», все довольно логично. Никаких подлянок от меня опасаться ему нечего, я от него всецело завишу, обижать девушек тут не принято… А может, он с помощью этой своей линейной математики сделал прогноз Лениной судьбы на ближайшую неделю… прогноз благоприятный, без осадков, переменная облачность… И тут он прав, обидеть такую замечательную Лену – это надо быть уж полным уродом… А вот что касается остального… Мне было даже жаль Арсения Евтихиевича. Когда случится то, что я задумал, – каким это станет для него ударом! Какой жуткий, а главное, не поддающийся научному объяснению облом линии! Правда, всегда можно кивнуть на позапрошлый шар… может, он там пряниками объелся, а сейчас – платить.
– Мы пришли, Андрей, вот он, дом Громовых. Ты не чувствуй себя стеснительно, там соберется молодежь… есть очень интересные ребята…
Я и сам интересный ребенок, подумал я мрачно.
…Жили эти загадочные Громовы явно побогаче, чем сестрица Еленушка с братцем Арсенюшкой. Дом хоть и без архитектурных изысков – но большой, двухэтажный, вдобавок снизу отделан кирпичом. Двор тоже внушал… Ворота прямо как в «Белом клыке», их разве что танком вынесешь. От кого тут запираться вообще? Арсений недавно обмолвился, что в Александрополе душегубов вообще не водится. Непривлекательный для них город. Здесь и с питейными-то заведениями плохо – ученикам панэписты запрещено пить хмельное и баловаться азартными играми, дабы линию не кривить. А город, по сути, только на панэписте и держится, градоначальник во всем слушается притана, то есть, по-нашему, ректора. Вот и получается для темных элементов неблагоприятная среда… Короче, студенту здесь и пивка дернуть – проблема.
У дверей встретил нас нарядно одетый слуга – нарядный, конечно, по местным понятиям. Поверх светло-серой рубахи – черная безрукавка с желтой каймой. Дед Василий не одобрил бы.
– Прямой линии, Елена Евтихиевна, – склонился он градусов этак на сорок. – А как доложить о молодом господине?
Обо мне было доложено, что я, во-первых, умный и талантливый, во-вторых, что буду поступать в панэписту… ну и в-третьих – что я друг семьи Фроловых.
Вот уж не ожидал такого почетного статуса и в такие рекордные сроки.
Образованное общество действительно уже почти все собралось. Было их, образованных, человек примерно двадцать, и заполняли они просторную гостиную. Мне представлялось, что дам и кавалеров окажется примерно поровну, однако же сильный пол тут преобладал. Видимо, из-за мужского шовиниста Аринаки в городе Александрополе возник жуткий дефицит прелестных дев.
– Познакомься, Андрей, – подвела меня Лена к невысокому парню с едва различимой бородкой. – Это хозяин дома Николаша Громов. Николаша, а это Андрей, будущий ученик панэписты и просто хороший человек.
Николашино рукопожатие было вялым. Видно, особой радости от моего появления он не испытывал. Молодая супруга его, Аксиния, изобразила больше радушия. Осведомилась, что я предпочитаю – неаполитанское сухое или тевтонскую медовую?
Гнаться за градусами мне не хотелось, и я выбрал сухое.
Тут, к счастью, практиковалось не общее застолье, а демократичный фуршет. По углам гостиной ютились обремененные закусками и выпивкой столики, вот только до пластиковых тарелок здешняя техническая мысль не дозрела, приходилось пользоваться керамикой. Может, фаянс, может, фарфор – в этих вопросах я чайник. Но тонкую работу сразу видать. Страшно подумать, сколько одна такая тарелочка может стоить.
Образованное общество, впрочем, не так уж интенсивно налегало на угощение. Их более занимали разговоры. Вдоль стен стояли накрытые медвежьими шкурами диваны, кто-то сидел, кто-то, стоя, горячо о чем-то спорил, а кто-то в сторонке предавался пороку – играли в азартную игру, весьма напомнившую мне перебой, любимое развлечение в Буниной стае. Разве что фишки выглядят поблагороднее. Может, слоновая кость?
Елена таскала меня из конца в конец гостиной, представляла собравшимся. Похоже, она тут пользовалась немалым авторитетом… Частично перепадало и мне, глядели с благосклонностью. И – воспитанные люди! – никто не поинтересовался моим происхождением. Хотя, наверное, плебейская сущность проявлялась во всем. В энергичных рукопожатиях, в том, как я пью из хрустального бокала розоватое неаполитанское вино (похабнейшая кислятина, кстати), в том, как односложно отвечаю.
