Лечившие его врачи ему это не гарантировали. Он попал к Илизарову, и тот надел на его ногу свой аппарат; когда кость ноги в месте перелома стала зарастать, как вспоминает Брумель, ему снились «детские сны».
— Впал в детство, — пошутил Андрей.
Аня радостно повернулась к нему. Он впервые пошутил за время болезни.
— После «второго», если хотите, своего «детства» спортсмен снова прыгнул на двести восемь сантиметров, доказав, что и с переломанной ногой можно прыгнуть выше головы.
— Мне бы так. Я как раз и хочу выше головы прыгнуть.
— Прыгнешь, дорогой, прыгнешь! Илизаров подметил, что рост тканей по генетическому коду происходит как на стадии формирования организма и сделал дерзкий вывод, о котором врачи и слышать не хотели, что свойство, скажем, ящерицы регенерировать свой потерянный хвост можно пробудить у высших животных, даже у человека!
— Что? — спросил Андрей. — У человека можно хвост отрастить, который у его предков был на месте копчика?
— Я рада, что ты шутишь, Андрей, — серьезно отозвалась Барулина. — Но надо сказать, что у человека в генетическом коде хвост предков не предусмотрен, так же как и жабры. Это предыдущие звенья эволюционного развития.
— Так что? У человека можно отрастить отрезанные руки или ноги? — почти возмутился Андрей.
— Вот именно. Это как раз и сделал Илизаров.
— Ну знаете! Не напрасно ли вы меня к такому фантазеру везете?
— Андрюша, ты забыл, что мы не к фантазеру везем, а фантазера везем, — пожурила друга Аня.
— Простите меня, — неожиданно вмешался шофер такси. — Я слушал, вы об Илизарове говорили и кое в чем вроде сомневаетесь. Так я хочу вам о своей семье рассказать. Дочь у нас родилась без бедра.
— Как без бедра? — ужаснулась Аня.
— Да вот, от туловища сразу колено выросло, а там икра, ступня, все в нормальном размере, а бедра нет. Четырнадцать лет ей было, когда мы к Илизарову в руки, наконец, попали.
— Вот как! — заинтересовалась Барулина. — И что же он, посмотрел вашу девочку?
— До этого мы четыре года ждали с ней своей очереди. Такой в Кургане наплыв к Илизарову. Представляете? Я уж боялся, что вырастет дочь и не получится у нее новый рост бедра.
— И как же? — с еще большим интересом спросила Барулина.
— Вырастил, понимаете, вырастил Гавриил Абрамович, золотой человек, кабардинец лихой! — восторженно воскликнул шофер. — Теперь девушка как девушка. Протез свой на костре в лесу сожгла. Торжественно! У всех на виду. Замуж собирается, а боится — родятся ли у нее дети с руками, с ногами?
— А вы? У вас все в порядке с наследственностью? — строго спросила Барулина.
— С наследственностью у нас с женой все ладно. Да вот до шоферства я на рыболовном траулере плавал. И попали мы под радиоактивный дождь. И представьте себе, далеко от Тихого океана, где взрыв ядерный был, близ Гренландии, а на дочке, позже родившейся, сказалось!
— Вот видите, — вмешался Андрей. — Какая маленькая у нас планета! Считаться людям с этим придется.
— Спасибо доктору, — продолжал таксист. — Раньше бы его в святые причислили.
— Теперь он Герой Социалистического Труда, депутат Верховного Совета, профессор, всемирная известность.
— Прямо не верится, — проговорил Андрей. — Хоть жалей, что у меня ноги целы.
— Позвоночник поврежден. Гавриил Абрамович, я слышала, позвоночниками как раз занялся. И знаете что его побудило? Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что опять спортсмен тому причина, вернее, штангист. Все мы у телевизионных экранов любовались им, удивительным мастерством, отвагой, ловкостью, изяществом, владением телом, артистичностью. И вдруг падение. Паралич от повреждения позвоночника.
— И как же? — спросили и Андрей и Аня.
— Очень может быть, вы с ним в коридорах курганской клиники на собственных ногах встретитесь. Я как об этом новом интересе Илизарова узнала, тотчас решила вас обоих к нему отправить.
— Замечательный он и врач и человек, этот кабардинец, профессор Илизаров, — сказал шофер. — Приехали. Я пойду за носилками, чтобы нашего больного прямо к самолету доставить1.
