. Толпы в парке. Толпа у входа в музей, люди входят и выходят. А когда Пенни и Ники примчались в грязный отель на углу 41-й улицы и Восьмой авеню, где остановился Виктор, они обнаружили его дверь открытой. У него побывали гости.
Наркоманы, решил Пенни. Они оставили стены и потолок, но больше почти ничего. Все личные вещи, одежда, пища исчезли. В поисках чего-нибудь, что можно продать и купить дозу, тонкий матрас вытащили в пропахший мочой коридор и разрезали на полосы. Даже драный ковер наполовину закатали.
В результате получилось Виктору на пользу. Комната теперь не содержала ничего, говорившего о его присутствии. У регистратора Пенни узнал, что Виктор поселился под именем Джорджа И. Больше демон ничего не был обязан сообщать администрации. Имя и двадцать долларов за ночь вперед.
Сейчас, в музыкальной комнате, Пенни печально проговорил:
— Если бы Акико ушла, когда я ей сказал, не задержалась из-за вещей, мы могли взять этого гада. А как только Полтава ее увидел — все, конец.
— Ладно, чего там, она и так переживает. Накладка вышла, бывает. Ты все еще хочешь, чтобы я заехал за ней в галерею, не передумал?
Пенни отхлебнул холодного чаю.
— Да. Я сегодня вечером буду с сенатором. У нас три вечеринки и два официальных приема, когда вернемся, не знаю. Пока меня нет, здесь все обеспечиваешь ты с Бобом Хатчингсом. Виктор где-то там, и рано или поздно даст о себе знать.
Зажужжал интерком. Пенни прошел по ручной работы конопляному ковру к карточному столику в английском стиле, поднял трубку и нажал кнопку интеркома.
— Пенни. — Он выслушал, сказал «спасибо» и нажал другую кнопку. — Ну, как? — спросил он. — Хорошо. Я рад, что у нее все в порядке. А что случилось?
Слушая, он хмурился, вроде бы даже задерживал дыхание, наконец проговорил:
— Да, спасибо, я сейчас же это сделаю. И перезвоню чуть позже.
Он с силой опустил трубку и повернулся к Ники.
— Пойдем.
— Куда?
— Надо найти телевизор. Новости, новости…
Он трусцой побежал к двери, а когда Ники спросил, почему спешка, Пенни объяснил, что по телефону он говорил с Мейером Уэкслером. Тот звонил, потому что в новостях…
— Что в новостях?
— Виктор, — торопливо бросил Пенни. — Виктор мертв.
Глава 23
Все военные действия, писал Сунь Цзы, основаны на обмане. Поэтому — когда способен напасть, кажись беспомощным. Находясь вблизи, убеди противника, что ты далеко. Умей заманить его чем-нибудь. Притворись, что у тебя полный развал, и уничтожь его. Если он сильнее, избегай встречи. Пусть считает, что ты слаб, и становится самоуверенным. Когда он отдыхает, надоедай ему. Если объединен, раздели. Нападай там, где он не готов. Наноси удар, когда его меньше всего ждут.
* * *
В Чайнатауне Нью-Йорка Хандзо Гэннаи вышел из такси перед кинотеатром «Кэнэл» в начале четвертого пополудни. Он подошел к билетной кассе, купил билет у молоденькой китаянки с роскошными волосами и вошел в прохладную темноту почти пустого зала.
Хандзо по центральному проходу шел до второго ряда, там сел на третье место слева. Нервно потирая свою высохшую руку, он оглядывал зал. Как обычно, темнота его беспокоила. Он ее с детства ненавидел, с того времени, когда мать в наказание сажала его в большой упаковочный ящик.
Напуганный до тошноты, он подолгу сидел в своей деревянной тюрьме, обвязанной веревками — чтоб не сбежал. — Сидел там без пищи и воды, иногда в собственных испражнениях. Это для твоего блага, говорила мать. Необходимо закалить дух. Он должен стать буси, воином, иначе не сможет сменить отца во главе «Мудзин».
Для Хандзо темнота кинотеатра казалась особенно пугающей, потому что скрывала также Виктора Полтаву. Демон ясно дал понять, что не позволит повториться прошлому вечеру, когда его предал Уоррен Ганис. Он будет наблюдать за Хандзо с первой и до последней его минуты в Чайнатауне.
