Через минуту она увидела сестру. Феба несла, как ей показалось, чуть ли не с полдюжины спасательных оранжевых жилетов. Временами ей приходилось поворачиваться боком, чтобы пройти между деревьями.
Эми бросилась ей навстречу:
— Давай помогу. Что надо сделать?
— Да нет, ничего. Они не тяжелые, мне так удобно.
— Куда ты их несешь? — Эми отступила в сторону.
— Мы сто лет держали их в носовой части лодки, — сказала через плечо Феба. — Не думаю, что они еще когда-нибудь нам понадобятся. Поэтому я подумала, что можно отнести их в гараж.
Если они никому не понадобятся, зачем вообще их хранить? Почему просто не выбросить?
Но Эми ничего не сказала. Она не будет вмешиваться.
— Папа и Гвен обрадовались, что ты приедешь, — сказала Феба. — Сколько ты сможешь здесь пробыть?
— Еще не знаю. Это от многого зависит.
Эми ускорила шаги, чтобы открыть боковую дверь гаража.
Большой, отдельно стоящий гараж располагался между дорогой и новым домом. В этом железорудном районе гаражи иногда строились крупнее семейных домов, и в данном случае так и было. Гараж, сооруженный человеком, который работал на шахте электриком, был больше и, возможно, даже лучше построен, чем новый дом.
Чтобы войти в гараж, Фебе снова пришлось повернуться боком. Предвечерний свет упал ей на лицо; она выглядела бледной, глаза усталые и напряженные.
Что-то было не так, на озере Феба не должна так выглядеть. Она должка быть здесь счастливой.
Жизнь Фебы в Айова-Сити была неимоверно деятельной и состояла из множества событий. Когда бы Эми с ней ни говорила, казалось, что происходит миллион вещей одновременно; она всегда планировала походы девочек-скаутов, вечеринки для класса, равно как и бесконечные дела на работе, беспокоясь о своих студентах-юристах, о юридической помощи, которую она оказывала неимущим. Она много трудилась и на озере, разумеется, — ведь она была Феба, но здесь она делала одно дело за раз и успокаивалась, снова делалась мирной.
Но не в этом году.
Давай я возьму жилеты… давай помассирую тебе плечи. Эми страстно хотелось что-нибудь сделать для сестры. Я привезла кашемировый халат, пожалуйста, возьми его, он такой мягкий, он согреет, успокоит тебя…
Фебе никогда не приходило в голову сделать что-нибудь Для собственного удовольствия. Она никогда не покупала себе ароматическое масло для ванны или толстую, с необрезанными краями писчую бумагу. Она никогда не находила для себя времени. Когда Феба брала чашку чая и садилась погреться на солнышке весенним днем? Хоть раз купила цветы — просто для себя?
Эми вошла за ней в гараж. В конце помещения было нечто вроде антресоли. Феба бросила там жилеты.
Потом именно Феба принесла лестницу — Эми не знала, где она стоит, — и именно Феба поднялась по лестнице, опасно балансируя, пока Эми подавала ей спасательные жилеты.
— Рада, что покончила с этим, . — сказала Феба, убрав лестницу и отряхивая руки. — Я не большая любительница высоты.
Тогда почему ты не попросила меня? — хотела крикнуть Эми. Я совсем не боюсь высоты. Почему не я?
И на одно ужасное, всепоглощающее, засасывающее мгновение Эми пришло в голову: зачем я здесь? Чего ради? Какой в этом смысл?
Ничего себе! Для его вещей под нижнюю кровать засунули целых две бельевые корзины. Это, наверное, удобства по первому классу. Два маленьких «городских» — Ник не надеялся, что когда-нибудь запомнит их имена, — получили только по одной корзине на брата. Но ему тетя Гвен выделила две.
Спасибо, Брайан. От души спасибо! Посмотри, куда я из-за тебя попал.
Ник лежал на кровати, вперив взгляд в матрас второго яруса. Тетя Гвен сказала, что на коктейль можно будет прийти в пять тридцать. Означает ли это, что коктейль найдется и для Кузена Ника?
Было пять сорок пять. За стенами «ночлежки» слышались голоса. Само по себе местечко ничего. Полная изоляция оказалась бы классной штукой, если бы не чертова прорва людей, живущих друг у друга на голове. Он приподнялся, спустил ноги на пол и встал. Что толку откладывать это до бесконечности!
Подъездная дорожка упиралась в небольшую площадку перед главным домом. На козлы положили пару плохо оструганных досок, и дедуля — новый муж тети Гвен — заведовал этим «баром». Сама тетя Гвен разносила крекеры и сыр. Дети играли в какую-то игру, девочки-подростки сидели на садовой скамейке, а остальные взрослые стояли рядом и вели себя преувеличенно вежливо. Это всегда знак того, что можно ждать чего-то недоброго, — когда взрослые ведут себя преувеличенно вежливо.
Ник посмотрел на двух девочек. Они не были похожи на двух закадычных подруг, он сразу это понял. Высокая, темненькая — ее зовут Мэгги — не желала иметь ничего общего со второй, похожей на мышку, Элли.
Мэгги была красоткой. В ней не было слащавой красоты, какая бывает у лидера школьной команды поддержки. Она была очень бледная, с большими, нежно очерченными губами и темными глазами. Брови росли низко над глазами. Одета в мужскую черную рубашку, слишком большую даже для ее роста и свисающую с плеч. Ник подумал, не стыдится ли она своей груди, которая — основываясь на поверхностном с ней знакомстве — выглядела великолепно.
Элли производила менее приятное впечатление. Она казалась довольно неинтересной, даже немного жалкой, но Ник предположил, что так и бывает, если предки дают тебе имя, больше подходящее для коровы.
Он краем глаза наблюдал за обеими. Элли повернулась к Мэгги, пытаясь заговорить с ней, но та смотрела прямо перед собой, явно ее игнорируя.
— Что тебе налить, Ник? — спросил дедуля. — Малышам предлагается растворимый лимонад, иначе мы будем завалены недопитыми банками шипучки. Но вы с Мэгги и Элли, конечно, будете пить шипучку.
Шипучка! Вот как эти люди называют газированную воду. Боже, какое дурацкое слово! Шипучка, шипучка. Неудивительно, что жителей Среднего Запада считают дураками, они то и дело называют газированную воду «шипучкой». Это говорит о не слишком-то большом уме.
Не то что слова «бурбон», «джин», «водка». Эти напитки тоже имелись на столе. Дедуля показал бы свой ум, если бы произнес эти слова, обращаясь к Нику, но это явно не предусматривалось. Он был членом «отряда шипучки», Ник взял спрайт и направился туда, где сидели две девочки. Мэгги тут же подвинулась, тесня Элли и освобождая для него место. Ему, без сомнения, следовало сесть с ней.
Плохо. Ошибка, неверный шаг, слишком очевидно. Извини, дорогуша, но Кузен Ники не станет облегчать тебе задачу.
И он сел рядом с Элли.
Джойс не могла поверить, что Гвен поставила для детей такую дрянь — картофельные чипсы и кусок сыра. Сыр был «Бри», мягкий, жирный, в этом ломте сыра больше жира, чем их семья съедала за неделю. Гвен нарезала яблоки, но подала к ним один из этих готовых карамельно-шоколадных соусов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93