Хотя привилегированный класс самураев упразднили больше ста лет назад, Синдэн во всех случаях жизни поступал согласно воинскому кодексу. Сущностью этого кодекса является абсолютная верность своему феодалу, готовность умереть, защищая его, и строгая приверженность правилам этикета, управляющим всеми действиями самурая. Бусидо требует также, чтобы самурай скорее совершил самоубийство, чем был обесчещен поражением.
Целиком поглощенный традиционными японскими верованиями, Ода Синдэн сознательно посвятил всю свою трудовую жизнь компании «Мудзин». Феодальный климат в компании, диктаторское правление одного клана — все это соответствовало самодисциплине и послушанию, вбитым в Синдэна его аристократической семьей. Он видел в «Мудзин» воплощение старой имперской системы Японии, идеал, который следовало сохранить любой ценой. Руководители компании являлись для него феодалами, и он служил каждому из них с неизменной лояльностью и старанием. Однако наибольшая преданность его досталась Рэйко Гэннаи.
1943 год. По указанию «Мудзин» Ода Синдэн произнес эмоциональную речь на митинге Национальной ассоциации патриотических женщин. Его цель: повысить сопротивляемость населения налетам американских бомбардировщиков. Мужчины на фронте, сказал он. А женщины должны проявить активность в гражданской обороне, тушить пожары, рыть бомбоубежища, а если необходимо остановить распространение пожара, то и сносить для этого свои дома.
Задача у женщин трудная, несомненно, но если они сохранят великий дух верности и патриотизма, Японию никогда не победят Америка и Британия. Национальное единство и гордость спасут положение, заявил Синдэн. Рыдая от избытка чувств, женщины несколько раз прерывали его аплодисментами.
После речи красивая молодая девушка привлекла внимание Синдэна весьма целенаправленными вопросами об американской военной машине. Их диалог сильно походил на допрос, так тщательно анализировала она его ответы. Синдэну приходилось нелегко. Впрочем, ему даже нравилась эта игра умов.
Поэтому он поощрял девушку, отвечал с любезностью и добродушием, которые изумляли всех присутствующих. Она ведь была никто, собственно говоря, а Синдэн — известный и важный человек. Он же, подумать только, назвал ее маленькой императрицей, и его глаза при этом блеснули. Девушка нахмурилась, ей не понравились его слова. Звали ее Рэйко Дадзаи. Ей было шестнадцать лет.
Позже он узнал, что она из хорошей семьи, в роду были самураи, семья очень патриотичная. Последующие разговоры с Рэйко показали ее ум, настойчивость и удивительную для такого возраста дальновидность. Больше всего Синдэна привлекала ее любовь к родине.
Рэйко утверждала, что род ее восходит к Тятя, наложнице великого Хидэеси, этот военный гений шестнадцатого века объединил Японию. И хотя Синдэн установил, что никакой Тятя среди предков Рэйко нет, она его интересовала по-прежнему — как дочь, которой у него никогда не было и не будет. Он принял обет безбрачия, считая, что это поможет полностью развить его умственные, физические и духовные силы.
Рэйко была дочерью Икуо Дадзаи, ученого-юриста и государственного чиновника. Дадзаи тоже вел свой род от самураев. Синдэну нравилось, что он изобретателен и энергичен, бережно обращается с тем немногим, чем владеет его семья.
Моя дочь, сказал Дадзаи Синдэну, родилась со старой душой и мудра не по годам. К сожалению, она слишком честолюбива. Во всем хочет быть первой, а отец не может одобрить таких настроений. Да и слишком властная, командует родителями и братом, будто они дети. Брат, он служит во флоте на Окинаве, говорил, что она более требовательная, чем его офицеры. Ода Синдэн внимательно слушал, пожирая Икуо Дадзаи единственным глазом.
Через три недели после их первой встречи, когда Ода Синдэн уже достаточно изучил девушку и ее семью, он посетил Рэйко у нее дома и спросил, верит ли она в предназначение. Она сказала — да, но только в свое. Потом он спросил, согласна ли она поменять известное на неизвестное, оставить семью и вверить себя тем, кто управляет корпорацией «Мудзин». Если да, ее судьбу, ее предназначение будут лепить мужчины и женщины, обладающие большой властью. Она сможет не ждать будущего, а выбрать его сама.
Синдэн сказал — по богатству и власти ты сравняешься с императрицей. Но взамен ты должна всю себя отдать «Мудзин». Всю, не меньше. На некоторое время тебе придется лишиться свободы, зато не будешь тратить энергию на пустяки. Войдешь в царство без границ, настолько могущественное, что перед ним склоняются даже короли.