Не имело смысла выглядывать убийцу во тьме. Виктор обладал способностями хамелеона, умел полностью сливаться с окружением. Более того, любую попытку Хандзо найти его он расценит как стремление перехитрить — а вот этого он не любил. В телефонном разговоре утром Хандзо от самого Виктора слышал, что он прежде всего собирается наказать Эдварда Пенни за ту засаду.
Все сиденья рядом с Хандзо оставались незанятыми. Публику составляли мужчины и преимущественно азиаты. На экране шаолиньский монах с седой бородой стоял, окруженный десятком вооруженных воинов местного феодала. Ну, сейчас монах им покажет… Он ведь знаменитый мастер боя без оружия…
Хандзо разминал свое сморщенное предплечье, глядя, как на экране старый монах увернулся от копья, схватил копье обеими руками и крутанул, будто колесо — напавший на него воин взлетел в воздух. Через проход двое китайских тинейджеров, державшие ноги на сиденьях впереди, показывали на экран банками пива и комментировали действия на кантонском диалекте. Вот специалисты, подумал Хандзо. Ну, пусть смотрят эту чепуху. Ему-то лишь свое дело закончить в этой дыре и уйти.
По— прежнему глядя на экран, Хандзо чуть наклонился вперед, сунул руку под сиденье и вытащил белый конверт, прилепленный жевательной резинкой. Он сложил конверт пополам, потом еще раз и засунул во внутренний карман пиджака. На экране монах сделал двойное обратное сальдо над головами нескольких воинов и приземлился довольно далеко от них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Ники Макс задержал палец на черной клавише.
— Куда ни кинь…
Пенни заглянул в свою чайную чашку.
— Так близко. Вчера мы были так близко.
Ники Макс фыркнул.
— Близко не считается.
— Мы гонимся за ним в парке, и он исчезает у нас перед носом. Проглочен толпой. Иисусе, Ганис нам его показал, оставалось футов десять, и…
— Кстати, о Ганисе, — прервал его Ники Макс, — он в этом деле на нашей стороне не будет. Он, конечно, уже обкакался, думая о Викторе, и говорить ни с кем не захочет, особенно с полицией. Если натравить на него закон, знаешь, что он скажет? Он скажет: «Какой Виктор?» Твое слово против его, вот и все. А у него вес большой, не забывай об этом. И еще вот что. Не обижайся, но ты ведь встречаешься с его женой, и будет выглядеть некрасиво, если ты его в чем-то обвинишь, моя мысль ясна? Так что…
Виктор. Когда они его потеряли в толпе, каждый звук только усиливал ярость Пенни. Детский смех, одинокий саксофонист у озера, мужчина, окликающий женщину по имени, отдаленные барабаны, скрежет роликовых коньков по тротуару. Ярость в нем разбухла до опасного, убийственного уровня. Дыхание настолько участилось, что он обессиленный прислонился к дереву. Сплошные нервы.
Закон Мэрфи до самого конца. Все, что может подвести, подводит. Акико появилась не вовремя. Толпы в парке. Толпа у входа в музей, люди входят и выходят. А когда Пенни и Ники примчались в грязный отель на углу 41-й улицы и Восьмой авеню, где остановился Виктор, они обнаружили его дверь открытой. У него побывали гости.
Наркоманы, решил Пенни. Они оставили стены и потолок, но больше почти ничего. Все личные вещи, одежда, пища исчезли. В поисках чего-нибудь, что можно продать и купить дозу, тонкий матрас вытащили в пропахший мочой коридор и разрезали на полосы. Даже драный ковер наполовину закатали.
В результате получилось Виктору на пользу. Комната теперь не содержала ничего, говорившего о его присутствии. У регистратора Пенни узнал, что Виктор поселился под именем Джорджа И. Больше демон ничего не был обязан сообщать администрации. Имя и двадцать долларов за ночь вперед.
Сейчас, в музыкальной комнате, Пенни печально проговорил:
— Если бы Акико ушла, когда я ей сказал, не задержалась из-за вещей, мы могли взять этого гада. А как только Полтава ее увидел — все, конец.
— Ладно, чего там, она и так переживает. Накладка вышла, бывает. Ты все еще хочешь, чтобы я заехал за ней в галерею, не передумал?
Пенни отхлебнул холодного чаю.
— Да. Я сегодня вечером буду с сенатором. У нас три вечеринки и два официальных приема, когда вернемся, не знаю. Пока меня нет, здесь все обеспечиваешь ты с Бобом Хатчингсом. Виктор где-то там, и рано или поздно даст о себе знать.
