«Камень, – догадалась она. – Я ударилась головой о камень». Чарли ощутила во рту металлический привкус крови и потеряла сознание.
Это было похоже на голос ее матери, но слова звучали приглушенно, неясно, как если бы Чарли находилась под толщей воды. Она попыталась открыть глаза, но не смогла. Она попыталась заговорить. Снова безуспешно. Что-то лежало у нее в руке, теплое, живое. Наверное, чужая рука. Чарли хотела ее пожать, но не могла.
Чарли не двигалась, стараясь разобрать отдаленные звуки. Звуки смолкли, но Чарли осталась. Непонятно где, но все равно осталась.
Вновь и вновь она возвращалась из тьмы и молчания к серому свету и неясным звукам. Иногда она ничего не слышала, иногда до ее слуха доходили отдельные слова. Иногда ей казалось, что это мать... Иногда она думала, что это Тесс... Звуки были как частицы головоломки, которую она складывала по воскресеньям на кружевной скатерти обеденного стола у бабушки О’Брайан.
Вся семья собралась в столовой. Отец с матерью, Бобби и Данни. Но подождите, а где же Шон Патрик? Где Морин и Шейла? Она повернулась к бабушке, чтобы спросить, и вдруг вспомнила, что бабушка и дедушка давным-давно умерли. Почему они здесь? Как они сюда попали?
Чарли услышала вдалеке еще один голос. Это был мужской голос. Потом женский. Стол с кружевной скатертью исчез. Она старалась разобрать, что говорят голоса, но ничего не понимала. Голова казалась слишком тяжелой, усталость невыносимой. Куда легче было просто бездумно лежать, покачиваясь на волнах сна.
Наконец глаза Чарли открылись. Она видела над собой белый потолок, слышала, как кто-то двинул стулом.
– Доктор!
Тут не было сомнений, это голос матери. Чарли медленно повернула голову. Конни О’Брайан стояла у кровати, слезы катились по ее щекам.
– Чарли! – закричала мать и изо всех сил сжала ее руку. – Господи, ты пришла в себя. Скажи мне, что ты меня слышишь.
– Мама? – хрипло спросила Чарли. У нее пересохло в горле.
– Спасибо тебе, Господи! – зарыдала мать и упала на стул. – Спасибо, что ты проснулась.
Чарли огляделась. Длинная трубка тянулась от ее руки к капельнице. Простыня, прикрывавшая ее, была белой и сильно накрахмаленной. Большие круглые часы на стене показывали четыре пятнадцать.
Дверь открылась, и в комнату вошел мужчина в длинном белом халате.
– Ну-ну, – сказал незнакомец, подходя к кровати, – значит, вы все-таки решили вернуться к жизни. Я доктор Чалмерс. Не пытайтесь говорить. Сначала надо вытащить зонд.
Чарли посмотрела на мать и закрыла глаза. Когда она их снова открыла, доктор стоял, склонившись над ней, рядом с ним была сестра.
– Сейчас все будет в порядке, Чарли, – сказал он. – Только не двигайтесь. Это немного неприятно, но не больно.
Он прикоснулся руками к ее носу, и Чарли снова закрыла глаза. Она почувствовала, как у нее из желудка вытаскивают что-то вроде длинной змеи и этот предмет щекочет пищевод.
– Вот и все, – сказал доктор.
Чарли закашлялась.
– Как вы себя чувствуете? – спросил доктор Чалмерс.
– Все как в тумане, – сказала Чарли и снова приготовилась заснуть.
– Вы понимаете, где находитесь?
Чарли вспомнила обеденный стол с кружевной скатертью... Бабушку. Потом она вспомнила утреннюю пробежку и Вилли... Как он схватил ее, и она упала...
– Я в больнице, – сказала Чарли слабым голосом. – Я пробыла здесь целый день?
– Целый день? – удивилась миссис О’Брайан. – Боже мой.
Она не отпускала руку дочери.
Доктор Чалмерс взял другую руку Чарли и проверил пульс.
– Вы упали и сильно разбились, – объяснил он.
– Да, я помню, – пробормотала Чарли. – Вилли хотел...
– Вилли Бенсон сказал, что хотел только потрогать ваши волосы. Вам повезло, что вы упали. Иначе неизвестно, что бы он натворил.
Чарли вспомнила страшного маленького человечка, и ее опять охватил холодный ужас.
– Его снова отправили в клинику, – пояснила миссис О’Брайан. – Таких больных вообще нельзя выпускать.
Чарли хотела кивнуть, но у нее слишком болела голова.
– Почему я в больнице? – спросила она и тут же поняла смехотворность своего вопроса. Она знала, почему оказалась в больнице. Она споткнулась... Интересно, почему у нее так плохо работает голова?
– Все будет в порядке, Чарли, – наклонился к ней доктор Чалмерс. – Но вы были в коме.
– В коме? Весь день?
– Немного больше, чем день, – улыбнулся он.
Чарли посмотрела на мать, которая наконец перестала плакать.
– Ты когда приехала, мама?
