Водитель вышел и поставил мои чемоданы на землю. Я покинула автомобиль и осмотрелась. Это должно стать моим новым домом на длительный срок, так я подумала.
Два самолета поднимались в глубокое синее небо с маленькими, редкими облаками. Перед нами был маленький парк, и вдали между деревьями виднелся водоем. Я не могла оторвать взгляд и, на какой-то момент, забыла, что водитель все еще стоит возле меня.
– Плата за проезд, – заявил он, – еще не чаевые.
– Чаевые?
– Конечно. Всегда нью-йоркским водителям дают чаевые, не забудьте это. Вы можете забыть что-нибудь другое.
– Ох! – Я открыла свой кошелек и на мгновение задумалась, сколько же ему дать?
– Бакс будет достаточно, – сообщил он.
Я протянула.
– Благодарю. Удачи. Возвращаюсь к делам, – добавил он и быстро укатил.
Я направилась по цементной дорожке, взошла на крыльцо и позвонила. Дверь долго не открывали, я уже стала думать, что звонок не работает, или никого нет дома, через некоторое время я позвонила снова. Наконец дверь открылась, на пороге стояла высокая статная женщина, на первый взгляд ей было около пятидесяти. Она стояла прямо, расправив плечи как на картинке из учебника для манекенщиц, сквозь ее коричневые волосы пробивалась седина. На женщине была длинная цвета морской волны юбка и розовые пуанты. Ее блузка была усыпана яркими тяжелыми цветами, на шее были бусы из драгоценных камней. В одном, правом ухе была серьга с теми же камнями, я бы удивилась, если бы она догадалась, что в левом ее нет. На лицо был нанесен сильный вечерний макияж, ресницы были длинные, накладные. Она медленно осмотрела меня с ног до головы, потом кивнула как бы в подтверждение какой-то своей мысли.
– Я полагаю, вы – Дон, – сказала она.
– Да, госпожа.
– Я – Агнесса, Агнесса Моррис, – представилась она.
Я кивнула, это имя было указано в инструкции, но она по-видимому ожидала от меня другой реакции.
– Берите багаж и следуйте за мной, это не гостиница и носильщиков у нас нет.
– Да, мадам, – ответила я.
Меня обдало сильным запахом духов, напоминающих жасмин. Я вошла в прихожую, там был вишневый пол, покрытый выцветшим изношенным ковриком. Когда мы прошли коридор, я услышала бой часов.
– Господин Феербенк приветствует вас, – Агнесса показала на высокие напольные часы. На их циферблате были римские числа и толстые черные стрелки, похожие на пальцы.
– Господин Феербенк? – смущенно переспросила я.
– Дедушкины часы, – сказала она как об общеизвестном факте.
– Я многим вещам даю имена актеров, с которыми работаю. Это делает дом более… более… – она смотрела, как будто искала в воздухе подсказку. – Более родным. Да? Я не права? – ее глаза стали маленькими, и она сжала губы так, что они побелели.
– О, да! – согласилась я.
– Я ненавижу людей, неодобряющих что-либо только потому, что они не думали об этом раньше. – Она протянула руку в сторону часов, как будто там действительно стоял человек и прошептала, – Ромео! О, Ромео. – Я поменяла руки, чемоданы были тяжелы, но Агнесса, казалось, забыла обо мне.
– Мадам. – Она посмотрела на меня и в ее взгляде ясно читалось: «Кто ты, чтобы прерывать меня?»
– Итак продолжим, – сказала она, направляясь в холл. Перед нами оказалась балюстрада. Серый ковер был таким же потертым как и в прихожей. На стенах висели портреты актеров и актрис, певцов и балерин, проекты декораций и зарисовки мизансцен. В общем холл был довольно уютен. Агнесса остановилась перед входом в правую комнату.
– Это зал. Здесь мы принимаем гостей, пойдем, сейчас состоится наш первый серьезный разговор, чтобы избежать дальнейших недоразумений, – она улыбнулась. – Я полагаю, вы голодны.
– Да, – кивнула я. – Я только что из аэропорта, и в самолете я ничего не ела.
– Время завтрака прошло, и я не нахожу удобным беспокоить по любой надобности госпожу Лидди, она не рабыня.
– Мне жаль, – не зная, что сказать, ответила я, чувство голода, терзавшее меня, было ужасным.
– Продолжим.
– Спасибо, – я направилась к выходу.
Она схватила меня за плечи и остановила.
– Нет. Всегда держите свою голову высоко, когда покидаете комнату, – продемонстрировала Агнесса. – Всегда ощущайте себя на подмостках. – Она уже спускалась по коридору.