Зажужжал интерком. Пенни прошел по ручной работы конопляному ковру к карточному столику в английском стиле, поднял трубку и нажал кнопку интеркома.
— Пенни. — Он выслушал, сказал «спасибо» и нажал другую кнопку. — Ну, как? — спросил он. — Хорошо. Я рад, что у нее все в порядке. А что случилось?
Слушая, он хмурился, вроде бы даже задерживал дыхание, наконец проговорил:
— Да, спасибо, я сейчас же это сделаю. И перезвоню чуть позже.
Он с силой опустил трубку и повернулся к Ники.
— Пойдем.
— Куда?
— Надо найти телевизор. Новости, новости…
Он трусцой побежал к двери, а когда Ники спросил, почему спешка, Пенни объяснил, что по телефону он говорил с Мейером Уэкслером. Тот звонил, потому что в новостях…
— Что в новостях?
— Виктор, — торопливо бросил Пенни. — Виктор мертв.
Глава 23
Все военные действия, писал Сунь Цзы, основаны на обмане. Поэтому — когда способен напасть, кажись беспомощным. Находясь вблизи, убеди противника, что ты далеко. Умей заманить его чем-нибудь. Притворись, что у тебя полный развал, и уничтожь его. Если он сильнее, избегай встречи. Пусть считает, что ты слаб, и становится самоуверенным. Когда он отдыхает, надоедай ему. Если объединен, раздели. Нападай там, где он не готов. Наноси удар, когда его меньше всего ждут.
* * *
В Чайнатауне Нью-Йорка Хандзо Гэннаи вышел из такси перед кинотеатром «Кэнэл» в начале четвертого пополудни. Он подошел к билетной кассе, купил билет у молоденькой китаянки с роскошными волосами и вошел в прохладную темноту почти пустого зала.
Хандзо по центральному проходу шел до второго ряда, там сел на третье место слева. Нервно потирая свою высохшую руку, он оглядывал зал. Как обычно, темнота его беспокоила. Он ее с детства ненавидел, с того времени, когда мать в наказание сажала его в большой упаковочный ящик.
Напуганный до тошноты, он подолгу сидел в своей деревянной тюрьме, обвязанной веревками — чтоб не сбежал. — Сидел там без пищи и воды, иногда в собственных испражнениях. Это для твоего блага, говорила мать. Необходимо закалить дух. Он должен стать буси, воином, иначе не сможет сменить отца во главе «Мудзин».
Для Хандзо темнота кинотеатра казалась особенно пугающей, потому что скрывала также Виктора Полтаву. Демон ясно дал понять, что не позволит повториться прошлому вечеру, когда его предал Уоррен Ганис. Он будет наблюдать за Хандзо с первой и до последней его минуты в Чайнатауне.
Не имело смысла выглядывать убийцу во тьме. Виктор обладал способностями хамелеона, умел полностью сливаться с окружением. Более того, любую попытку Хандзо найти его он расценит как стремление перехитрить — а вот этого он не любил. В телефонном разговоре утром Хандзо от самого Виктора слышал, что он прежде всего собирается наказать Эдварда Пенни за ту засаду.
Все сиденья рядом с Хандзо оставались незанятыми. Публику составляли мужчины и преимущественно азиаты. На экране шаолиньский монах с седой бородой стоял, окруженный десятком вооруженных воинов местного феодала. Ну, сейчас монах им покажет… Он ведь знаменитый мастер боя без оружия…
Хандзо разминал свое сморщенное предплечье, глядя, как на экране старый монах увернулся от копья, схватил копье обеими руками и крутанул, будто колесо — напавший на него воин взлетел в воздух. Через проход двое китайских тинейджеров, державшие ноги на сиденьях впереди, показывали на экран банками пива и комментировали действия на кантонском диалекте. Вот специалисты, подумал Хандзо. Ну, пусть смотрят эту чепуху. Ему-то лишь свое дело закончить в этой дыре и уйти.
По— прежнему глядя на экран, Хандзо чуть наклонился вперед, сунул руку под сиденье и вытащил белый конверт, прилепленный жевательной резинкой. Он сложил конверт пополам, потом еще раз и засунул во внутренний карман пиджака. На экране монах сделал двойное обратное сальдо над головами нескольких воинов и приземлился довольно далеко от них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135