Скорый поезд – не для них, добыча не шибко велика, а вот риск… Да ты еще попробуй догони такой поезд на обычных-то лошадях.
Тоже мне, проблема, подумал я мрачно. На фиг догонять? Бревно на дорогу положил, и все дела. Впрочем, будь все так просто, почтенная публика вряд ли так спокойно разъезжала бы. Кто в основном пользуется скорыми поездами? Аристократы, направляющиеся на отдых, да крупные чиновники, отправленные в срочную командировку. Ну и прочие богатые бездельники.
Мы с Леной, очевидно, вписывались как раз в последнюю категорию. Образованная девица (по виду – вполне себе боярышня) отправляется отдохнуть на юга. В обществе холопа. Несколько странно, конечно, служанка тут смотрелась бы естественнее, но не гримировать же меня под девушку… А больше вариантов не было.
Да уж, та ночка мне прочно врезалась в память. Арсений был не просто мрачен – убийственно мрачен. Расхаживал по столовой из угла в угол, изредка бросая реплики. А мы с Леной сидели как мышки – две очень виноватые мышки, одна к тому же изрядно помятая.
Впрочем, при ближайшем рассмотрении со мной оказалось все не так уж плохо. Лекаря Арсений звать не стал, сам осмотрел мои раны, поморщился и заявил, что за неделю все заживет. Помазал ободранные места какой-то вонючей темной мазью, потом чувствительно надавил на несколько точек – под ухом, между лопатками и возле крыльев носа. Как ни странно, раздирающая меня боль вскоре утихла.
– Андрей, – начал он, едва только с медицинскими процедурами было покончено. – Ты просто не представляешь, в какие неприятности вляпался и сам, и нас с Леной втравил. Молчи, я знаю все, что ты хочешь сказать. Поступил как мужчина, вступился за поруганную девичью честь… Понятные мотивы, конечно. А ты не подумал, почему промолчали остальные гости? Им, думаешь, не хотелось осадить испорченного мальчишку? Они не понимают, что такое честь? Да все они понимают. Но ты знаешь, кто отец этого засранца? Князь-боярин Афанасий Антониевич Торопищин, столичный чиновник, получивший недавно высокое назначение – представлять княжество в торговом совете стран Круга. Соображаешь, каковы возможности такого человека?
– Нормальный отец в этой ситуации наказал бы именно сына, – звонко выпалила Лена. Сейчас она напоминала тетиву лука, только-только пославшего куда-то стрелу.
– Может быть, и накажет, – согласился Арсений. – Но того, кто публично унизил его отпрыска, он захочет наказать с куда большей вероятностью. Это же потомственный аристократ, его предки владели землями еще при князе Велимире. У них, высокопородных, особые представления о своем достоинстве. То, что случилось, – это удар прежде всего по родовой линии. Мальчишка Аникий – пустяки, сами по себе его обиды никому не интересны. Но для выправления вывихнутой линии рода Торопищиных нужно публично же покарать обидчика. Законными средствами, разумеется… – усмехнулся он.
– Это как? – осмелился вставить я.
– Аникий подаст жалобу в александропольский суд «об оскорблении чести, причинении телесного ущерба и повреждении личной линии»…
– Чьей линии? Какое повреждение?
– Его, сопляка, линии, – печально пояснил Арсений. – Ты ему такую встряску устроил, что это ввергло его в состояние горя, вызвало провал в линии, уклонив ее от ровного пути… Есть и такая статья в законе… Применяется вообще-то редко, ты представь, если каждую обиду рассматривать… Но Торопищины – не каждые…
– Ну, подаст он в суд, и что дальше?
– А дальше сюда явится стража, задержит тебя и препроводит в городскую темницу, где и будешь содержаться до окончания разбирательства. Потом судья вынесет решение. Думаю, не слишком серьезное. Скорее всего, крупный денежный штраф и публичное наказание плетьми. Ужас в другом.
– В чем же? – неприятное предчувствие шевельнулось у меня в желудке.
Фролов помолчал, затем повернулся ко мне:
– После приговора суда ты уже не сможешь поступить в панэписту. Ни в какую. Ты не сможешь подняться в более высокое сословие. Более того, разберутся с твоим происхождением, выяснят, что ты бывший холоп, причем даже нет никакой бумаги о твоем освобождении. Ты был направлен на продажу в Степь. Начальник крепости предложил тебе вместо этого воинскую службу. Надеюсь, Амвросий хотя бы сделал об этом запись… Но даже если так… Я воспользовался своими полномочиями, взял тебя для нужд оборонной науки. То есть ты по-прежнему считаешься воином на службе. Поступление в панэписту означало бы перемену в твоем положении, Оборонный Приказ уже не имел бы на тебя никаких прав, таковы законы. Но пока что ты – их человек. После приговора суда тебя вновь направят куда-нибудь служить на тот же десятилетний срок.
