И он знает, что над его головой — сотня метров воды и толща полюсных льдов, а под ним — бездонная океанская глубина. Скорость полета все увеличивается. Воздушные струи хлещут по лицу, развевают на нем больничную пижаму. И вдруг приходит мысль: «А зачем воздух в туннеле? Там должна быть пустота, чтобы ничто не мешало движению». И сразу полет Андрея становится легким, неощутимым. Уже близка Америка!
Андрей приоткрыл глаза и увидел горящую под потолком лампу, прикрытую абажуром. Неужели он снова уснул?
Но теперь одна мысль владела им. Труба Арктического моста должна быть герметичной и лишенной внутри воздуха, чтобы он не препятствовал огромным скоростям поездов. Но тогда потребуются шлюзы, воздушные шлюзы и на станции отправления, и на станции прибытия, как на орбитальных космических станциях. Надо сейчас же набросать, как это может выглядеть.
И Андрей, окончательно проснувшись, нащупал рукой заветную папку со всеми его эскизами, начатыми еще а корабельном изоляторе.
Работая здесь над своим проектом, поощряемый в этом профессором Илизаровым, Андрей тоже ощущал полет, полет мысли.
Если этот полет мысли выливался в неумелые рисунки (пока еще не чертежи!), то сновидения Андрея вылились совершенно неожиданно для него в стихи.
Андрей проникся таким доверием к Гавриилу Абрамовичу, что, когда тот расспрашивал (не без заднего умысла), какие он видит сны, Андрюша признался ему что написал об этом стихи.
Гавриил Абрамович в этот раз пришел в палату один, без свиты. Услышав о стихах Андрея, он сел у кровати, положил руки на колени и сказал:
— Давай, Андрюха, читай. Мне это надо услышать с медицинской точки зрения прежде всего.
Андрей победил застенчивость и прочитал:
Я могу летать, как птица,
Если только напрягусь.
И совсем мне не приснится,
Что с земли я поднимусь.
Оторвусь, винтом взовьюсь,
Напугаю всех бабусь.
Бабки скажут: «Это ангел!»
Дети скажут: «Черномор!»
Сто ученых в высшем ранге
Заведут ученый спор:
«Раз такое может быть,
Институты все закрыть!»
Я наук таких не знаю
Почему и как лечу,
Просто-напросто летаю,
Если только захочу,
Над лесами, над домами
С высоты махаю маме.
Самолет поднимет папа.
Я пристроюсь ему в хвост.
Он захочет меня сцапать,
Я, как Чкалов, — раз под мост!
Я и в космос поднимусь,
Если только не проснусь.
Профессор Илизаров бил себя по коленкам и радостно хохотал.
— Ой удружил! Ну и пациент же у меня! Это же не просто стихи, это медицинское исследование! «Отражение роста человека в его подсознании». Чуешь? Показывай теперь, что еще в технике натворил.
Андрюша, продолжая смущаться, вынул из папки рисунки и эскизы задуманного им сооружения и стал объяснять.
Илизаров внимательно просмотрел все и забросал Андрея вопросами:
— А как у тебя поезда будут двигаться? Как ты удержишь от всплытия свою трубу? А как ты воздух будешь оттуда удалять? А какие двигатели для разгона вагонов применишь? Сколько энергии понадобится?
Андрей не ожидал, что медик может задать столько технических вопросов. Но это ведь был не обычный медик, а врач-изобретатель, создавший множество аппаратов и приспособлений, до которых инженеры додуматься не могли.
— Вот что, Андрюха, — сказал Илизаров, поднимаясь со стула. — Стихи у тебя светлые, но детские. (В смысле — для детей.) И проект у тебя светлый и опять же детский, но для взрослых, которые пока что дети. Надо тебе, друг мой, учиться, стать инженером. Вот тогда ты сможешь ответить на вопросы, которые я тебе задал, и еще на сотни вопросов, которые и задать не могу. И мост через океан для будущих взрослых людей построишь.
Профессор Илизаров сам пришел проститься с Андреем, когда тот выписывался из больницы:
— Ну как, моряк, инженер будущий, поэт, возьмешь меня с собой в Америку? Имей в виду, времени у меня мало. На дорогу больше двух часов в один конец уделить не могу.
— Значит, вас, Гавриил Абрамович, мой Арктический мост устроит, когда он будет построен.
— Вот то-то! — И Илизаров озорно подмигнул. — Теперь куда? В Москву, к своей зазнобе?
— Нет, на Урал, на завод к брату. До их узкоколейки здесь рукой подать. И институт там есть. Филиал индустриального.
— Ну давай, давай, беги! Благо бегать уже можешь. — И доктор крепко обнял своего пациента.