— Однако предупреждаю, — сказал Синдэн, — что можно только войти, выйти — нет. Ибо женщины занимают в «Мудзин» особое положение, ни одной не дозволяется покинуть компанию. Ты понимаешь, что я тебе говорю? — Рэйко кивнула.
— Хорошо подумай, прежде чем решать, — посоветовал Синдэн. — Ты сама отвечаешь за свою судьбу. И уж если налила вино, придется пить.
Рэйко прикрыла глаза, задумалась.
— А у меня будет шанс когда-нибудь управлять этим царством?
— Да. Многим женщинам до тебя это удавалось. Но работать ради этого нужно в три раза больше, чем любому мужчине.
Она подняла голову, улыбка на ее лице светилась холодная и торжествующая.
— Я готова идти с вами, — ответила она. Синдэн сказал, что выйдет из дома, пока она будет прощаться с семьей. Рэйко покачала головой. — Не нужно. Если мне предстоит стать императрицей, я хочу с самого начала быть решительной. Надеюсь, моим родителям вы скажете все, что нужно.
Она вышла из дома, не оглядываясь, а взволнованный Ода Синдэн поблагодарил богов, веря, что сделал правильный выбор. Она моя дочь, подумал он, и в ней — будущее «Мудзин». В Рэйко он был уверен значительно больше, чем в любой другой женщине, которую привел в компанию.
* * *
Рэйко Гэннаи, за ширмой, смотрела на своего умирающего мужа, который лежал на футоне — это матрас, набитый ватой. Хотя вечер был теплый, больного укрыли стеганым одеялом. На руках были перчатки. Рот и нос закрывала респираторная маска, соединенная с кислородным баллоном. Курившиеся благовония не могли перебить запах из тонкой пластиковой трубки, введенной в живот для удаления отходов.
У Ясуды глаза была закрыты, но Рэйко не знала, спит ее муж или притворяется. Вот уж кто способен хитрить даже на пороге смерти. Мало быть проницательным, часто говорил он ей. Нужно быть еще и хитрым.
Ясуде оставалось несколько минут жизни, так сказал Ода Синдэн. Сжав ее руки, одноглазый маленький человечек прошептал:
— Действуй быстро. Ты самурай. Твой дух пересилит страх и отчаяние.
Рэйко Гэннаи казалась внешне спокойной, но изнутри ее грызла тревога, какой она давно не испытывала. Ибо она знала, что ее будущее решится сейчас, у постели Ясуды Гэннаи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Целиком поглощенный традиционными японскими верованиями, Ода Синдэн сознательно посвятил всю свою трудовую жизнь компании «Мудзин». Феодальный климат в компании, диктаторское правление одного клана — все это соответствовало самодисциплине и послушанию, вбитым в Синдэна его аристократической семьей. Он видел в «Мудзин» воплощение старой имперской системы Японии, идеал, который следовало сохранить любой ценой. Руководители компании являлись для него феодалами, и он служил каждому из них с неизменной лояльностью и старанием. Однако наибольшая преданность его досталась Рэйко Гэннаи.
1943 год. По указанию «Мудзин» Ода Синдэн произнес эмоциональную речь на митинге Национальной ассоциации патриотических женщин. Его цель: повысить сопротивляемость населения налетам американских бомбардировщиков. Мужчины на фронте, сказал он. А женщины должны проявить активность в гражданской обороне, тушить пожары, рыть бомбоубежища, а если необходимо остановить распространение пожара, то и сносить для этого свои дома.
Задача у женщин трудная, несомненно, но если они сохранят великий дух верности и патриотизма, Японию никогда не победят Америка и Британия. Национальное единство и гордость спасут положение, заявил Синдэн. Рыдая от избытка чувств, женщины несколько раз прерывали его аплодисментами.
После речи красивая молодая девушка привлекла внимание Синдэна весьма целенаправленными вопросами об американской военной машине. Их диалог сильно походил на допрос, так тщательно анализировала она его ответы. Синдэну приходилось нелегко. Впрочем, ему даже нравилась эта игра умов.
Поэтому он поощрял девушку, отвечал с любезностью и добродушием, которые изумляли всех присутствующих. Она ведь была никто, собственно говоря, а Синдэн — известный и важный человек. Он же, подумать только, назвал ее маленькой императрицей, и его глаза при этом блеснули. Девушка нахмурилась, ей не понравились его слова. Звали ее Рэйко Дадзаи. Ей было шестнадцать лет.
