Модель, может быть, набор шахмат и что-то из учебных видеокассет. Чтобы было для рук и для ума.
Генерал с отсутствующим взглядом потер горбинку носа и потянулся за пультом от телевизора. Устроившись поудобней на подушках, он включил режим «TV» и принялся переключать каналы, перескакивая с новых, но пустых фильмов с живыми красками на старые блеклые и не менее пустые картины. Наконец он остановился на программе с ретро-кино, где крутили что-то очень давнее с Лоном Чейни в роли Оборотня. Чейни умолял молодого человека, одетого в лабораторный халат, чтобы тот его вылечил и избавил от страданий.
— Мне знакомы твои чувства, — пробормотал Роджерс.
Однако Оборотень был по-своему счастливей. Обычно его страдания обрывались серебряной пулей. В случае генерала, да и большинства из тех, кто выжили после войны, насилия или геноцида, боль только затихала, но никогда не проходила до конца. И она была особенно сильной в эти короткие ночные часы, когда можно было отвлечься лишь на негромкое гудение телевизора да на отсветы фар проезжавших мимо автомобилей. Как сэр Фальк Гревилл когда-то написал в своей элегии: «Печаль, умноженная тишиной».
Роджерс выключил телевизор и погасил свет. Взбив под собой подушки, он перевернулся на живот.
Генерал сознавал, что эти его переживания ему не подвластны. Но он также понимал, что не вправе позволить себе роскошь и сдаться горю. Оставались вдова и ее маленький сын, еще ему предстояло невеселое занятие подыскать нового командира для «Страйкера», а весь остаток недели, пока Пол Худ не вернется из Европы, ему придется руководить всем Оперативным центром. И сегодняшний день обещал быть не самым приятным, когда, по меткому замечанию их юриста Лоуэлла Коффи младшего, "сенаторшу Фокс запустят в наш крольчатник". Ночью в тишине всегда кажется, что на тебя разом навалилось слишком уж много всего. Но тут Роджерс подумал о том, что человеческий век не так уж и долог, чтобы сдаваться под натиском жизненных невзгод, и от этого ему стало немного легче.
С мыслью, что он сможет понять, почему великовозрастный Бэтмен или кто там еще иногда должен выглядеть немножко сумасшедшим, Роджерс наконец-то забылся крепким сном.
Глава 5
Четверг, 10 часов 04 минуты, Гарбсен, Германия
Забравшись в фургон и заглянув в список реквизита, Джоди в задумчивости закусила губу.
— Потрясающе, — недовольно пробурчала девушка. — Ну просто потрясающе!
Слегка утихшее после разговора с мистером Бубой раздражение теперь уступило место искренней озабоченности. Вещь, которую ей необходимо было достать, висела в крохотной душевой кабине. Чтобы попасть туда, минуя все нагромождения столов и ящиков, требовались хитроумные перемещения. Судя по тому, как неудачно складывался день, Ланкфорд, конечно же, снимет текущую сцену с первого дубля и перейдет к следующей раньше, чем она успеет вернуться обратно.
Положив тяжелую папку на стол, девушка направилась к кабине. Просто проползти под столами вышло бы быстрее, но она была уверена, что стоит ей только попробовать это сделать, как именно в этот момент ее непременно кто-нибудь да застанет. По окончании колледжа, когда профессор Руйц сообщил ей об этой стажировке, он предупредил, что Голливуд по возможности постарается высмеять ее идеи, ее творчество, ее энтузиазм. Правда, он пообещал, что все это излечимо и восстанавливается. Однако при этом профессор предостерег, чтобы она никогда не поступалась собственным достоинством. Однажды потеряв лицо, в этом окружении его уже не восстановишь. Вот поэтому-то она и не поползла, а стала пробираться, пролезая, пригибаясь и извиваясь среди громоздящихся предметов самым неимоверным образом. Согласно сценарному графику ей необходимо было достать двустороннюю зимнюю форму, которую в свое время действительно носил кто-то из моряков с «Тирпица». Она висела где-то в душевой, потому что туалет был забит старым огнестрельным оружием. Местные власти распорядились, чтобы стволы хранились под замком, а это была единственная комнатка, запиравшаяся на ключ.
Джоди боком преодолела последние несколько футов, отделявших ее от кабины. Рядом с нею расположились тяжеленный сундук и еще более неподъемный стол, и потому дверь открылась не полностью. Девушка с трудом протиснулась внутрь и едва не расчихалась, когда дверь за нею захлопнулась. Запах нафталина был тут даже сильнее, чем в квартире ее бабушки в Бруклине. Дыша ртом, она принялась перебирать бесчисленные чехлы для одежды, стараясь рассмотреть приколотые к ним этикетки. Было бы неплохо открыть окошко, но оно было забрано фигурной сварной решеткой от воров, и достать рукой до щеколды и приподнять фрамугу значило бы ободрать руку.