Вот это был удар… Удар ниже пояса… Пожалуй, помощнее, чем сапогом звероподобного Евлампия. И в куда более уязвимое место.
Если до этой минуты я дергался в основном из-за Арсения с Леной – в какие неприятности втравил, как людей подвел, то сейчас в воздухе отчетливо запахло паленой шкуркой. Моей собственной. Этак все планы накроются медным тазом…
– И что же делать? – совсем по-детски протянул я.
– Не знаю! – отрезал Арсений. – Положение хуже некуда… Не знаю. Вот уж изгиб так изгиб… просто какой-то узел морской на линии.
Морской… Волны, лодка, весла, остров… Дыра… И – медным тазом. Три мудреца в одном тазу… Что мы тут можем надумать? Из нас троих ладно если хоть один мудрец наберется.
– И ты тоже хороша, – отрывисто бросил Арсений сестре. – Впервые, что ли, увидела этого Ани-кия? Знала ведь, чего от него можно ждать. Зачем ввязалась в бессмысленный спор? И ведь не одна же была. Надо же было думать! А, ладно! – махнул он рукой.
Потом подошел к витражному окну, долго всматривался в цветные стеклышки. Что он надеялся разглядеть за ними? Белую ночь? Так она всяко будет не белой…
– Вот что, – объявил он наконец. – Сидите дома, а я поеду посовещаюсь кое с кем… Может, и дадут нам дельный совет.
– Ночью? – удивилась Лена.
– А когда же? – поднял бровь Арсений. – Другого времени, как видишь, нет. Придется поднимать людей с постели… Да, знаю, неудобно… Но о приличиях раньше нужно было думать.
Он резко повернулся и направился к лестнице. На чем же он поедет, удивился я, извозчиков же здесь не водится. Но тут вспомнил, что при доме имеется общественная конюшня, гараж, можно сказать. У Арсения есть конь, и, кажется, даже не один… Да ладно Арсений Евтихиевич, он-то не пропадет… то ли дело я.
– Ты только не терзайся, Андрюша, – Лена ласково, точно маленького братишку, обняла меня за плечи. – Я же понимаю, что ты из-за меня… И этот Аникий – самое настоящее чудовище… Такие раз в сто лет заводятся. Знаешь, как в старинных сказках про василисков. Обычное яйцо, только не курица снесла, а петух… и вылупляется такая вот ящерица, и растет, растет… Арсений бы сейчас сказал, что это псевдонаучные россказни… Да я сама знаю, это как пример…
Ну уж ладно, раз в сто лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Тоже мне, проблема, подумал я мрачно. На фиг догонять? Бревно на дорогу положил, и все дела. Впрочем, будь все так просто, почтенная публика вряд ли так спокойно разъезжала бы. Кто в основном пользуется скорыми поездами? Аристократы, направляющиеся на отдых, да крупные чиновники, отправленные в срочную командировку. Ну и прочие богатые бездельники.
Мы с Леной, очевидно, вписывались как раз в последнюю категорию. Образованная девица (по виду – вполне себе боярышня) отправляется отдохнуть на юга. В обществе холопа. Несколько странно, конечно, служанка тут смотрелась бы естественнее, но не гримировать же меня под девушку… А больше вариантов не было.
Да уж, та ночка мне прочно врезалась в память. Арсений был не просто мрачен – убийственно мрачен. Расхаживал по столовой из угла в угол, изредка бросая реплики. А мы с Леной сидели как мышки – две очень виноватые мышки, одна к тому же изрядно помятая.
Впрочем, при ближайшем рассмотрении со мной оказалось все не так уж плохо. Лекаря Арсений звать не стал, сам осмотрел мои раны, поморщился и заявил, что за неделю все заживет. Помазал ободранные места какой-то вонючей темной мазью, потом чувствительно надавил на несколько точек – под ухом, между лопатками и возле крыльев носа. Как ни странно, раздирающая меня боль вскоре утихла.
– Андрей, – начал он, едва только с медицинскими процедурами было покончено. – Ты просто не представляешь, в какие неприятности вляпался и сам, и нас с Леной втравил. Молчи, я знаю все, что ты хочешь сказать. Поступил как мужчина, вступился за поруганную девичью честь… Понятные мотивы, конечно. А ты не подумал, почему промолчали остальные гости? Им, думаешь, не хотелось осадить испорченного мальчишку? Они не понимают, что такое честь? Да все они понимают. Но ты знаешь, кто отец этого засранца? Князь-боярин Афанасий Антониевич Торопищин, столичный чиновник, получивший недавно высокое назначение – представлять княжество в торговом совете стран Круга. Соображаешь, каковы возможности такого человека?
– Нормальный отец в этой ситуации наказал бы именно сына, – звонко выпалила Лена. Сейчас она напоминала тетиву лука, только-только пославшего куда-то стрелу.