Мать быстро взглянула на доктора, словно спрашивая разрешения.
– Скоро будет три недели, – ответила она. – В тот день, когда все случилось.
– Три недели? – не веря переспросила Чарли, обращаясь к доктору.
– Трудно что-нибудь предсказать, когда человек в коме. Хотелось бы думать, что таким образом природа помогает залечивать раны без лишних страданий.
Чарли закрыла глаза. Три недели. Неужели она пролежала на этой кровати без сознания целых три недели? Три потерянных недели из ее жизни. Она испуганно открыла глаза.
– Питер! – воскликнула она.
– Питер приходил сюда каждый вечер, – кивнула миссис О’Брайан. – Он хороший мальчик.
– Откуда... Как он узнал?
– Ему позвонила твоя подруга Тесс.
Чарли снова закрыла глаза. «Тесс, – подумала она. – Бедняга Тесс».
– Тесс тоже приходила каждый день, – услышала она голос матери. – И Марина. Добрая Марина.
– Я очень устала, – сказала Чарли так тихо, что сама почти не услышала своего голоса. – Я так сильно устала.
Когда Чарли проснулась, часы на стене показывали половину восьмого. В комнате было темно, лишь маленькая лампочка светилась в углу.
– Мама, – позвала она и почувствовала прикосновение руки.
– Я здесь, дорогая.
Мать зажгла лампу над кроватью и налила воды в стакан из голубого пластмассового кувшина. Она опустила в стакан соломинку и поднесла к губам Чарли. Чарли медленно пила. Вода была приятно прохладной.
– Кажется, мне стало лучше, – сказала Чарли. – Как долго я еще здесь пробуду?
– Все зависит от обстоятельств, – ответила миссис О’Брайан, сидя в кресле рядом с кроватью. – Мы с отцом считаем, что ты должна вернуться домой.
– Домой? Я не могу, мама. У меня занятия...
– Твое здоровье важнее любых занятий.
Мать, конечно, права. Мысль о теплой мягкой постели дома была особенно привлекательной, так как сейчас Чарли лежала на твердом, жестком матрасе. Но тут Чарли вспомнила о Питере...
– Нет, мама, я останусь здесь. Мне необходимо закончить семестр.
Мать погладила ее руку.
– Мы потом поговорим об этом, – сказала она, и как раз в этот момент дверь в палату открылась. Это был Питер.
Он подошел к кровати. Питер был таким красивым в белом свитере и серых брюках. Он выглядел странно повзрослевшим.
«Дурочка, неужели ты не понимаешь, почему он повзрослел? – сказала себе Чарли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Это было похоже на голос ее матери, но слова звучали приглушенно, неясно, как если бы Чарли находилась под толщей воды. Она попыталась открыть глаза, но не смогла. Она попыталась заговорить. Снова безуспешно. Что-то лежало у нее в руке, теплое, живое. Наверное, чужая рука. Чарли хотела ее пожать, но не могла.
Чарли не двигалась, стараясь разобрать отдаленные звуки. Звуки смолкли, но Чарли осталась. Непонятно где, но все равно осталась.
Вновь и вновь она возвращалась из тьмы и молчания к серому свету и неясным звукам. Иногда она ничего не слышала, иногда до ее слуха доходили отдельные слова. Иногда ей казалось, что это мать... Иногда она думала, что это Тесс... Звуки были как частицы головоломки, которую она складывала по воскресеньям на кружевной скатерти обеденного стола у бабушки О’Брайан.
Вся семья собралась в столовой. Отец с матерью, Бобби и Данни. Но подождите, а где же Шон Патрик? Где Морин и Шейла? Она повернулась к бабушке, чтобы спросить, и вдруг вспомнила, что бабушка и дедушка давным-давно умерли. Почему они здесь? Как они сюда попали?
Чарли услышала вдалеке еще один голос. Это был мужской голос. Потом женский. Стол с кружевной скатертью исчез. Она старалась разобрать, что говорят голоса, но ничего не понимала. Голова казалась слишком тяжелой, усталость невыносимой. Куда легче было просто бездумно лежать, покачиваясь на волнах сна.
Наконец глаза Чарли открылись. Она видела над собой белый потолок, слышала, как кто-то двинул стулом.
– Доктор!
Тут не было сомнений, это голос матери. Чарли медленно повернула голову. Конни О’Брайан стояла у кровати, слезы катились по ее щекам.
– Чарли! – закричала мать и изо всех сил сжала ее руку. – Господи, ты пришла в себя. Скажи мне, что ты меня слышишь.
– Мама? – хрипло спросила Чарли. У нее пересохло в горле.
– Спасибо тебе, Господи! – зарыдала мать и упала на стул. – Спасибо, что ты проснулась.
Чарли огляделась. Длинная трубка тянулась от ее руки к капельнице. Простыня, прикрывавшая ее, была белой и сильно накрахмаленной. Большие круглые часы на стене показывали четыре пятнадцать.
Дверь открылась, и в комнату вошел мужчина в длинном белом халате.
