Не далее как полгода назад я одного такого василиска вынес за скобки… А сколько их еще тут, внутри скобок? Ну да, конечно, их не большинство… их даже не половина. Пускай один процент… но Алешке, которого чуть не скинули в выгребную яму, было бы ничуть не легче от этой утешительной статистики…
Да, кстати, и этому медведю Евлаше было бы не легче. Никакой злости я к нему не испытывал. Верный слуга. Защитил своего господина. С которым, между прочим, лет с семи нянчился. Прямо как какой-нибудь Савельич с Гриневым. Прыщавый Аникий, конечно, ни разу не Гринев, про него не напишет Пушкин, да и никто, надеюсь, не напишет… Но все-таки… Что этот Евлаша увидел? Аникия, которому он, может, сказки на ночь рассказывал и кораблики из дощечек вырезал, бьет какой-то верзила… слабого, болезненного мальчика… Ну я, положим, не особый и верзила, метр семьдесят восемь и семьдесят кило… Хотя кто знает, сколько этих кило во мне сейчас… мышечная масса тут, конечно, подросла… Но это мелочи… Кто бы ни обижал его боярина – это все равно егобоярин. И пускай лупит, пускай издевается… Но как не защитить?
К тому же, надо признать, он со мной поступил еще милосердно. Мог и просто пришибить – так, что мозги потом от стенки бы отскребали… И, наверное, по закону ничего ему бы не грозило… холоп ведь, за его дела господин отвечает. Тем более что господин – из высшего политического руководства…
– Андрюша, – вновь заговорила Лена, – я думаю, тебе лучше сейчас пойти спать… После таких потрясений… просто необходимо отдохнуть. Ну что ты тут сидишь, молчишь, изводишь себя? Все будет в порядке, не волнуйся. Сеня умный, у него знаешь какие связи… он обязательно что-нибудь придумает. Не бывает безвыходных ситуаций.
Ох уж мне эти речи про безвыходные ситуации! От кого я их только не слышал – от мамы, от школьных учителей, от институтских преподов… И все свято верят, что кто-нибудь обязательно поможет, спасет, вылечит, выкупит, займет… А когда Димка Бородулин из нашего одиннадцатого «А» за пять минут до новогодних курантов спрыгнул с крыши, с девятого этажа… Когда Марину Сергеевну из маминой школы иномарка сбила в двух шагах от дома… Когда у бабули диагностировали метастазы… это все как? Эти случаи вычитаем из общего правила? И получается у нас, что выход есть, когда он есть? Масло масляное? Спасибо, вот только губы утру…
Конечно, никуда я не пошел. Какой уж тут сон? Вместе с Леной мы сидели, откинувшись на мягкую спинку… Это не диван, не софа, но что-то диванообразное… да уж, не только лавки и сундуки тут умеют делать… Я не спал, просто мысли текли из одного полушария в другое – вяло, лениво, как вода в шлюзах канала Москва – Волга… а по-здешнему, наверное, Кучма – Итиль… Самое смешное, канал действительно есть… вырыли в прошлом веке… и ведь сумели же по уму сделать, не угробили кучу народа, как у нас… Работали вольные, за хорошую плату, жили в приличных условиях… забота о ровной линии, все такое… ну да, не три года, а пятнадцать лет рыли… А куда спешить? Здесь ведь никто никуда не спешит, все живут так, будто впереди хрен знает сколько времени… ну понятно… вечность ведь гарантирована. Так и будешь рождаться в новых шарах, жить, помирать, и все заново… и до бесконечности… миров хватит… Буня говорил, есть и такая ересь, будто все шары в кольцо замкнуты, и получается уже не бесконечное множество миров, а бесконечное число оборотов… Их Ученый Сыск не преследовал, вреда же никакого, линию блюдут, как и все…
Ну где же этот Арсений? Ну сколько можно бродить? Уже белая ночь стала темно-синей ночью, потом и желтеть на востоке начала, будто лимонный сок туда выдавили… Уж не случилось ли чего? Какой-нибудь местный Гриня или Валуй… ну да, слышали, здесь практически нет преступности, университетский город, все дела… Только ведь тут появился я – а я же неприятности притягиваю, во мне же такой магнит… шило в заднице, как деликатно выражалась в пятом классе математичка Мария Павловна… Вот это самое шило – оно и есть магнит. Сколько всего за год притянуло… доцент Фролов, Жора Панченко, деловой дяденька Аркадий Львович… и уже тут – садюга Лыбин, ученый сыскарь дядя Митя, орда Сагайды-батыра… теперь вот этот мелкий сухофрукт…
Арсений пришел на рассвете, когда я уже всерьез подумывал, что надо хватать Лену в охапку (я же города не знаю) и бегать по улицам искать… Ну или заявить в здешнюю ментовку… в городское управление Уголовного Приказа… Как мне там, должно быть, обрадуются…
Утро и впрямь оказалось мудренее вечера. Сейчас Фролов был спокоен, сух, и даже что-то довольное проскакивало в его взгляде.