Джоди мысленно чертыхнулась. Да что ж это сегодня творится, посетовала она про себя. Этикетки оказались подписаны по-немецки.
Листочек с переводом остался в папке. С еще одним тихим проклятьем и нарастающим чувством тревоги она приоткрыла дверь и выскользнула из душевой. Пока она повторяла свой нелегкий путь в обратном направлении, снаружи послышались чьи-то голоса, которые явно приближались.
Дело не в энтузиазме и не в творчестве, профессор Руйц, подумала она. По ее прикидкам конец всякой карьеры мог вполне наступить секунд через двадцать.
Джоди испытала огромное искушение встать на четвереньки, но все же переборола его. Подобравшись достаточно близко к папке, она перегнулась вперед и подцепила ее указательным пальцем за отверстие в верхней части. В отчаянии девушка принялась напевать, не раскрывая рта, и представила себе, что движется в танце впервые со времени вечера знакомств, состоявшегося после поступления в колледж. Таким способом она довольно скоро вновь очутилась внутри душевой. Дверь снова захлопнулась. Положив папку на раковину, Джоди судорожно принялась сличать надписи на этикетках с компьютерной распечаткой их перевода, прикрепленной к сценарному графику.
Глава 6
Четверг, 10 часов 07 минут, Гарбсен, Германия
Герр Буба обернулся на голоса, донесшиеся из-за трейлера.
— Я отношусь к тем, кому вечно не везет, — тараторила женщина. У нее был пронзительный голос и торопливая речь. — Я прихожу в магазин, а «звезда» только что оттуда уже ушла, я иду в ресторан, а на следующий день «звезды» отмечают в нем какое-нибудь торжество. В аэропортах я ухитряюсь разминуться с ними на считанные минуты.
Буба сочувственно покачал головой. Господи, как эта женщина сюда попала. Бедный Вернер!
— И вот теперь, — продолжала дама, пока они с охранником огибали машину, — когда я по случайности оказываюсь прямо на съемочной площадке, в каких-то нескольких шагах от настоящих «звезд», вы не даете мне взглянуть хотя бы на одну из них!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Генерал с отсутствующим взглядом потер горбинку носа и потянулся за пультом от телевизора. Устроившись поудобней на подушках, он включил режим «TV» и принялся переключать каналы, перескакивая с новых, но пустых фильмов с живыми красками на старые блеклые и не менее пустые картины. Наконец он остановился на программе с ретро-кино, где крутили что-то очень давнее с Лоном Чейни в роли Оборотня. Чейни умолял молодого человека, одетого в лабораторный халат, чтобы тот его вылечил и избавил от страданий.
— Мне знакомы твои чувства, — пробормотал Роджерс.
Однако Оборотень был по-своему счастливей. Обычно его страдания обрывались серебряной пулей. В случае генерала, да и большинства из тех, кто выжили после войны, насилия или геноцида, боль только затихала, но никогда не проходила до конца. И она была особенно сильной в эти короткие ночные часы, когда можно было отвлечься лишь на негромкое гудение телевизора да на отсветы фар проезжавших мимо автомобилей. Как сэр Фальк Гревилл когда-то написал в своей элегии: «Печаль, умноженная тишиной».
Роджерс выключил телевизор и погасил свет. Взбив под собой подушки, он перевернулся на живот.
Генерал сознавал, что эти его переживания ему не подвластны. Но он также понимал, что не вправе позволить себе роскошь и сдаться горю. Оставались вдова и ее маленький сын, еще ему предстояло невеселое занятие подыскать нового командира для «Страйкера», а весь остаток недели, пока Пол Худ не вернется из Европы, ему придется руководить всем Оперативным центром. И сегодняшний день обещал быть не самым приятным, когда, по меткому замечанию их юриста Лоуэлла Коффи младшего, "сенаторшу Фокс запустят в наш крольчатник". Ночью в тишине всегда кажется, что на тебя разом навалилось слишком уж много всего. Но тут Роджерс подумал о том, что человеческий век не так уж и долог, чтобы сдаваться под натиском жизненных невзгод, и от этого ему стало немного легче.
С мыслью, что он сможет понять, почему великовозрастный Бэтмен или кто там еще иногда должен выглядеть немножко сумасшедшим, Роджерс наконец-то забылся крепким сном.
