ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

В руках она держала пакеты с едой из китайского ресторана.
Когда мы жили вместе, китайская еда была намеком на обед в постели. В те добрые старые времена я отводил Робин в спальню подчеркнуто элегантно. Но два года раздельной жизни и примирение, которое все еще находилось на неопределенной стадии, нарушили мои привычки. Я взял пакеты, положил их на стол в столовой и легко поцеловал Робин в губы.
Она обняла меня, прижала рукой мою голову и продлила поцелуй.
— Надеюсь, ты не возражаешь, если мы никуда не пойдем? — спросила Робин, когда мы ослабили наши объятия для передышки.
— Я сегодня и так весь день был в разъездах.
— Я тоже. Перевозила инструменты в отель, где живут те ребята. Они хотели, чтобы я осталась на вечеринку.
— Вкус в отношении женщин у них лучше, чем в отношении музыки.
Она рассмеялась, опять поцеловала меня, отстранилась и изобразила преувеличенно неровное дыхание.
— Ну, мы отдали достаточную дань гормонам, — заявила Робин. — Все главное должно делаться в первую очередь. Давай разогрею еду, и мы устроим домашний пикник.
Она отнесла продукты в кухню. Я держался в стороне и наблюдал, как она двигается.
Платье было выдержано в стиле «красотка родео» — множество кожаной бахромы и старые кружева вокруг шеи. На ногах сапожки до щиколоток, каблуки которых резко стучали по полу кухни. При каждом движении коса раскачивалась из стороны в сторону. Впрочем, как и все тело, но я поймал себя на том, что смотрю только на ее косу. Не такая длинная, как у Синди Джонс, и рыжеватая, а не темно-каштановая, но эта коса заставила меня опять думать о больнице.
Робин сложила пакеты на кухонный стол, начала что-то говорить и заметила, что я не последовал за ней в кухню. Глядя через плечо, она спросила:
— Что-нибудь случилось, Алекс?
— Нет, — солгал я. — Просто восхищаюсь.
Ее рука быстро коснулась волос, и я понял, что она нервничает. От этого мне опять захотелось поцеловать ее.
— Ты выглядишь превосходно, — проговорил я.
Она сверкнула улыбкой, от которой мне сдавило грудь, и протянула руки. Я вошел в кухню.
* * *
— Трудновато, — заявила она, пытаясь китайскими палочками для еды вязать волосы на моей груди.
— Лучше бы ты выразила свою преданность, связав мне свитер, а не превратив меня в него.
Она засмеялась:
— Холодное «му гу». Ничего себе угощение для гурманов.
— Сейчас вкусным бы показался и мокрый песок на тосте, — сказал я, лаская ее лицо.
Положив палочки на ночной столик, она придвинулась ближе. Наши потные бока прилипли друг к другу и при движении напоминали звук трущегося влажного пластика. Робин сделала из ладони планер и запустила его вдоль моей грудной клетки, едва касаясь кожи. Приподнявшись, она прижалась своим носом к моему, потом поцеловала мою грудь. Ее волосы все еще были заплетены в косу. Пока мы занимались любовью, я держался за нее, пропуская гладкий канат между пальцев, и отпустил только тогда, когда перестал владеть собой, боясь причинить боль Робин. Несколько курчавых прядей расплелись и щекотали мне лицо. Я пригладил их и потерся носом под ее подбородком.
Она приподняла голову. Еще немного помассировала мою грудь, остановилась, рассматривая что-то, и обвила вокруг пальца волосок:
— Гм-м.
— Что?
— Седой волос — занятно.
— Прелестно.
— Да, именно, Алекс. Ты мужаешь.
— Как это понимать? Как эвфемизм сегодняшнего дня?
— Как истину, доктор. Время — это сексуальный шовинист: женщины угасают, мужчины становятся подобны коньяку — чем больше срок выдержки, тем выше качество. Даже типы, которые не были особенно приятны в молодости, получают вторую возможность быть мужчинами, если не позволяют себе опуститься окончательно. А те, что были восхитительны — как ты — с самого начала, действительно способны сорвать крупный банк.
Я изобразил возбужденное дыхание.
— Я говорю серьезно, Алекс. Возможно, ты приобретешь крутой и мудрый вид, как будто тебе действительно понятны тайные пружины жизни.
— Это к разговору о лживой рекламе.
Робин обследовала мои виски, нежно поворачивая своими крепкими пальцами мою голову и роясь в волосах.
— Это идеальное место для начала посеребрения, — сказала она менторским тоном. — Максимум элегантности и мудрости. Гм-м, ничего нет. Пока я ничего не вижу. Всего один маленький волосок здесь, внизу. — Прикасаясь ногтем к волосу на груди, она зацепила мой сосок. — Очень жалко, но ты все еще незрелый юноша.
— Милая моя, давай-ка повеселимся.
Она опустила голову на подушку и просунула руку ниже, под одеяло.
— Ну ладно, — проговорила она. — Кое-что можно сказать и в пользу незрелости.
* * *
Мы перешли в гостиную и прослушали несколько записей, которые Робин привезла с собой. Новая запись Уоррена Зивона, бросающего холодный свет на темные стороны жизни, — целый роман в миниатюре. Техасский гений по имени Эрик Джонсон, который вытворял на гитаре такие чудеса, что мне захотелось сжечь свои инструменты. Молодая женщина по имени Люсинда Вильяме с красивым надтреснутым голосом и текстами песен, которые шли прямо из сердца.
Робин свернулась калачиком у меня на коленях и еле слышно дышала.
Когда музыка закончилась, она спросила:
— У тебя все в порядке?
— Да, а почему ты спрашиваешь?
— Ты какой-то слегка встревоженный.
— Я не хотел, чтобы это было видно, — сказал я и удивился, как она смогла заметить.
Робин выпрямилась и расплела косу. Завитки спутались, и она стала разъединять пряди. Взлохматив волосы, она спросила:
— Хочешь что-нибудь рассказать?
— На самом деле ничего особенного. Просто работа. Тяжелый случаи. Возможно, я слишком зациклился на нем.
Я ожидал, что на этом она окончит расспросы, но она продолжала:
— Это врачебная тайна, да? — В вопросе звучало некоторое сожаление.
— В общем-то, да. Я только консультант, но мне кажется, что этим случаем могут заинтересоваться органы правосудия.
— О, так вот в чем дело.
Робин дотронулась до моего лица. Ей хотелось знать больше.
Я рассказал ей историю Кэсси Джонс, опуская имена и подробности. Когда я закончил, она спросила:
— Неужели ничего нельзя сделать?
— Я готов выслушать предложения. Я попросил Майло проверить прошлое родителей и медсестры и прилагаю все усилия, чтобы разобраться в этих людях. Беда в том, что нет ни клочка настоящих доказательств, только догадки, а догадки немного значат с юридической точки зрения. Единственное, за что можно зацепиться, это за ложь матери девочки — она наврала мне, что во время службы в армии пострадала от эпидемии гриппа. Я позвонил на военную базу и выяснил, что никакой эпидемии не было и в помине.
— Зачем ей было врать?
— Затем, что, возможно, она пытается скрыть настоящую причину увольнения из армии. Или, если она Мюнхгаузен, ей просто нравиться лгать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125