Стефани нахмурилась:
— Гм. Вначале она волнуется по поводу недоверия к ней, а потом вдруг у девочки появляется что-то органическое, и нам нужно выводить ребенка из кризиса?
— Время выбрано исключительно удачно, — заметил я. — Кто, кроме Синди, был вчера вечером с Кэсси?
— Никого. Во всяком случае, постоянно. Ты думаешь, она ей что-то подсунула?
— Или зажала ей нос. Или сдавила шею — нажала на сонную артерию. В той литературе о синдроме Мюнхгаузена, что я читал, упоминались оба эти факта, кроме того, я уверен, что существует еще масса трюков, которые пока не обнаружены.
— Трюки, которые могут быть известны специалисту по дыханию... Черт! Ну и каким же образом можно все это обнаружить?
Она сняла стетоскоп с шеи. Обвила вокруг руки и вновь развернула. Повернувшись к стене, прижалась к ней лбом и закрыла глаза.
— Ты собираешься давать Кэсси что-нибудь снимающее конвульсии? — спросил я. — Дилантин или фенобарб?
— Я не могу. Если ее болезнь не настоящая, то лекарства могут принести больше вреда, чем пользы.
— Не заподозрят ли они что-нибудь, если ты не будешь лечить девочку медикаментами?
— Возможно... Я просто скажу им правду. Электроэнцефалограмма — это не истина в последней инстанции, и я, прежде чем назначу какой-либо курс, хочу найти подлинную причину припадков. В этом меня поддержит Богнер — он просто из себя выходит от того, что не может понять, в чем дело.
Тиковая дверь распахнулась, и в нее ворвался Джордж Пламб, его челюсть была выдвинута вперед, а полы халата развевались. Он придержал дверь, пропуская вперед мужчину лет под семьдесят, одетого в темно-синий костюм в тонкую полоску. Мужчина был намного ниже Пламба, пяти футов шести — семи дюймов роста, коренастый и лысый, с кривыми ногами, быстрой семенящей походкой и с постоянно меняющимся выражением лица, которое выглядело так, будто по нему нанесли серию прямых ударов: сломанный нос, свернутый на сторону подбородок, седые брови, маленькие глазки, от которых во все стороны разбегались морщины. На нем были очки в стальной оправе, белая сорочка с отложным воротничком и шелковый зеленовато-голубой галстук, завязанный широким виндзорским узлом. Кончики воротничка сверкали.
Мужчины направились прямо к нам. Коротышка казался очень занятым, даже когда стоял неподвижно.
— Доктор Ивз, — начал Пламб. — И доктор... Делавэр, правильно?
Я кивнул.
Коротышка, видимо, предпочитал не представляться. Он оглядывал отделение — таким же оценивающим взглядом, как Пламб два дня тому назад.
— Как чувствует себя наша крошка, доктор Ивз? — поинтересовался Пламб.
— Сейчас отдыхает, — ответила Стефани, уставившись на коротышку. — Доброе утро, мистер Джонс.
Быстрый поворот лысой головы. Мужчина посмотрел на Стефани, затем на меня. Пристальный взгляд. Как будто он был портным, а я куском сукна.
— Что именно произошло? — спросил он глухим грубым голосом.
— Сегодня рано утром с Кэсси случился эпилептический припадок, — ответила Стефани.
— Черт побери. — Коротышка сунул кулаком в ладонь другой руки. — И все еще неизвестна причина?
— Боюсь, что нет. В прошлый раз, когда она поступила к нам, мы проводили все соответствующие анализы, сейчас мы провели их повторно, и скоро сюда придет доктор Богнер. Мы с минуты на минуту ожидаем приезда шведского профессора. Его специальность — детская эпилепсия. Во время нашего разговора по телефону он сказал, что мы все сделали правильно.
— Черт побери. — Окруженные морщинами глазки остановились на мне. Мужчина быстро ткнул мне свою руку. — Чак Джонс.
— Алекс Делавэр.
Крепкое быстрое пожатие. Его ладонь была похожа на зазубренное лезвие. Все в нем, казалось, спешило дальше, вперед.
— Доктор Делавэр психолог, Чак, — проговорил Пламб.
Джонс заморгал и уставился на меня.
— Доктор Делавэр работает с Кэсси, — пояснила Стефани. — Он помогает ей преодолеть страх перед процедурами.
Джонс издал неопределенный звук, затем процедил:
— Ладно. Держите меня в курсе дела. Давайте наконец доберемся до сути всей этой дребедени, черт бы ее побрал.
Он направился к палате Кэсси. Пламб следовал за ним, как щенок.
Когда они зашли в комнату, я спросил:
— Дребедень?
— Хотел бы иметь такого дедушку?
— Ему, должно быть, нравится сережка Чипа.
— Кто ему точно не нравится, так это психологи. После того как сократили психиатрическое отделение, к нему направилась целая делегация врачей, чтобы попытаться восстановить хоть какую-нибудь службу по наблюдению за психическим здоровьем. С таким же успехом мы могли бы попросить его дать в долг без процентов. Пламб только что подставил тебя, сказав Джонсу о твоей специальности.
— Старые грязные корпоративные игры? Почему?
— Кто знает? Я просто говорю тебе, чтобы ты был начеку. У этих людей своя игра.
— Учел, — ответил я.
Она взглянула на часы:
— Время приема.
Мы покинули «палаты Чэппи» и направились к лифту.
— Ну так что мы собираемся делать, Алекс? — спросила Стефани.
Я хотел было рассказать ей о том, что поручил Майло, но решил не впутывать ее.
— Из прочтенного мной следует, что единственный выход — это либо поймать преступника за руку, либо впрямую обвинить его и вынудить тем самым признаться.
— Впрямую обвинить? То есть вот так взять и предъявить обвинение?
Я кивнул.
— Сейчас я не могу сделать это, согласен? Теперь, когда у Синди есть свидетели, которые видели настоящий припадок, и когда я пригласила специалистов. Кто знает, может быть, я абсолютно ошибаюсь и это на самом деле какой-то вид эпилепсии? Не знаю... Сегодня утром я получила письмо от Риты. Экспресс-почтой из Нью-Йорка. — Рита сейчас прогуливается по художественным галереям. «Как продвигаются дела?» Достигла ли я «прогресса» в установлении «диагноза»? У меня такое чувство, что кто-то позвонил ей и наябедничал.
— Пламб?
— Ага. Помнишь, он говорил о встрече со мной? Она состоялась вчера. Все казалось таким приятным и светлым. Он распространялся, как высоко ценит мою преданность нашему учреждению. Сообщил, что финансовая ситуация весьма паршива и будет еще хуже, но намекнул, что если я не буду создавать трудностей, то могу получить работу получше.
— Место Риты?
— Он не конкретизировал, но имелось в виду именно это. Похоже на него — потом пойти позвонить Рите и настроить ее против меня... Ладно, все это неважно. Что мне делать с Кэсси?
— Почему бы не подождать, что скажет этот Торгесон? Если он почувствует, что припадки были подстроены, у тебя будет больше оснований для прямого обвинения.
— Все-таки обвинение, да? Не могу дождаться.
* * *
Когда мы приблизились к комнате ожидания, я обратил внимание Стефани на то, какое незначительное впечатление произвело убийство Лоренса Эшмора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125