Я разделался с ними, пока планировал свой день.
Во второй половине дня я у Джонсов.
Утро на телефоне.
Но телефон зазвонил раньше, чем я добрался до него.
— Алекс, — приветствовал меня Лу Сестер, — все эти твои интересные вопросы. Ты что, решил заняться банковскими инвестициями?
— Пока нет. Как ваш поход?
— Очень длинный. Я все думал, что мой малец устанет, но ему хотелось изображать Эдмунда Хиллари. Почему ты хочешь знать о Чаке Джонсе?
— Он председатель правления больницы, где я когда-то работал. Кроме того, он распоряжается ее финансами. Я все еще нахожусь у них в штате и чувствую некоторую привязанность к этому месту. В финансовом отношении их дела идут плохо, говорят, что Джонс умышленно разоряет больницу, для того чтобы в конце концов снести здания и продать землю.
— Это не в его стиле.
— Ты знаком с ним?
— Встречал пару раз в обществе. «Здравствуйте» и «до свидания» на ходу. Он меня не помнит. Но я знаком с его стилем.
— А именно?
— Созидание, а не разрушение. Он один из крупнейших нынешних денежных заправил, Алекс. Не обращает внимания на то, что делают другие, и скупает солидные компании по пониженным ценам. Честные и выгодные сделки. Покупает ценные бумаги, о которых все мечтают. Но ему успешнее, чем другим, удается разыскивать их.
— Каким образом?
— Он знает, как точно установить, в каком состоянии находятся дела компании. А это значит, что нужно знать значительно больше, чем ежеквартальные отчеты. Как только ему удается разнюхать, что низко оцененные фонды готовы лопнуть, он их скупает, выжидает, продает, повторяет этот процесс. Его способность угадывать подходящее время безукоризненна.
— Вынюхивая то, что ему нужно, он пользуется информацией для служебного пользования?
Пауза.
— Такой ранний час, а ты уже говоришь о грязных делах.
— Так же, как и он.
— Алекс, все эти разговоры о служебной информации были раздуты сверх всякой меры. Что касается меня, то я ни разу не столкнулся с мало-мальски точным определением.
— Не увиливай, Лу.
— А тебе пришлось иметь с этим дело?
— Конечно, — ответил я. — Использование сведений, недоступных простым смертным, для того чтобы принять решение о покупке или продаже.
— Ну хорошо. Тогда что ты скажешь об инвесторе, который поит вином и угощает обедом для того, чтобы узнать, правильно ли компания ведет свои дела? О том, кто действительно пытается проникнуть в суть всех операций, проводимых компанией. Как ты это назовешь: коррупция или простая предусмотрительность?
— Если в этом деле участвует взятка, это коррупция.
— Что, угостить вином и обедом? Чем этот человек отличается от журналиста, который подмасливает свой источник информации? Или от полицейского, который подбадривает свидетеля бубликом и чашкой кофе? Я не знаю ни одного закона, по которому обед между двумя бизнесменами считался бы чем-то предосудительным. Теоретически это дозволено каждому, если они желают устранить напряжение. Но об этом никто никогда не беспокоится, Алекс. Вот в чем дело. Даже профессиональные исследователи обычно полагаются на графики, карты и цифры, которые им предоставляет компания. Та компания, которую они проверяют.
— Мне кажется, это зависит от того, что именно узнает инвестор за вином и обедом.
— Совершенно верно. Служащий компании рассказывает ему, что кто-то тогда-то и тогда-то намерен сделать серьезную попытку завладеть контрольным пакетом акций. Это незаконно. Но если этот самый служащий скажет, что финансовое положение компании таково, что она созрела для перекупки контрольного пакета, эта информация законна. Как видишь, здесь очень тонкая грань. Понимаешь, о чем я говорю? Чак Джонс просто основательно готовится, вот и все. Он настоящий бульдог.
— А какое у него образование?
— Не думаю, что он когда-либо учился в колледже. Мы имеем дело со случаем восхождения от бедности к богатству. Мне кажется, он в юности подковывал лошадей или занимался чем-то в этом роде. Разве это не взывает к твоей чувствительности? Этот парень вышел из «черного понедельника» героем, потому что он распродал свои акции за месяц до краха и переключился на государственные казначейские билеты и металлы. Несмотря на то что стоимость его акций быстро росла. Если бы кому-нибудь это стало известно, они бы подумали, что у него начался старческий маразм. Но когда на рынке разразился кризис, он вступил в игру, вновь скупал акции и сколотил еще одно состояние.
— Почему об этом никто не знал?