А меня и не тянуло на красноречие. Тут ведь постоянно надо держать ухо востро. Начнешь болтать – как бы не запутаться в собственных легендах. Сколько их у меня было… для лыбинской дворни, для Буни, для допросчиков из Уголовного Приказа и для добрейшего рубаки Лукича… Теперь вот Арсений соорудил мне новую. Из вольных ремесленников, значит… Ну-ну. Придумать бы еще, что за ремесло. Изготовление портативных звучар? Свет-факельный заводик? Промышленное производство барабанов?
Вот Лене – той было комфортно. Она ни секунды не сидела на месте, прямо-таки порхала по залу, аки белая бабочка. А что, светлое, до пят платье с голубой каймой очень такому образу отвечает. Говорила то с одним, то с другим, с девушками жарко обсуждала что-то, по-детски смеялась рассказам мужчин.
А я вот чем дальше, тем больше чувствовал себя лишним на здешнем празднике жизни. Этаким Штирлицем на балу у Евы Браун. Насколько приятнее было идти сюда и разговаривать с Леной – одновременно обо всем и ни о чем. Надеюсь, на обратном пути мы продолжим…
Я сидел на краешке дивана, мял новыми (кстати сказать, Сениными) штанами громовскую шкуру, вертел в пальцах почти пустой бокал и прикидывал, сколько все это еще продлится. Не дай бог, здешние балы тянутся всю ночь. Пускай даже ночь и белая.
– …а человек благородного происхождения должен блюсти линии своих холопов, – в ухо мое воткнулся обрывок разговора. – Поскольку в большинстве своем холопы мало чем отличаются от животных, то наш долг в том, чтобы помогать им…
Я поднял голову. Витийствовал прыщавый парнишка лет, наверное, восемнадцати. Лена еще в самом начале представила мне его как боярина, сына какого-то столичного вельможи. Сюда приехал поступать в панэписту. Сын младший, значит, в высокую науку. Старший унаследует папенькину должность. Имя у меня тут же вылетело из головы… Вообще, эти их имена… Кроме нормальных, привычных русскому уху – всяких там Саш, Кириллов, Дим и прочих, столько тут было греческой экзотики… Амвросии, Евтихии, Филумены… Иные и не произнесешь, не сломав язык.
Юному оратору внимали двое – лощеный брюнет с перстнями на обеих руках и сухонький господин заметно постарше присутствующих. Он, не пытаясь хоть как-то прокомментировать реплики юнца, потягивал из бокала что-то темно-багровое. Забавно было воображать его вампиром, зашедшим на огонек к молодежи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
– Мы пришли, Андрей, вот он, дом Громовых. Ты не чувствуй себя стеснительно, там соберется молодежь… есть очень интересные ребята…
Я и сам интересный ребенок, подумал я мрачно.
…Жили эти загадочные Громовы явно побогаче, чем сестрица Еленушка с братцем Арсенюшкой. Дом хоть и без архитектурных изысков – но большой, двухэтажный, вдобавок снизу отделан кирпичом. Двор тоже внушал… Ворота прямо как в «Белом клыке», их разве что танком вынесешь. От кого тут запираться вообще? Арсений недавно обмолвился, что в Александрополе душегубов вообще не водится. Непривлекательный для них город. Здесь и с питейными-то заведениями плохо – ученикам панэписты запрещено пить хмельное и баловаться азартными играми, дабы линию не кривить. А город, по сути, только на панэписте и держится, градоначальник во всем слушается притана, то есть, по-нашему, ректора. Вот и получается для темных элементов неблагоприятная среда… Короче, студенту здесь и пивка дернуть – проблема.
У дверей встретил нас нарядно одетый слуга – нарядный, конечно, по местным понятиям. Поверх светло-серой рубахи – черная безрукавка с желтой каймой. Дед Василий не одобрил бы.
– Прямой линии, Елена Евтихиевна, – склонился он градусов этак на сорок. – А как доложить о молодом господине?
Обо мне было доложено, что я, во-первых, умный и талантливый, во-вторых, что буду поступать в панэписту… ну и в-третьих – что я друг семьи Фроловых.
Вот уж не ожидал такого почетного статуса и в такие рекордные сроки.
Образованное общество действительно уже почти все собралось. Было их, образованных, человек примерно двадцать, и заполняли они просторную гостиную. Мне представлялось, что дам и кавалеров окажется примерно поровну, однако же сильный пол тут преобладал. Видимо, из-за мужского шовиниста Аринаки в городе Александрополе возник жуткий дефицит прелестных дев.