– Может быть, и накажет, – согласился Арсений. – Но того, кто публично унизил его отпрыска, он захочет наказать с куда большей вероятностью. Это же потомственный аристократ, его предки владели землями еще при князе Велимире. У них, высокопородных, особые представления о своем достоинстве. То, что случилось, – это удар прежде всего по родовой линии. Мальчишка Аникий – пустяки, сами по себе его обиды никому не интересны. Но для выправления вывихнутой линии рода Торопищиных нужно публично же покарать обидчика. Законными средствами, разумеется… – усмехнулся он.
– Это как? – осмелился вставить я.
– Аникий подаст жалобу в александропольский суд «об оскорблении чести, причинении телесного ущерба и повреждении личной линии»…
– Чьей линии? Какое повреждение?
– Его, сопляка, линии, – печально пояснил Арсений. – Ты ему такую встряску устроил, что это ввергло его в состояние горя, вызвало провал в линии, уклонив ее от ровного пути… Есть и такая статья в законе… Применяется вообще-то редко, ты представь, если каждую обиду рассматривать… Но Торопищины – не каждые…
– Ну, подаст он в суд, и что дальше?
– А дальше сюда явится стража, задержит тебя и препроводит в городскую темницу, где и будешь содержаться до окончания разбирательства. Потом судья вынесет решение. Думаю, не слишком серьезное. Скорее всего, крупный денежный штраф и публичное наказание плетьми. Ужас в другом.
– В чем же? – неприятное предчувствие шевельнулось у меня в желудке.
Фролов помолчал, затем повернулся ко мне:
– После приговора суда ты уже не сможешь поступить в панэписту. Ни в какую. Ты не сможешь подняться в более высокое сословие. Более того, разберутся с твоим происхождением, выяснят, что ты бывший холоп, причем даже нет никакой бумаги о твоем освобождении. Ты был направлен на продажу в Степь. Начальник крепости предложил тебе вместо этого воинскую службу. Надеюсь, Амвросий хотя бы сделал об этом запись… Но даже если так… Я воспользовался своими полномочиями, взял тебя для нужд оборонной науки. То есть ты по-прежнему считаешься воином на службе. Поступление в панэписту означало бы перемену в твоем положении, Оборонный Приказ уже не имел бы на тебя никаких прав, таковы законы. Но пока что ты – их человек. После приговора суда тебя вновь направят куда-нибудь служить на тот же десятилетний срок.
Вот это был удар… Удар ниже пояса… Пожалуй, помощнее, чем сапогом звероподобного Евлампия. И в куда более уязвимое место.
Если до этой минуты я дергался в основном из-за Арсения с Леной – в какие неприятности втравил, как людей подвел, то сейчас в воздухе отчетливо запахло паленой шкуркой. Моей собственной. Этак все планы накроются медным тазом…
– И что же делать? – совсем по-детски протянул я.
– Не знаю! – отрезал Арсений. – Положение хуже некуда… Не знаю. Вот уж изгиб так изгиб… просто какой-то узел морской на линии.
Морской… Волны, лодка, весла, остров… Дыра… И – медным тазом. Три мудреца в одном тазу… Что мы тут можем надумать? Из нас троих ладно если хоть один мудрец наберется.
– И ты тоже хороша, – отрывисто бросил Арсений сестре. – Впервые, что ли, увидела этого Ани-кия? Знала ведь, чего от него можно ждать. Зачем ввязалась в бессмысленный спор? И ведь не одна же была. Надо же было думать! А, ладно! – махнул он рукой.
Потом подошел к витражному окну, долго всматривался в цветные стеклышки. Что он надеялся разглядеть за ними? Белую ночь? Так она всяко будет не белой…
– Вот что, – объявил он наконец. – Сидите дома, а я поеду посовещаюсь кое с кем… Может, и дадут нам дельный совет.
– Ночью? – удивилась Лена.
– А когда же? – поднял бровь Арсений. – Другого времени, как видишь, нет. Придется поднимать людей с постели… Да, знаю, неудобно… Но о приличиях раньше нужно было думать.
Он резко повернулся и направился к лестнице. На чем же он поедет, удивился я, извозчиков же здесь не водится. Но тут вспомнил, что при доме имеется общественная конюшня, гараж, можно сказать. У Арсения есть конь, и, кажется, даже не один… Да ладно Арсений Евтихиевич, он-то не пропадет… то ли дело я.
– Ты только не терзайся, Андрюша, – Лена ласково, точно маленького братишку, обняла меня за плечи. – Я же понимаю, что ты из-за меня… И этот Аникий – самое настоящее чудовище… Такие раз в сто лет заводятся. Знаешь, как в старинных сказках про василисков. Обычное яйцо, только не курица снесла, а петух… и вылупляется такая вот ящерица, и растет, растет… Арсений бы сейчас сказал, что это псевдонаучные россказни… Да я сама знаю, это как пример…
Ну уж ладно, раз в сто лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100