Позже он узнал, что она из хорошей семьи, в роду были самураи, семья очень патриотичная. Последующие разговоры с Рэйко показали ее ум, настойчивость и удивительную для такого возраста дальновидность. Больше всего Синдэна привлекала ее любовь к родине.
Рэйко утверждала, что род ее восходит к Тятя, наложнице великого Хидэеси, этот военный гений шестнадцатого века объединил Японию. И хотя Синдэн установил, что никакой Тятя среди предков Рэйко нет, она его интересовала по-прежнему — как дочь, которой у него никогда не было и не будет. Он принял обет безбрачия, считая, что это поможет полностью развить его умственные, физические и духовные силы.
Рэйко была дочерью Икуо Дадзаи, ученого-юриста и государственного чиновника. Дадзаи тоже вел свой род от самураев. Синдэну нравилось, что он изобретателен и энергичен, бережно обращается с тем немногим, чем владеет его семья.
Моя дочь, сказал Дадзаи Синдэну, родилась со старой душой и мудра не по годам. К сожалению, она слишком честолюбива. Во всем хочет быть первой, а отец не может одобрить таких настроений. Да и слишком властная, командует родителями и братом, будто они дети. Брат, он служит во флоте на Окинаве, говорил, что она более требовательная, чем его офицеры. Ода Синдэн внимательно слушал, пожирая Икуо Дадзаи единственным глазом.
Через три недели после их первой встречи, когда Ода Синдэн уже достаточно изучил девушку и ее семью, он посетил Рэйко у нее дома и спросил, верит ли она в предназначение. Она сказала — да, но только в свое. Потом он спросил, согласна ли она поменять известное на неизвестное, оставить семью и вверить себя тем, кто управляет корпорацией «Мудзин». Если да, ее судьбу, ее предназначение будут лепить мужчины и женщины, обладающие большой властью. Она сможет не ждать будущего, а выбрать его сама.
Синдэн сказал — по богатству и власти ты сравняешься с императрицей. Но взамен ты должна всю себя отдать «Мудзин». Всю, не меньше. На некоторое время тебе придется лишиться свободы, зато не будешь тратить энергию на пустяки. Войдешь в царство без границ, настолько могущественное, что перед ним склоняются даже короли.
— Однако предупреждаю, — сказал Синдэн, — что можно только войти, выйти — нет. Ибо женщины занимают в «Мудзин» особое положение, ни одной не дозволяется покинуть компанию. Ты понимаешь, что я тебе говорю? — Рэйко кивнула.
— Хорошо подумай, прежде чем решать, — посоветовал Синдэн. — Ты сама отвечаешь за свою судьбу. И уж если налила вино, придется пить.
Рэйко прикрыла глаза, задумалась.
— А у меня будет шанс когда-нибудь управлять этим царством?
— Да. Многим женщинам до тебя это удавалось. Но работать ради этого нужно в три раза больше, чем любому мужчине.
Она подняла голову, улыбка на ее лице светилась холодная и торжествующая.
— Я готова идти с вами, — ответила она. Синдэн сказал, что выйдет из дома, пока она будет прощаться с семьей. Рэйко покачала головой. — Не нужно. Если мне предстоит стать императрицей, я хочу с самого начала быть решительной. Надеюсь, моим родителям вы скажете все, что нужно.
Она вышла из дома, не оглядываясь, а взволнованный Ода Синдэн поблагодарил богов, веря, что сделал правильный выбор. Она моя дочь, подумал он, и в ней — будущее «Мудзин». В Рэйко он был уверен значительно больше, чем в любой другой женщине, которую привел в компанию.
* * *
Рэйко Гэннаи, за ширмой, смотрела на своего умирающего мужа, который лежал на футоне — это матрас, набитый ватой. Хотя вечер был теплый, больного укрыли стеганым одеялом. На руках были перчатки. Рот и нос закрывала респираторная маска, соединенная с кислородным баллоном. Курившиеся благовония не могли перебить запах из тонкой пластиковой трубки, введенной в живот для удаления отходов.
У Ясуды глаза была закрыты, но Рэйко не знала, спит ее муж или притворяется. Вот уж кто способен хитрить даже на пороге смерти. Мало быть проницательным, часто говорил он ей. Нужно быть еще и хитрым.
Ясуде оставалось несколько минут жизни, так сказал Ода Синдэн. Сжав ее руки, одноглазый маленький человечек прошептал:
— Действуй быстро. Ты самурай. Твой дух пересилит страх и отчаяние.
Рэйко Гэннаи казалась внешне спокойной, но изнутри ее грызла тревога, какой она давно не испытывала. Ибо она знала, что ее будущее решится сейчас, у постели Ясуды Гэннаи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135