– Ну вот что, ребята, – сказал он, отхлебнув из заботливо поданной кружки. – Появилось интересное решение нашей проблемы.
– Да ты говори, Сеня, говори, ну что ты тянешь? – встрепенулась Лена.
– Значит, вот что мне умные люди подсказали, – лекторским тоном начал Фролов. – Если наш юный истязатель подает сегодня жалобу, то за тобой, Андрюша, придут не раньше чем завтра. Статья не столь серьезная, не убийство и не воровство, что пострадавший – сын такой шишки, наши приказные поймут не сразу… Заявление примет дежурный ярыжка, доложит по начальству… доклады такие производятся после полудня. Пока начальство раскачается… А теперь самое интересное. Если вы оба сегодня же исчезаете из города, то дело откладывается. Никто не станет по такой статье объявлять всекняжеский розыск. Ну, явились по твою душу служивые, не нашли, Лену тоже не нашли… Я отвечу, например, что отдыхать поехали… И будут ждать возвращения, никуда не денутся.
– А как же Торопищин-папенька? – усомнился я. – Неужели не нажмет на свои рычаги? Не заставит объявить в розыск?
– Для этого папенька для начала должен узнать обо всем, – усмехнулся Арсений. – А он сейчас в Кучеполе и на этой неделе должен отбыть к месту высокого назначения… во фламандский город Брюссель. Поедет он, ясное дело, через Вилейно, сюда заворачивать ему незачем. Так что если он и получит письмецо от сына, то недели через две-три… Конечно, у таких высоких вельмож есть и быстрые средства связи. Но заметь – у вельмож, у столпов княжества. Не у распущенных сынков. Итак, что мы имеем? Имеем по крайней мере двухнедельный период, когда дело будет крутиться без высшего ускорения.Я надеюсь, за это время мне удастся убедить Торопищина-младшего забрать заявление.
– Ну как же, заберет, – скептически хмыкнул я. – Вы бы его видели вчера, какой бешеный был… Он же псих!
– Псих – да, – согласился Фролов. – Но умный псих. Думаю, он меня поймет… Тем более папенька в Брюсселе – это не папенька в Кучеполе. Оттуда долго пришлось бы дожидаться поддержки. Аникию же осенью поступать в панэписту…
– На испытании завалите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Да, кстати, и этому медведю Евлаше было бы не легче. Никакой злости я к нему не испытывал. Верный слуга. Защитил своего господина. С которым, между прочим, лет с семи нянчился. Прямо как какой-нибудь Савельич с Гриневым. Прыщавый Аникий, конечно, ни разу не Гринев, про него не напишет Пушкин, да и никто, надеюсь, не напишет… Но все-таки… Что этот Евлаша увидел? Аникия, которому он, может, сказки на ночь рассказывал и кораблики из дощечек вырезал, бьет какой-то верзила… слабого, болезненного мальчика… Ну я, положим, не особый и верзила, метр семьдесят восемь и семьдесят кило… Хотя кто знает, сколько этих кило во мне сейчас… мышечная масса тут, конечно, подросла… Но это мелочи… Кто бы ни обижал его боярина – это все равно егобоярин. И пускай лупит, пускай издевается… Но как не защитить?
К тому же, надо признать, он со мной поступил еще милосердно. Мог и просто пришибить – так, что мозги потом от стенки бы отскребали… И, наверное, по закону ничего ему бы не грозило… холоп ведь, за его дела господин отвечает. Тем более что господин – из высшего политического руководства…
– Андрюша, – вновь заговорила Лена, – я думаю, тебе лучше сейчас пойти спать… После таких потрясений… просто необходимо отдохнуть. Ну что ты тут сидишь, молчишь, изводишь себя? Все будет в порядке, не волнуйся. Сеня умный, у него знаешь какие связи… он обязательно что-нибудь придумает. Не бывает безвыходных ситуаций.