– Ну-ну, – сказал незнакомец, подходя к кровати, – значит, вы все-таки решили вернуться к жизни. Я доктор Чалмерс. Не пытайтесь говорить. Сначала надо вытащить зонд.
Чарли посмотрела на мать и закрыла глаза. Когда она их снова открыла, доктор стоял, склонившись над ней, рядом с ним была сестра.
– Сейчас все будет в порядке, Чарли, – сказал он. – Только не двигайтесь. Это немного неприятно, но не больно.
Он прикоснулся руками к ее носу, и Чарли снова закрыла глаза. Она почувствовала, как у нее из желудка вытаскивают что-то вроде длинной змеи и этот предмет щекочет пищевод.
– Вот и все, – сказал доктор.
Чарли закашлялась.
– Как вы себя чувствуете? – спросил доктор Чалмерс.
– Все как в тумане, – сказала Чарли и снова приготовилась заснуть.
– Вы понимаете, где находитесь?
Чарли вспомнила обеденный стол с кружевной скатертью... Бабушку. Потом она вспомнила утреннюю пробежку и Вилли... Как он схватил ее, и она упала...
– Я в больнице, – сказала Чарли слабым голосом. – Я пробыла здесь целый день?
– Целый день? – удивилась миссис О’Брайан. – Боже мой.
Она не отпускала руку дочери.
Доктор Чалмерс взял другую руку Чарли и проверил пульс.
– Вы упали и сильно разбились, – объяснил он.
– Да, я помню, – пробормотала Чарли. – Вилли хотел...
– Вилли Бенсон сказал, что хотел только потрогать ваши волосы. Вам повезло, что вы упали. Иначе неизвестно, что бы он натворил.
Чарли вспомнила страшного маленького человечка, и ее опять охватил холодный ужас.
– Его снова отправили в клинику, – пояснила миссис О’Брайан. – Таких больных вообще нельзя выпускать.
Чарли хотела кивнуть, но у нее слишком болела голова.
– Почему я в больнице? – спросила она и тут же поняла смехотворность своего вопроса. Она знала, почему оказалась в больнице. Она споткнулась... Интересно, почему у нее так плохо работает голова?
– Все будет в порядке, Чарли, – наклонился к ней доктор Чалмерс. – Но вы были в коме.
– В коме? Весь день?
– Немного больше, чем день, – улыбнулся он.
Чарли посмотрела на мать, которая наконец перестала плакать.
– Ты когда приехала, мама?
Мать быстро взглянула на доктора, словно спрашивая разрешения.
– Скоро будет три недели, – ответила она. – В тот день, когда все случилось.
– Три недели? – не веря переспросила Чарли, обращаясь к доктору.
– Трудно что-нибудь предсказать, когда человек в коме. Хотелось бы думать, что таким образом природа помогает залечивать раны без лишних страданий.
Чарли закрыла глаза. Три недели. Неужели она пролежала на этой кровати без сознания целых три недели? Три потерянных недели из ее жизни. Она испуганно открыла глаза.
– Питер! – воскликнула она.
– Питер приходил сюда каждый вечер, – кивнула миссис О’Брайан. – Он хороший мальчик.
– Откуда... Как он узнал?
– Ему позвонила твоя подруга Тесс.
Чарли снова закрыла глаза. «Тесс, – подумала она. – Бедняга Тесс».
– Тесс тоже приходила каждый день, – услышала она голос матери. – И Марина. Добрая Марина.
– Я очень устала, – сказала Чарли так тихо, что сама почти не услышала своего голоса. – Я так сильно устала.
Когда Чарли проснулась, часы на стене показывали половину восьмого. В комнате было темно, лишь маленькая лампочка светилась в углу.
– Мама, – позвала она и почувствовала прикосновение руки.
– Я здесь, дорогая.
Мать зажгла лампу над кроватью и налила воды в стакан из голубого пластмассового кувшина. Она опустила в стакан соломинку и поднесла к губам Чарли. Чарли медленно пила. Вода была приятно прохладной.
– Кажется, мне стало лучше, – сказала Чарли. – Как долго я еще здесь пробуду?
– Все зависит от обстоятельств, – ответила миссис О’Брайан, сидя в кресле рядом с кроватью. – Мы с отцом считаем, что ты должна вернуться домой.
– Домой? Я не могу, мама. У меня занятия...
– Твое здоровье важнее любых занятий.
Мать, конечно, права. Мысль о теплой мягкой постели дома была особенно привлекательной, так как сейчас Чарли лежала на твердом, жестком матрасе. Но тут Чарли вспомнила о Питере...
– Нет, мама, я останусь здесь. Мне необходимо закончить семестр.
Мать погладила ее руку.
– Мы потом поговорим об этом, – сказала она, и как раз в этот момент дверь в палату открылась. Это был Питер.
Он подошел к кровати. Питер был таким красивым в белом свитере и серых брюках. Он выглядел странно повзрослевшим.
«Дурочка, неужели ты не понимаешь, почему он повзрослел? – сказала себе Чарли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109