— Он помешан на секретности. Вся его стратегия зависит от нее. Он постоянно покупает и продает, избегает крупных торговых сделок и сторонится компьютеризованной торговли. Прошли месяцы после краха, прежде чем я сам узнал обо всем этом.
— А как ты узнал?
— Понял задним умом, когда мы все зализывали свои раны.
— Как он смог предвидеть крах?
— Это чутье. Лучшие игроки обладают этим качеством. Сочетание огромного запаса информации и экстрасенсорного восприятия, которое предопределяется длительным участием в этой игре. Я раньше думал, что обладаю им, но был наказан — не велика потеря. Жизнь становилась скучной, а возрождение приносит больше радости, чем простое хождение по воде. Но у Чака Джонса есть эта способность. Я не говорю, что он никогда не проигрывает. Это бывает со всеми. Но выигрывает он намного чаще.
— А чем он занят теперь?
— Не знаю. Как я уже сказал, его стиль — помалкивать. Вкладывает деньги только за себя, поэтому ему не приходится иметь дело с акционерами. Однако я сомневаюсь, что он особо заинтересован в недвижимости.
— А почему?
— Потому что недвижимость сулит неудачу. Я не говорю, что это касается таких, как ты, кто много лет тому назад вложил деньги в покупку собственности и теперь удовлетворяется некоторым стабильным доходом. Но для дельцов, заинтересованных в быстрой наживе, этот фокус уже не пройдет, по крайней мере, в настоящее время. Я изъял свои деньги из подобных дел и вернулся к ценным бумагам. Джонс сообразительнее меня, поэтому почти наверняка он сделал то же самое намного раньше.
— Его сын владеет большим участком земли в Вэлли.
— Кто сказал, что мудрость переходит по наследству?
— Его сын профессор в колледже. Я не думаю, что он смог бы купить пятьдесят участков на собственные деньги.
— Вероятно, он взял их из фонда, положенного для него в банк. Не знаю. Тебе придется убедить меня, что Чак занимается крупными операциями с недвижимостью. Земля, на которой расположена больница, принадлежит Голливуду, так?
— Несколько акров, — ответил я, — куплены давно — больнице уже семьдесят с лишним лет, поэтому, возможно, они уже все выкуплены. Даже при падении спроса продажа земли принесет чистую прибыль.
— Конечно, это так, Алекс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Во второй половине дня я у Джонсов.
Утро на телефоне.
Но телефон зазвонил раньше, чем я добрался до него.
— Алекс, — приветствовал меня Лу Сестер, — все эти твои интересные вопросы. Ты что, решил заняться банковскими инвестициями?
— Пока нет. Как ваш поход?
— Очень длинный. Я все думал, что мой малец устанет, но ему хотелось изображать Эдмунда Хиллари. Почему ты хочешь знать о Чаке Джонсе?
— Он председатель правления больницы, где я когда-то работал. Кроме того, он распоряжается ее финансами. Я все еще нахожусь у них в штате и чувствую некоторую привязанность к этому месту. В финансовом отношении их дела идут плохо, говорят, что Джонс умышленно разоряет больницу, для того чтобы в конце концов снести здания и продать землю.
— Это не в его стиле.
— Ты знаком с ним?
— Встречал пару раз в обществе. «Здравствуйте» и «до свидания» на ходу. Он меня не помнит. Но я знаком с его стилем.
— А именно?
— Созидание, а не разрушение. Он один из крупнейших нынешних денежных заправил, Алекс. Не обращает внимания на то, что делают другие, и скупает солидные компании по пониженным ценам. Честные и выгодные сделки. Покупает ценные бумаги, о которых все мечтают. Но ему успешнее, чем другим, удается разыскивать их.
— Каким образом?
— Он знает, как точно установить, в каком состоянии находятся дела компании. А это значит, что нужно знать значительно больше, чем ежеквартальные отчеты. Как только ему удается разнюхать, что низко оцененные фонды готовы лопнуть, он их скупает, выжидает, продает, повторяет этот процесс. Его способность угадывать подходящее время безукоризненна.
— Вынюхивая то, что ему нужно, он пользуется информацией для служебного пользования?
Пауза.
— Такой ранний час, а ты уже говоришь о грязных делах.
— Так же, как и он.
— Алекс, все эти разговоры о служебной информации были раздуты сверх всякой меры. Что касается меня, то я ни разу не столкнулся с мало-мальски точным определением.
— Не увиливай, Лу.
— А тебе пришлось иметь с этим дело?
— Конечно, — ответил я. — Использование сведений, недоступных простым смертным, для того чтобы принять решение о покупке или продаже.