– Познакомься, Андрей, – подвела меня Лена к невысокому парню с едва различимой бородкой. – Это хозяин дома Николаша Громов. Николаша, а это Андрей, будущий ученик панэписты и просто хороший человек.
Николашино рукопожатие было вялым. Видно, особой радости от моего появления он не испытывал. Молодая супруга его, Аксиния, изобразила больше радушия. Осведомилась, что я предпочитаю – неаполитанское сухое или тевтонскую медовую?
Гнаться за градусами мне не хотелось, и я выбрал сухое.
Тут, к счастью, практиковалось не общее застолье, а демократичный фуршет. По углам гостиной ютились обремененные закусками и выпивкой столики, вот только до пластиковых тарелок здешняя техническая мысль не дозрела, приходилось пользоваться керамикой. Может, фаянс, может, фарфор – в этих вопросах я чайник. Но тонкую работу сразу видать. Страшно подумать, сколько одна такая тарелочка может стоить.
Образованное общество, впрочем, не так уж интенсивно налегало на угощение. Их более занимали разговоры. Вдоль стен стояли накрытые медвежьими шкурами диваны, кто-то сидел, кто-то, стоя, горячо о чем-то спорил, а кто-то в сторонке предавался пороку – играли в азартную игру, весьма напомнившую мне перебой, любимое развлечение в Буниной стае. Разве что фишки выглядят поблагороднее. Может, слоновая кость?
Елена таскала меня из конца в конец гостиной, представляла собравшимся. Похоже, она тут пользовалась немалым авторитетом… Частично перепадало и мне, глядели с благосклонностью. И – воспитанные люди! – никто не поинтересовался моим происхождением. Хотя, наверное, плебейская сущность проявлялась во всем. В энергичных рукопожатиях, в том, как я пью из хрустального бокала розоватое неаполитанское вино (похабнейшая кислятина, кстати), в том, как односложно отвечаю.
А меня и не тянуло на красноречие. Тут ведь постоянно надо держать ухо востро. Начнешь болтать – как бы не запутаться в собственных легендах. Сколько их у меня было… для лыбинской дворни, для Буни, для допросчиков из Уголовного Приказа и для добрейшего рубаки Лукича… Теперь вот Арсений соорудил мне новую. Из вольных ремесленников, значит… Ну-ну. Придумать бы еще, что за ремесло. Изготовление портативных звучар? Свет-факельный заводик? Промышленное производство барабанов?
Вот Лене – той было комфортно. Она ни секунды не сидела на месте, прямо-таки порхала по залу, аки белая бабочка. А что, светлое, до пят платье с голубой каймой очень такому образу отвечает. Говорила то с одним, то с другим, с девушками жарко обсуждала что-то, по-детски смеялась рассказам мужчин.
А я вот чем дальше, тем больше чувствовал себя лишним на здешнем празднике жизни. Этаким Штирлицем на балу у Евы Браун. Насколько приятнее было идти сюда и разговаривать с Леной – одновременно обо всем и ни о чем. Надеюсь, на обратном пути мы продолжим…
Я сидел на краешке дивана, мял новыми (кстати сказать, Сениными) штанами громовскую шкуру, вертел в пальцах почти пустой бокал и прикидывал, сколько все это еще продлится. Не дай бог, здешние балы тянутся всю ночь. Пускай даже ночь и белая.
– …а человек благородного происхождения должен блюсти линии своих холопов, – в ухо мое воткнулся обрывок разговора. – Поскольку в большинстве своем холопы мало чем отличаются от животных, то наш долг в том, чтобы помогать им…
Я поднял голову. Витийствовал прыщавый парнишка лет, наверное, восемнадцати. Лена еще в самом начале представила мне его как боярина, сына какого-то столичного вельможи. Сюда приехал поступать в панэписту. Сын младший, значит, в высокую науку. Старший унаследует папенькину должность. Имя у меня тут же вылетело из головы… Вообще, эти их имена… Кроме нормальных, привычных русскому уху – всяких там Саш, Кириллов, Дим и прочих, столько тут было греческой экзотики… Амвросии, Евтихии, Филумены… Иные и не произнесешь, не сломав язык.
Юному оратору внимали двое – лощеный брюнет с перстнями на обеих руках и сухонький господин заметно постарше присутствующих. Он, не пытаясь хоть как-то прокомментировать реплики юнца, потягивал из бокала что-то темно-багровое. Забавно было воображать его вампиром, зашедшим на огонек к молодежи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100