Глава 5
Четверг, 10 часов 04 минуты, Гарбсен, Германия
Забравшись в фургон и заглянув в список реквизита, Джоди в задумчивости закусила губу.
— Потрясающе, — недовольно пробурчала девушка. — Ну просто потрясающе!
Слегка утихшее после разговора с мистером Бубой раздражение теперь уступило место искренней озабоченности. Вещь, которую ей необходимо было достать, висела в крохотной душевой кабине. Чтобы попасть туда, минуя все нагромождения столов и ящиков, требовались хитроумные перемещения. Судя по тому, как неудачно складывался день, Ланкфорд, конечно же, снимет текущую сцену с первого дубля и перейдет к следующей раньше, чем она успеет вернуться обратно.
Положив тяжелую папку на стол, девушка направилась к кабине. Просто проползти под столами вышло бы быстрее, но она была уверена, что стоит ей только попробовать это сделать, как именно в этот момент ее непременно кто-нибудь да застанет. По окончании колледжа, когда профессор Руйц сообщил ей об этой стажировке, он предупредил, что Голливуд по возможности постарается высмеять ее идеи, ее творчество, ее энтузиазм. Правда, он пообещал, что все это излечимо и восстанавливается. Однако при этом профессор предостерег, чтобы она никогда не поступалась собственным достоинством. Однажды потеряв лицо, в этом окружении его уже не восстановишь. Вот поэтому-то она и не поползла, а стала пробираться, пролезая, пригибаясь и извиваясь среди громоздящихся предметов самым неимоверным образом. Согласно сценарному графику ей необходимо было достать двустороннюю зимнюю форму, которую в свое время действительно носил кто-то из моряков с «Тирпица». Она висела где-то в душевой, потому что туалет был забит старым огнестрельным оружием. Местные власти распорядились, чтобы стволы хранились под замком, а это была единственная комнатка, запиравшаяся на ключ.
Джоди боком преодолела последние несколько футов, отделявших ее от кабины. Рядом с нею расположились тяжеленный сундук и еще более неподъемный стол, и потому дверь открылась не полностью. Девушка с трудом протиснулась внутрь и едва не расчихалась, когда дверь за нею захлопнулась. Запах нафталина был тут даже сильнее, чем в квартире ее бабушки в Бруклине. Дыша ртом, она принялась перебирать бесчисленные чехлы для одежды, стараясь рассмотреть приколотые к ним этикетки. Было бы неплохо открыть окошко, но оно было забрано фигурной сварной решеткой от воров, и достать рукой до щеколды и приподнять фрамугу значило бы ободрать руку.
Джоди мысленно чертыхнулась. Да что ж это сегодня творится, посетовала она про себя. Этикетки оказались подписаны по-немецки.
Листочек с переводом остался в папке. С еще одним тихим проклятьем и нарастающим чувством тревоги она приоткрыла дверь и выскользнула из душевой. Пока она повторяла свой нелегкий путь в обратном направлении, снаружи послышались чьи-то голоса, которые явно приближались.
Дело не в энтузиазме и не в творчестве, профессор Руйц, подумала она. По ее прикидкам конец всякой карьеры мог вполне наступить секунд через двадцать.
Джоди испытала огромное искушение встать на четвереньки, но все же переборола его. Подобравшись достаточно близко к папке, она перегнулась вперед и подцепила ее указательным пальцем за отверстие в верхней части. В отчаянии девушка принялась напевать, не раскрывая рта, и представила себе, что движется в танце впервые со времени вечера знакомств, состоявшегося после поступления в колледж. Таким способом она довольно скоро вновь очутилась внутри душевой. Дверь снова захлопнулась. Положив папку на раковину, Джоди судорожно принялась сличать надписи на этикетках с компьютерной распечаткой их перевода, прикрепленной к сценарному графику.
Глава 6
Четверг, 10 часов 07 минут, Гарбсен, Германия
Герр Буба обернулся на голоса, донесшиеся из-за трейлера.
— Я отношусь к тем, кому вечно не везет, — тараторила женщина. У нее был пронзительный голос и торопливая речь. — Я прихожу в магазин, а «звезда» только что оттуда уже ушла, я иду в ресторан, а на следующий день «звезды» отмечают в нем какое-нибудь торжество. В аэропортах я ухитряюсь разминуться с ними на считанные минуты.
Буба сочувственно покачал головой. Господи, как эта женщина сюда попала. Бедный Вернер!
— И вот теперь, — продолжала дама, пока они с охранником огибали машину, — когда я по случайности оказываюсь прямо на съемочной площадке, в каких-то нескольких шагах от настоящих «звезд», вы не даете мне взглянуть хотя бы на одну из них!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121