Ох уж мне эти речи про безвыходные ситуации! От кого я их только не слышал – от мамы, от школьных учителей, от институтских преподов… И все свято верят, что кто-нибудь обязательно поможет, спасет, вылечит, выкупит, займет… А когда Димка Бородулин из нашего одиннадцатого «А» за пять минут до новогодних курантов спрыгнул с крыши, с девятого этажа… Когда Марину Сергеевну из маминой школы иномарка сбила в двух шагах от дома… Когда у бабули диагностировали метастазы… это все как? Эти случаи вычитаем из общего правила? И получается у нас, что выход есть, когда он есть? Масло масляное? Спасибо, вот только губы утру…
Конечно, никуда я не пошел. Какой уж тут сон? Вместе с Леной мы сидели, откинувшись на мягкую спинку… Это не диван, не софа, но что-то диванообразное… да уж, не только лавки и сундуки тут умеют делать… Я не спал, просто мысли текли из одного полушария в другое – вяло, лениво, как вода в шлюзах канала Москва – Волга… а по-здешнему, наверное, Кучма – Итиль… Самое смешное, канал действительно есть… вырыли в прошлом веке… и ведь сумели же по уму сделать, не угробили кучу народа, как у нас… Работали вольные, за хорошую плату, жили в приличных условиях… забота о ровной линии, все такое… ну да, не три года, а пятнадцать лет рыли… А куда спешить? Здесь ведь никто никуда не спешит, все живут так, будто впереди хрен знает сколько времени… ну понятно… вечность ведь гарантирована. Так и будешь рождаться в новых шарах, жить, помирать, и все заново… и до бесконечности… миров хватит… Буня говорил, есть и такая ересь, будто все шары в кольцо замкнуты, и получается уже не бесконечное множество миров, а бесконечное число оборотов… Их Ученый Сыск не преследовал, вреда же никакого, линию блюдут, как и все…
Ну где же этот Арсений? Ну сколько можно бродить? Уже белая ночь стала темно-синей ночью, потом и желтеть на востоке начала, будто лимонный сок туда выдавили… Уж не случилось ли чего? Какой-нибудь местный Гриня или Валуй… ну да, слышали, здесь практически нет преступности, университетский город, все дела… Только ведь тут появился я – а я же неприятности притягиваю, во мне же такой магнит… шило в заднице, как деликатно выражалась в пятом классе математичка Мария Павловна… Вот это самое шило – оно и есть магнит. Сколько всего за год притянуло… доцент Фролов, Жора Панченко, деловой дяденька Аркадий Львович… и уже тут – садюга Лыбин, ученый сыскарь дядя Митя, орда Сагайды-батыра… теперь вот этот мелкий сухофрукт…
Арсений пришел на рассвете, когда я уже всерьез подумывал, что надо хватать Лену в охапку (я же города не знаю) и бегать по улицам искать… Ну или заявить в здешнюю ментовку… в городское управление Уголовного Приказа… Как мне там, должно быть, обрадуются…
Утро и впрямь оказалось мудренее вечера. Сейчас Фролов был спокоен, сух, и даже что-то довольное проскакивало в его взгляде.
– Ну вот что, ребята, – сказал он, отхлебнув из заботливо поданной кружки. – Появилось интересное решение нашей проблемы.
– Да ты говори, Сеня, говори, ну что ты тянешь? – встрепенулась Лена.
– Значит, вот что мне умные люди подсказали, – лекторским тоном начал Фролов. – Если наш юный истязатель подает сегодня жалобу, то за тобой, Андрюша, придут не раньше чем завтра. Статья не столь серьезная, не убийство и не воровство, что пострадавший – сын такой шишки, наши приказные поймут не сразу… Заявление примет дежурный ярыжка, доложит по начальству… доклады такие производятся после полудня. Пока начальство раскачается… А теперь самое интересное. Если вы оба сегодня же исчезаете из города, то дело откладывается. Никто не станет по такой статье объявлять всекняжеский розыск. Ну, явились по твою душу служивые, не нашли, Лену тоже не нашли… Я отвечу, например, что отдыхать поехали… И будут ждать возвращения, никуда не денутся.
– А как же Торопищин-папенька? – усомнился я. – Неужели не нажмет на свои рычаги? Не заставит объявить в розыск?
– Для этого папенька для начала должен узнать обо всем, – усмехнулся Арсений. – А он сейчас в Кучеполе и на этой неделе должен отбыть к месту высокого назначения… во фламандский город Брюссель. Поедет он, ясное дело, через Вилейно, сюда заворачивать ему незачем. Так что если он и получит письмецо от сына, то недели через две-три… Конечно, у таких высоких вельмож есть и быстрые средства связи. Но заметь – у вельмож, у столпов княжества. Не у распущенных сынков. Итак, что мы имеем? Имеем по крайней мере двухнедельный период, когда дело будет крутиться без высшего ускорения.Я надеюсь, за это время мне удастся убедить Торопищина-младшего забрать заявление.
– Ну как же, заберет, – скептически хмыкнул я. – Вы бы его видели вчера, какой бешеный был… Он же псих!
– Псих – да, – согласился Фролов. – Но умный псих. Думаю, он меня поймет… Тем более папенька в Брюсселе – это не папенька в Кучеполе. Оттуда долго пришлось бы дожидаться поддержки. Аникию же осенью поступать в панэписту…
– На испытании завалите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100