На следующем волоке они поели, проплыли еще часа два и стали искать место для ночлега. Было еще довольно рано, середина дня, но дети уже начали беспокойно ерзать.
Он не знал, что их ждет дальше. Карты указывали на «установленные стоянки», но по сравнению с этими стоянками их «ночлежка» казалась «Ритцем». Они выбрали одну на острове — там была пара почти ровных площадок для палаток и кострище, но ни столов, ни укрытий.
— А куда ходить писать? — бодро осведомилась фигуристка. — В лес?
— Где-нибудь подальше от воды должен быть туалет. — Мать Элли указала в центр острова. — Может, он там, в конце дорожки.
Дети кинулись по дорожке и вернулись, чтобы сообщить, что там есть ящик с дыркой и надо садиться на эту дырку, но если заглянуть туда, то…
Мать Элли остановила их:
— Суть мы ухватили.
Видимо, это и был туалет — ящик над выгребной ямой. Даже не кабинка. Леса начинали нравиться Нику.
— В такие моменты, — внезапно рядом с ним тихо произнес Джек, — радуешься, что ты мужчина.
Это точно.
Ник наконец понял кое-что про Джека — тот был неравнодушен к фигуристке. Ник и сам до конца не знал, как он это понял; Джек не крутился вокруг нее, не клеился к ней, даже не очень-то и смотрел в ее сторону, но Ник все равно понял. Он слишком часто наблюдал за взрослыми, пытаясь предсказать их поведение, чтобы быть наготове, и не мог ошибиться в подобных вещах.
И хотя было классно наконец-то узнать что-то про Джека, Ник обнаружил, что это ничего ему не дало… потому что Джек ничего не делал. Ник решил, что это замечательно. Непонятно, но замечательно.
Ясное дело, его отец поступал совсем не так.
Да, его дорогой старикан, его отец никогда не сопротивлялся. Нику и в голову не приходило обвинять его в изнасиловании — Вэл наверняка сама с готовностью приняла в этом участие. Она может говорить все, что угодно, но в конце концов всегда делает то, что хочет.
Он ничего не знал о своем отце.
— Это был просто парень, — только и говорили ему Вэл и Барб. Вэл даже не называла его по имени. Ника это просто бесило. Как, черт возьми, ты можешь вырасти мужчиной, если твой отец был «просто парнем»?
Тот парень мог быть последним негодяем, Ник вполне осознавал такую возможность. Но мог быть и вполне достойным человеком, которому так и не сказали, что Вэл передумала и не отдала младенца на усыновление. Может, он похож на Джайлса или Хэла, или…
Ник остановился. Он не собирается превращать это в мыльную оперу для подростков — полтора часа трогательных недоразумений, за которыми следует горькая радость счастливого конца. Отцы в наши дни не очень-то много решают. Насколько он мог судить, отцы и отчимы почти ничего не давали его друзьям. Мужчины делали три вещи: ездили на работу, работали и сердились. Они ходили на футбол или на соревнования борцов и кричали: на своих сыновей, на тренеров, на судей. Ник с Брайаном всегда говорили, что лучше вообще не иметь отцов — как они.
Брайан… Интересно, что значит быть мертвым?
Внезапно ему захотелось побыть одному. Он подошел к Джайлсу.
— Ничего, если я немного пройдусь? Мы на острове. Я не заблужусь.
— Иди. Заодно присматривай дрова для костра.
Остров представлял собой усеянный камнями, выступающий из озера холм, и Ник начал подниматься на его вершину. Единственной тропинкой была та, что вела к туалету, но можно было спокойно обойтись и без нее. Некоторые деревья росли низко, он подныривал под них. Каменные пластины были покрыты серебристым, серо-зеленым лишайником, а там, где камней не было, из песчаной почвы торчали корни. Под ногами похрустывали сосновые шишки.
Он понял, что достиг вершины острова, но ничего не увидел, кроме толстой, изборожденной морщинами коры. Он не знал названий этих деревьев — все они были вечнозелеными, лохматыми, с редкими ветками, а не густыми и стройными, как рождественские елки. Одна из веток нависала совсем низко, и, опробовав ее, он подтянулся и начал карабкаться вверх.
Ник уже сто лет не лазал по деревьям. По правде говоря, он не помнил, лазал ли когда-нибудь вообще. Там, где они жили, никогда не было хороших деревьев.
Он подтянулся на последнюю из толстых веток. Забираться выше не имело смысла, ветки его не выдержат. Вокруг были другие деревья. У одних иглы сине-зеленые и мягкие на вид, а у других — посветлее и изогнутые. Он видел озеро, и отсюда оно казалось почти черным, но вода в нем была такой чистой, что ее можно было пить, черпая чашками прямо из озера. Невероятно, что еще осталось что-то настолько чистое. Осенью здесь, наверное, удивительно красиво — березы одеваются золотом, а разные птицы и гуси клином проплывают над головой.
И внезапно то, что он здесь, а Брайан умер, показалось ему чудовищно несправедливым.
Брайан все время раздумывал, не подождать ли ему. Ему обещали, что, может, скоро изобретут лекарство, которое ему поможет, лекарство, благодаря которому каждый день перестанет быть пыткой.
Эти страдания невозможно было себе представить, и Брайану нравилось в Нике, именно то, что он никогда не притворялся, что понимает.
— Ты никогда не говоришь, что знаешь, что я чувствую, — говорил ему Брайан. — Это много значит.
Как мог Ник судить, что правильно, а что нет? Откуда ему было знать, какие мысли были в голове у Брайана? Но здесь, наверху, видик что надо. Жаль, что Брайана с ним нет.
Громкий шорох ворвался в его мысли. Кто-то еще поднимался к вершине острова. Он услышал потрескивание сучков, перестук камушков.
— Ник! Ник!
Он посмотрел вниз сквозь сучья сосны. Это была Мэгги. Она старалась не повышать голоса.
— Ник!
— Я здесь.
Она вскинула голову.
— На дереве?
— Да.
— О… — Она немного растерялась. — Ты можешь спуститься?
Он не ответил. Вместо того чтобы спуститься, он продвинулся вперед по ветке и, как только она начала сгибаться, спрыгнул, приземлившись точно, как гимнаст. Он оказался ближе к ней, чем рассчитывал.
— Я тебя искала, — сказала она.
— И нашла.
— Я слышала, что твой друг покончил с собой. — В ее голосе слышалась нотка восторга.
Отлично. Он не хотел, чтобы они с Элли об этом знали. Он просил тетю Гвен не говорить им.
И тетя Гвен не сказала бы.
— Как ты узнала? Подслушивала?
— Мне сказала мама. Она считает, что от меня не должно быть секретов. Как он это сделал?
Как он это сделал? Ник пнул сосновую шишку. Ну и вопросик! Она действительно хочет услышать ответ? Мозги, разлетевшиеся по дивану в гостиной?
— Можешь не верить, но я не знаю. — Он сел на плоский камень. — Он был в психиатрической больнице, а они не очень-то распространяются о подробностях. Думаю, рано или поздно это станет известно.
— А почему он это сделал?
Мэгги села рядом. Ее бедро касалось его ноги. Он чувствовал его тепло. Он думал, что она отодвинется, но она этого не сделала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93