— Ну хорошо. Тогда что ты скажешь об инвесторе, который поит вином и угощает обедом для того, чтобы узнать, правильно ли компания ведет свои дела? О том, кто действительно пытается проникнуть в суть всех операций, проводимых компанией. Как ты это назовешь: коррупция или простая предусмотрительность?
— Если в этом деле участвует взятка, это коррупция.
— Что, угостить вином и обедом? Чем этот человек отличается от журналиста, который подмасливает свой источник информации? Или от полицейского, который подбадривает свидетеля бубликом и чашкой кофе? Я не знаю ни одного закона, по которому обед между двумя бизнесменами считался бы чем-то предосудительным. Теоретически это дозволено каждому, если они желают устранить напряжение. Но об этом никто никогда не беспокоится, Алекс. Вот в чем дело. Даже профессиональные исследователи обычно полагаются на графики, карты и цифры, которые им предоставляет компания. Та компания, которую они проверяют.
— Мне кажется, это зависит от того, что именно узнает инвестор за вином и обедом.
— Совершенно верно. Служащий компании рассказывает ему, что кто-то тогда-то и тогда-то намерен сделать серьезную попытку завладеть контрольным пакетом акций. Это незаконно. Но если этот самый служащий скажет, что финансовое положение компании таково, что она созрела для перекупки контрольного пакета, эта информация законна. Как видишь, здесь очень тонкая грань. Понимаешь, о чем я говорю? Чак Джонс просто основательно готовится, вот и все. Он настоящий бульдог.
— А какое у него образование?
— Не думаю, что он когда-либо учился в колледже. Мы имеем дело со случаем восхождения от бедности к богатству. Мне кажется, он в юности подковывал лошадей или занимался чем-то в этом роде. Разве это не взывает к твоей чувствительности? Этот парень вышел из «черного понедельника» героем, потому что он распродал свои акции за месяц до краха и переключился на государственные казначейские билеты и металлы. Несмотря на то что стоимость его акций быстро росла. Если бы кому-нибудь это стало известно, они бы подумали, что у него начался старческий маразм. Но когда на рынке разразился кризис, он вступил в игру, вновь скупал акции и сколотил еще одно состояние.
— Почему об этом никто не знал?
— Он помешан на секретности. Вся его стратегия зависит от нее. Он постоянно покупает и продает, избегает крупных торговых сделок и сторонится компьютеризованной торговли. Прошли месяцы после краха, прежде чем я сам узнал обо всем этом.
— А как ты узнал?
— Понял задним умом, когда мы все зализывали свои раны.
— Как он смог предвидеть крах?
— Это чутье. Лучшие игроки обладают этим качеством. Сочетание огромного запаса информации и экстрасенсорного восприятия, которое предопределяется длительным участием в этой игре. Я раньше думал, что обладаю им, но был наказан — не велика потеря. Жизнь становилась скучной, а возрождение приносит больше радости, чем простое хождение по воде. Но у Чака Джонса есть эта способность. Я не говорю, что он никогда не проигрывает. Это бывает со всеми. Но выигрывает он намного чаще.
— А чем он занят теперь?
— Не знаю. Как я уже сказал, его стиль — помалкивать. Вкладывает деньги только за себя, поэтому ему не приходится иметь дело с акционерами. Однако я сомневаюсь, что он особо заинтересован в недвижимости.
— А почему?
— Потому что недвижимость сулит неудачу. Я не говорю, что это касается таких, как ты, кто много лет тому назад вложил деньги в покупку собственности и теперь удовлетворяется некоторым стабильным доходом. Но для дельцов, заинтересованных в быстрой наживе, этот фокус уже не пройдет, по крайней мере, в настоящее время. Я изъял свои деньги из подобных дел и вернулся к ценным бумагам. Джонс сообразительнее меня, поэтому почти наверняка он сделал то же самое намного раньше.
— Его сын владеет большим участком земли в Вэлли.
— Кто сказал, что мудрость переходит по наследству?
— Его сын профессор в колледже. Я не думаю, что он смог бы купить пятьдесят участков на собственные деньги.
— Вероятно, он взял их из фонда, положенного для него в банк. Не знаю. Тебе придется убедить меня, что Чак занимается крупными операциями с недвижимостью. Земля, на которой расположена больница, принадлежит Голливуду, так?
— Несколько акров, — ответил я, — куплены давно — больнице уже семьдесят с лишним лет, поэтому, возможно, они уже все выкуплены. Даже при падении спроса продажа земли принесет чистую прибыль.
— Конечно, это так, Алекс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125