– Потому что придельного так легко бы Тимоша не взял. Повозиться бы пришлось, железом побренчать…
– А подумать? – ухмыльнулся Буня. – Третий вариант в голову не пришел? Холоп это мой, обзавелся вот недавно.
– Холоп? – похоже, Буня сумел по-настоящему удивить седовласого. – Зачем тебе холоп, Буня? Ты же…
– Стареем мы, Митя, стареем, – Буня говорил с такой интонацией, будто они сидели с Митей в пивной, вспоминая молодость. Будто не прижался он лопатками к стенке и не нацелены на него сразу три коротких и, как я знал, очень опасных в ближнем бою копья.
– Эко удивил, – прищурился седовласый. – А холоп-то с какого бока?
– А подумать? – Буня мастерски изобразил удивление. – Уход за мной нужен. Бельишко постирать, снадобье вовремя подать, сбитеньку целебного заварить. Обед сготовить… У меня ведь, к твоему сведению, желудок больной, мне отдельно от стаи питаться надо. Ну и много там чего по мелочи. Подхватных на такое ставить не хочу, унизительно ребятам покажется. Не для того они в стаю пришли, чтобы старику горшок, извини за подробность, подавать. Ну вот… Недавно и прикупил. С деньгами, сам понимаешь, вопросов у меня нет. Озадачил одного из своих придельных, он где-то за полторы гривны и сторговал. У кого-то из проезжих купцов…
– Что, без бумаг, без пошлины в городскую палату? – развеселился седовласый.
– Да, представь себе, Митя. Еще один грешок можешь записать на мой счет. Зачем мне бумаги? Кому я должен право собственности доказывать? Да и светиться лишний раз моему человеку не с руки… Пошлина-то ладно, а на чье имя записывать? Ну, сам сообрази.
– Вот уж не думал, Акакий Акакиевич, что изменишь ты прежним своим взглядам. Помнишь, как мы про то спорили? И ведь ты меня тогда под орех разделал… Ну да ладно. Пускай холоп. Гена, – велел он кому-то из стражников, – глянь у мальчика колечко.
Меня ухватили за левую руку, задрали рукав.
– Кольца холопьего нет, – басом доложил Гена. – А вот след от кольца виден. Полоска-то на коже белеет.
– Что скажешь, Акакий? – прищурился Митя.
– Было у парня кольцо, – признал Буня. – Да только вот я снял его. Зачем моему человеку лишняя примета? Да и неприятен мне вид этих колец, ты же знаешь…
– Звать-то холопа как? – по-прежнему игнорируя меня, поинтересовался Митя. Хорошо, мне хватило ума не возмутиться.
– Звать его Андрюшкой. Умом, прямо скажу, не блещет. В детстве, видать, по голове били многовато. Но послушен, расторопен… Словом, удачная покупка.
– Что ж, – усмехнулся седовласый. – Как-нибудь уж мы с этим твоим имуществом разберемся. Что ж, Буня… Пора нам. Ты уж не обижайся, но придется тебя связать. Старичок ты прыткий, невзирая на хвори…
Это был последний день, когда я видел Буню.

2
В тверской темнице я просидел недолго – всего остаток дня да ночь. Никто меня ни о чем не спрашивал, в колодки не забивали. Даже тюремная похлебка оказалась вполне съедобной. Только вот спалось погано.
А наутро меня повезли в Кучеполь.
– Там уж с тобой разберутся, в столичном-то Приказе, – на прощанье услышал я от какого-то жирного начальника, вышедшего проводить узников.
Увы, Буни среди них не было. Едва нас выволокли из дома, седой Митя велел везти меня в Приказ и там «ну, как обычно». А Буню, связав ему за спиной локти и ноги в щиколотках, на руках унесли в другие сани. «С тобой, Акакий, у нас будут долгие беседы».
В доме, конечно, оставили засаду – надо же вылавливать и остальных членов стаи. Бедный Толик… Опять ему не повезло.
Я успел уже догадаться, что старенький Митя – не из Уголовного Приказа, а из Ученого Сыска. Лазоревый балахон – деталь очевидная, да и манера держаться все-таки отличалась от приказной. Возможно, и стражники тоже оттуда, а форма Уголовного Приказа – только маскировка… Оставалось понять – от кого.
Подали сани – огромные крытые розвальни, запряженные тройкой гнедых жеребцов. Помимо меня, везли еще четверых арестантов, но места хватило бы и на десятерых. «Вагонзак», – мысленно обозвал я это сооружение.
В колодки забивать не стали, но всем пятерым надели на ноги кандалы, соединили их тонкой стальной цепью. Охраны было немного – двое стражников сели с нами, плюс еще двое верховых. Ну и возница, конечно, тоже вояка, тоже при сабле и кольчужном шлеме поверх теплой шапки.
О нас позаботились – выдали тулупы и валенки. «Ехать долго придется, в Кучеполе только к ночи будем», – пояснил один из стражников. Интересное дело – в усадьбу Лыбина путь занял три дня, а тут – всего-то несколько часов… Даже если сделать поправку на неторопливость обоза – это с какой же скоростью должны гнать лошади?
Оказалось, именно с той скоростью и гнали, с какой надо. Перед отправлением появился какой-то хмырь в черном балахоне, по очереди обошел всех коней, каждому сунул под нос какую-то тряпку. Нюхать, что ли?
– Ну, сейчас понесемся! – обернулся ко мне один из товарищей по несчастью. До глаз заросший детина с низким лбом и огромными лапищами. Питекантроп, прямо как на картинке в учебнике биологии. Остальные товарищи оказались совершенно необщительными – что меня нисколько не огорчало.
У питекантропа, очевидно, был немалый опыт путешествий казенным транспортом. Лошади не спеша выехали из тюремных ворот, потом постепенно разгонялись на малолюдных по раннему часу улицах. Только-только начинал желтеть восток, и если бы не свет-факелы на столбах – вообще ни фига не увидишь.
А когда мы выехали из города на тракт – они рванули. Ох, как они рванули! Бешеная для этого мира скорость – как у хорошего велосипедиста. Пожалуй, километров тридцать в час. Этак мы действительно к вечеру на месте будем.
Все как Буня и рассказывал. Разработка здешней прикладной науки. Дали лошадям какой-то стимулятор, задействовали скрытые резервы… Интересно, после такой скачки они долго протянут? Или противоядие существует? В конце концов, не настолько же мы, пятеро зэков, важные персоны, чтобы из-за нас трех казенных лошадей гробить.
По сторонам мелькали заснеженные поля, перелески, засохшие стебли камышей… Кое-где столбом вился дым – значит, деревня или усадьба. Попадались на дороге и телеги, и всадники. Удивительно, как только мы никого не сшибли? Вряд ли тут соблюдаются правила движения.
Ничего хорошего я от Кучеполя не ждал. Родные места, родной Приказ. Там обязательно кто-то узнает меня в лицо, закричит: «Да это ж Андрюшка, человек боярина Волкова!» Ну, бывший человек… бывшего боярина… Вот тут-то меня и возьмут за известную часть тела.
Страхи мои, однако же, не оправдались. В Кучеполь мы приехали в вечерних сумерках. Там тверская стража сдала арестантов приказным людям, те быстренько загнали нас в свободную камеру. Ужином накормили. Правда, похуже, чем в Твери.
Спал я плохо – снились всякие ужасы, а мысли между снами были еще хуже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100