После ее ухода я вернулась в комнату, слабый рассеянный свет располагал к раздумью. В комнате стоял диван и гармонирующие с ним стулья с высокими спинками. На журнальном столике были раскиданы старые театральные программки. В углу стоял величественный дубовый стол с материалами оперы «Мадам Баттерфляй». В другом углу комнаты стояло фортепиано, оно было открыто, на пюпитре стояли ноты с концертом Моцарта, который я играла в Ричмонде. Мои пальцы вспомнили эту музыку. Полки на стенах были заполнены пьесами, старыми романами и вещами, напоминающими о театре: реквизит, старые карнавальные маски, кастаньеты, и над всем этим надпись: «Приверженный мне Рудольф Валентино».
Мой взгляд упал на фотографию юной Агнессы Моррис, я взяла ее в руки, чтобы лучше рассмотреть. Без тяжелого макияжа она выглядела прекрасной.
– Вы не должны брать вещи без разрешения. – Я подскочила от резкого голоса Агнессы, стоявшей возле двери со скрещенными на груди руками.
– Извините…
– Я не хочу, чтобы студенты чувствовали себя как дома здесь, они должны уважать мою собственность.
– Мне жаль, – сказала я, – возвращая на место фотографию.
– Многие мои вещи не имеют реальной стоимости, но дороги мне как память. – Агнесса подошла к фотографии.
– Это красивый портрет, – заметила я, и ее лицо смягчилось.
– Эта фотография была сделана, когда я впервые вышла на сцену, она многое мне напоминает сейчас.
– Правда? Вы выглядите на ней такой юной.
– Я была не старше тебя, – глаза Агнессы затуманили воспоминания. – Я работала с великим Станиславским, играла Офелию в Гамлете, в газетах появлялись восторженные рецензии. – Я не могла понять ее, так как никогда не слышала о Станиславском. – Садитесь, – резко сказала Агнесса. – Госпожа Лидди скоро принесет вам чай с бутербродом.
Я присела на диван.
– Я немного информирована о вас, – Агнесса поджала губы и как фокусник достала письмо из складок юбки.
«Неподходящее место для письма», – подумала я, но тут же мое сердце упало, я заметила, что это фирменный конверт Катлеров.
– Это от вашей бабушки, она решила представить вас.
– О?!
– Да. – Агнесса подняла глаза и посмотрела мне прямо в лицо. – Она сообщила о некоторых ваших проблемах.
– Моих проблемах?
Что же сообщила бабушка Катлер? Почему? Ухитрилась ли она испортить мнение обо мне еще до приезда? Может, она хотела только удостовериться, сумею ли я воплотить свою мечту?
– Да, – кивнула Агнесса, – о ваших проблемах в школе, как вас вынуждены были переводить из школы в школу из-за обычных возрастных проблем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Два самолета поднимались в глубокое синее небо с маленькими, редкими облаками. Перед нами был маленький парк, и вдали между деревьями виднелся водоем. Я не могла оторвать взгляд и, на какой-то момент, забыла, что водитель все еще стоит возле меня.
– Плата за проезд, – заявил он, – еще не чаевые.
– Чаевые?
– Конечно. Всегда нью-йоркским водителям дают чаевые, не забудьте это. Вы можете забыть что-нибудь другое.
– Ох! – Я открыла свой кошелек и на мгновение задумалась, сколько же ему дать?
– Бакс будет достаточно, – сообщил он.
Я протянула.
– Благодарю. Удачи. Возвращаюсь к делам, – добавил он и быстро укатил.
Я направилась по цементной дорожке, взошла на крыльцо и позвонила. Дверь долго не открывали, я уже стала думать, что звонок не работает, или никого нет дома, через некоторое время я позвонила снова. Наконец дверь открылась, на пороге стояла высокая статная женщина, на первый взгляд ей было около пятидесяти. Она стояла прямо, расправив плечи как на картинке из учебника для манекенщиц, сквозь ее коричневые волосы пробивалась седина. На женщине была длинная цвета морской волны юбка и розовые пуанты. Ее блузка была усыпана яркими тяжелыми цветами, на шее были бусы из драгоценных камней. В одном, правом ухе была серьга с теми же камнями, я бы удивилась, если бы она догадалась, что в левом ее нет. На лицо был нанесен сильный вечерний макияж, ресницы были длинные, накладные. Она медленно осмотрела меня с ног до головы, потом кивнула как бы в подтверждение какой-то своей мысли.
– Я полагаю, вы – Дон, – сказала она.
– Да, госпожа.
– Я – Агнесса, Агнесса Моррис, – представилась она.
Я кивнула, это имя было указано в инструкции, но она по-видимому ожидала от меня другой реакции.
– Берите багаж и следуйте за мной, это не гостиница и носильщиков у нас нет.
– Да, мадам, – ответила я.
Меня обдало сильным запахом духов, напоминающих жасмин. Я вошла в прихожую, там был вишневый пол, покрытый выцветшим изношенным ковриком. Когда мы прошли коридор, я услышала бой часов.
– Господин Феербенк приветствует вас, – Агнесса показала на высокие напольные часы. На их циферблате были римские числа и толстые черные стрелки, похожие на пальцы.