Глава пятая. У СТАРШЕГО БРАТА
Изменившимся, почти неузнаваемым возвращался после выздоровления Андрей Корнев в Светлорецк. Из коренастого порывистого папенька, чуть упрямого, но мягкого и общительного, он превратился в замкнутого человека с пристальным, смущающим взглядом, одержимого, упорного, непреклонного. Но только таким смог выжить Андрей Корнев, сразу став взрослым, даже постарев.
Андрей думал о Степане. Авторитет брата по-прежнему был для него велик. Степан был, несомненно, выдающимся инженером. Он справился с обязанностями главного инженера, до сих пор работал на этом посту и был известен на Урале как способный руководитель.
Мнение Степана о плавающем туннеле было для Андрея особенно важным. Он нервничал, подъезжая к знакомым местам, представлял себе встречу со Степаном, их беседу о проекте.
В свое время братья расстались холодно. Все произошло из-за упрямства Андрея, который перед институтом непременно хотел поплавать по морям. Степан соглашался, что не стоит сразу после десятилетки поступать в институт, но считал необходимым Андрею поработать у него на заводе. Сейчас Степан в письмах был по-старому ласков, радовался Андрюшиному решению учиться…
Но что он скажет об идее плавающего туннеля?..
В коридорах заводоуправления была суета,
Директор Веков поехал на аэродром встречать начальство, а Степан Григорьевич, как и подобает производственнику, остался на заводе.
— Это тоже политика! — подняв вверх палец, вполголоса сказал Милевский, по поручению Степана привезший сюда Андрея.
Он ввел его в приемную главного инженера. Здесь в напряженных позах сидели несколько человек, не проявившие к Андрею никакого интереса.
Величественная секретарша с крашеными волосами приветливо улыбнулась ему, разговаривая сразу до двум телефонам.
— Степан Григорьевич просит передать, — говорила Она в одну трубку, — что инструкцией главка это не предусмотрено. — И тут же брала вторую трубку: — Нет, нет! О приеме на работу он велит обращаться в отдел кадров. — Потом снова говорила в первую: — Простите, он будет с вами разговаривать, если у вас разрешение банка. Нет-нет! Он не намерен поступать против правил. Уверяю вас… и генеральный директор тоже не захочет… Я вас не понимаю… Кому это нужно? — И она раздраженно положила обе трубки. — Садитесь, пожалуйста, — сразу изменила она голос. — Вы ведь Андрей Григорьевич? Степан Григорьевич приказал мне позвонить на железную дорогу и ускорить движение вашего поезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
Андрей приоткрыл глаза и увидел горящую под потолком лампу, прикрытую абажуром. Неужели он снова уснул?
Но теперь одна мысль владела им. Труба Арктического моста должна быть герметичной и лишенной внутри воздуха, чтобы он не препятствовал огромным скоростям поездов. Но тогда потребуются шлюзы, воздушные шлюзы и на станции отправления, и на станции прибытия, как на орбитальных космических станциях. Надо сейчас же набросать, как это может выглядеть.
И Андрей, окончательно проснувшись, нащупал рукой заветную папку со всеми его эскизами, начатыми еще а корабельном изоляторе.
Работая здесь над своим проектом, поощряемый в этом профессором Илизаровым, Андрей тоже ощущал полет, полет мысли.
Если этот полет мысли выливался в неумелые рисунки (пока еще не чертежи!), то сновидения Андрея вылились совершенно неожиданно для него в стихи.
Андрей проникся таким доверием к Гавриилу Абрамовичу, что, когда тот расспрашивал (не без заднего умысла), какие он видит сны, Андрюша признался ему что написал об этом стихи.
Гавриил Абрамович в этот раз пришел в палату один, без свиты. Услышав о стихах Андрея, он сел у кровати, положил руки на колени и сказал:
— Давай, Андрюха, читай. Мне это надо услышать с медицинской точки зрения прежде всего.
Андрей победил застенчивость и прочитал:
Я могу летать, как птица,
Если только напрягусь.
И совсем мне не приснится,
Что с земли я поднимусь.
Оторвусь, винтом взовьюсь,
Напугаю всех бабусь.
Бабки скажут: «Это ангел!»
Дети скажут: «Черномор!»
Сто ученых в высшем ранге
Заведут ученый спор:
«Раз такое может быть,
Институты все закрыть!»
Я наук таких не знаю
Почему и как лечу,
Просто-напросто летаю,
Если только захочу,
Над лесами, над домами
С высоты махаю маме.
Самолет поднимет папа.
Я пристроюсь ему в хвост.
Он захочет меня сцапать,
Я, как Чкалов, — раз под мост!