– Господин Феербенк? – смущенно переспросила я.
– Дедушкины часы, – сказала она как об общеизвестном факте.
– Я многим вещам даю имена актеров, с которыми работаю. Это делает дом более… более… – она смотрела, как будто искала в воздухе подсказку. – Более родным. Да? Я не права? – ее глаза стали маленькими, и она сжала губы так, что они побелели.
– О, да! – согласилась я.
– Я ненавижу людей, неодобряющих что-либо только потому, что они не думали об этом раньше. – Она протянула руку в сторону часов, как будто там действительно стоял человек и прошептала, – Ромео! О, Ромео. – Я поменяла руки, чемоданы были тяжелы, но Агнесса, казалось, забыла обо мне.
– Мадам. – Она посмотрела на меня и в ее взгляде ясно читалось: «Кто ты, чтобы прерывать меня?»
– Итак продолжим, – сказала она, направляясь в холл. Перед нами оказалась балюстрада. Серый ковер был таким же потертым как и в прихожей. На стенах висели портреты актеров и актрис, певцов и балерин, проекты декораций и зарисовки мизансцен. В общем холл был довольно уютен. Агнесса остановилась перед входом в правую комнату.
– Это зал. Здесь мы принимаем гостей, пойдем, сейчас состоится наш первый серьезный разговор, чтобы избежать дальнейших недоразумений, – она улыбнулась. – Я полагаю, вы голодны.
– Да, – кивнула я. – Я только что из аэропорта, и в самолете я ничего не ела.
– Время завтрака прошло, и я не нахожу удобным беспокоить по любой надобности госпожу Лидди, она не рабыня.
– Мне жаль, – не зная, что сказать, ответила я, чувство голода, терзавшее меня, было ужасным.
– Продолжим.
– Спасибо, – я направилась к выходу.
Она схватила меня за плечи и остановила.
– Нет. Всегда держите свою голову высоко, когда покидаете комнату, – продемонстрировала Агнесса. – Всегда ощущайте себя на подмостках. – Она уже спускалась по коридору.
После ее ухода я вернулась в комнату, слабый рассеянный свет располагал к раздумью. В комнате стоял диван и гармонирующие с ним стулья с высокими спинками. На журнальном столике были раскиданы старые театральные программки. В углу стоял величественный дубовый стол с материалами оперы «Мадам Баттерфляй». В другом углу комнаты стояло фортепиано, оно было открыто, на пюпитре стояли ноты с концертом Моцарта, который я играла в Ричмонде. Мои пальцы вспомнили эту музыку. Полки на стенах были заполнены пьесами, старыми романами и вещами, напоминающими о театре: реквизит, старые карнавальные маски, кастаньеты, и над всем этим надпись: «Приверженный мне Рудольф Валентино».
Мой взгляд упал на фотографию юной Агнессы Моррис, я взяла ее в руки, чтобы лучше рассмотреть. Без тяжелого макияжа она выглядела прекрасной.
– Вы не должны брать вещи без разрешения. – Я подскочила от резкого голоса Агнессы, стоявшей возле двери со скрещенными на груди руками.
– Извините…
– Я не хочу, чтобы студенты чувствовали себя как дома здесь, они должны уважать мою собственность.
– Мне жаль, – сказала я, – возвращая на место фотографию.
– Многие мои вещи не имеют реальной стоимости, но дороги мне как память. – Агнесса подошла к фотографии.
– Это красивый портрет, – заметила я, и ее лицо смягчилось.
– Эта фотография была сделана, когда я впервые вышла на сцену, она многое мне напоминает сейчас.
– Правда? Вы выглядите на ней такой юной.
– Я была не старше тебя, – глаза Агнессы затуманили воспоминания. – Я работала с великим Станиславским, играла Офелию в Гамлете, в газетах появлялись восторженные рецензии. – Я не могла понять ее, так как никогда не слышала о Станиславском. – Садитесь, – резко сказала Агнесса. – Госпожа Лидди скоро принесет вам чай с бутербродом.
Я присела на диван.
– Я немного информирована о вас, – Агнесса поджала губы и как фокусник достала письмо из складок юбки.
«Неподходящее место для письма», – подумала я, но тут же мое сердце упало, я заметила, что это фирменный конверт Катлеров.
– Это от вашей бабушки, она решила представить вас.
– О?!
– Да. – Агнесса подняла глаза и посмотрела мне прямо в лицо. – Она сообщила о некоторых ваших проблемах.
– Моих проблемах?
Что же сообщила бабушка Катлер? Почему? Ухитрилась ли она испортить мнение обо мне еще до приезда? Может, она хотела только удостовериться, сумею ли я воплотить свою мечту?
– Да, – кивнула Агнесса, – о ваших проблемах в школе, как вас вынуждены были переводить из школы в школу из-за обычных возрастных проблем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74