Я и в космос поднимусь,
Если только не проснусь.
Профессор Илизаров бил себя по коленкам и радостно хохотал.
— Ой удружил! Ну и пациент же у меня! Это же не просто стихи, это медицинское исследование! «Отражение роста человека в его подсознании». Чуешь? Показывай теперь, что еще в технике натворил.
Андрюша, продолжая смущаться, вынул из папки рисунки и эскизы задуманного им сооружения и стал объяснять.
Илизаров внимательно просмотрел все и забросал Андрея вопросами:
— А как у тебя поезда будут двигаться? Как ты удержишь от всплытия свою трубу? А как ты воздух будешь оттуда удалять? А какие двигатели для разгона вагонов применишь? Сколько энергии понадобится?
Андрей не ожидал, что медик может задать столько технических вопросов. Но это ведь был не обычный медик, а врач-изобретатель, создавший множество аппаратов и приспособлений, до которых инженеры додуматься не могли.
— Вот что, Андрюха, — сказал Илизаров, поднимаясь со стула. — Стихи у тебя светлые, но детские. (В смысле — для детей.) И проект у тебя светлый и опять же детский, но для взрослых, которые пока что дети. Надо тебе, друг мой, учиться, стать инженером. Вот тогда ты сможешь ответить на вопросы, которые я тебе задал, и еще на сотни вопросов, которые и задать не могу. И мост через океан для будущих взрослых людей построишь.
Профессор Илизаров сам пришел проститься с Андреем, когда тот выписывался из больницы:
— Ну как, моряк, инженер будущий, поэт, возьмешь меня с собой в Америку? Имей в виду, времени у меня мало. На дорогу больше двух часов в один конец уделить не могу.
— Значит, вас, Гавриил Абрамович, мой Арктический мост устроит, когда он будет построен.
— Вот то-то! — И Илизаров озорно подмигнул. — Теперь куда? В Москву, к своей зазнобе?
— Нет, на Урал, на завод к брату. До их узкоколейки здесь рукой подать. И институт там есть. Филиал индустриального.
— Ну давай, давай, беги! Благо бегать уже можешь. — И доктор крепко обнял своего пациента.
Глава пятая. У СТАРШЕГО БРАТА
Изменившимся, почти неузнаваемым возвращался после выздоровления Андрей Корнев в Светлорецк. Из коренастого порывистого папенька, чуть упрямого, но мягкого и общительного, он превратился в замкнутого человека с пристальным, смущающим взглядом, одержимого, упорного, непреклонного. Но только таким смог выжить Андрей Корнев, сразу став взрослым, даже постарев.
Андрей думал о Степане. Авторитет брата по-прежнему был для него велик. Степан был, несомненно, выдающимся инженером. Он справился с обязанностями главного инженера, до сих пор работал на этом посту и был известен на Урале как способный руководитель.
Мнение Степана о плавающем туннеле было для Андрея особенно важным. Он нервничал, подъезжая к знакомым местам, представлял себе встречу со Степаном, их беседу о проекте.
В свое время братья расстались холодно. Все произошло из-за упрямства Андрея, который перед институтом непременно хотел поплавать по морям. Степан соглашался, что не стоит сразу после десятилетки поступать в институт, но считал необходимым Андрею поработать у него на заводе. Сейчас Степан в письмах был по-старому ласков, радовался Андрюшиному решению учиться…
Но что он скажет об идее плавающего туннеля?..
В коридорах заводоуправления была суета,
Директор Веков поехал на аэродром встречать начальство, а Степан Григорьевич, как и подобает производственнику, остался на заводе.
— Это тоже политика! — подняв вверх палец, вполголоса сказал Милевский, по поручению Степана привезший сюда Андрея.
Он ввел его в приемную главного инженера. Здесь в напряженных позах сидели несколько человек, не проявившие к Андрею никакого интереса.
Величественная секретарша с крашеными волосами приветливо улыбнулась ему, разговаривая сразу до двум телефонам.
— Степан Григорьевич просит передать, — говорила Она в одну трубку, — что инструкцией главка это не предусмотрено. — И тут же брала вторую трубку: — Нет, нет! О приеме на работу он велит обращаться в отдел кадров. — Потом снова говорила в первую: — Простите, он будет с вами разговаривать, если у вас разрешение банка. Нет-нет! Он не намерен поступать против правил. Уверяю вас… и генеральный директор тоже не захочет… Я вас не понимаю… Кому это нужно? — И она раздраженно положила обе трубки. — Садитесь, пожалуйста, — сразу изменила она голос. — Вы ведь Андрей Григорьевич? Степан Григорьевич приказал мне позвонить на железную дорогу и ускорить движение вашего поезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142