1 В отношении работ профессора Илизарова автор не допустил никакого вымысла, представив лишь его замыслы осуществленными, а в судьбе дочери таксиста, который как раз вез его на встречу с Илизаровым, принял непосредственное участие.
Для больных с поврежденным позвоночником в Курганском институте профессора Илизарова был построен новый корпус, который еще не начал заполняться пациентами. Им предстояло первыми воспользоваться методикой Илизарова. В числе этих первых пациентов-позвоночников и оказался, к своему счастью, Андрей Корнев. Ему не пришлось ждать очереди несколько лет, как дочери таксиста.
Во время «профессорского обхода» Илизаров пришел к Корневу в палату. Вторая койка в ней была еще пуста.
— Обновляете корпус, молодой человек. Говорят, мы оба с вами изобретатели. Одной веры, одной неприкаянности? — с приветливой веселостью обратился к Андрею профессор.
Был он плотный, кряжистый, с высоким лбом и правильным профилем горца, с пышными смоляными усами, еще не седой, с внимательным взглядом, одновременно и проницательным и требовательным.
Когда он ощупывал спину Андрея, тот чувствовал удивительную ласковость чутких профессорских пальцев.
Несколько минут было достаточно профессору (был он прославленным диагностом), чтобы установить все, что требовалось ему узнать.
— Когда меня спрашивают о моей методике, — объяснял он кому-то в белом халате из числа сопровождавших его, вероятно, журналисту или кинематографисту (там снимали картину о достижениях его института), — я отвечаю, что у меня несколько тысяч методик. Каждый больной — своя методика. Вот вашему Корневу, — обернулся он к Ане, выскользнувшей вместе со всеми из палаты, — придется удалить пару позвонков.
— Как же без них? — ужаснулась Аня.
— Будем выращивать ему новые. Вернее, он сам будет себе выращивать. Организм-то ведь его. Мы только при сем присутствуем.
— И костный мозг? — с прежним испугом спрашивала Аня.
— А как же без костного мозга? Без него позвонки не вырастут. Все как положено природой. Мы на нее, на природу, и полагаемся. Это она лечит, утерянное восстанавливает. К ней, великой матушке, только подход надо иметь. В этом и суть наших открытий. В биологии, — внушительно добавил он.
— Профессор, а я… я могу здесь остаться?
— Увы, нет, милая девушка. Сегодня мы подселим к вашему Андрюше напарника. Потом плясать вместе будут. Сестры у нас есть, няни тоже, все родственники теперешних или будущих наших больных: рассчитывают на послабление в смысле очереди. — И он улыбнулся. — А вы, собственно, кто ему будете? Сестренка?
Аня зарделась.
— Невеста.
— Невеста? А я вас за школьницу принял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
— Впал в детство, — пошутил Андрей.
Аня радостно повернулась к нему. Он впервые пошутил за время болезни.
— После «второго», если хотите, своего «детства» спортсмен снова прыгнул на двести восемь сантиметров, доказав, что и с переломанной ногой можно прыгнуть выше головы.
— Мне бы так. Я как раз и хочу выше головы прыгнуть.
— Прыгнешь, дорогой, прыгнешь! Илизаров подметил, что рост тканей по генетическому коду происходит как на стадии формирования организма и сделал дерзкий вывод, о котором врачи и слышать не хотели, что свойство, скажем, ящерицы регенерировать свой потерянный хвост можно пробудить у высших животных, даже у человека!
— Что? — спросил Андрей. — У человека можно хвост отрастить, который у его предков был на месте копчика?
— Я рада, что ты шутишь, Андрей, — серьезно отозвалась Барулина. — Но надо сказать, что у человека в генетическом коде хвост предков не предусмотрен, так же как и жабры. Это предыдущие звенья эволюционного развития.
— Так что? У человека можно отрастить отрезанные руки или ноги? — почти возмутился Андрей.
— Вот именно. Это как раз и сделал Илизаров.
— Ну знаете! Не напрасно ли вы меня к такому фантазеру везете?
— Андрюша, ты забыл, что мы не к фантазеру везем, а фантазера везем, — пожурила друга Аня.
— Простите меня, — неожиданно вмешался шофер такси. — Я слушал, вы об Илизарове говорили и кое в чем вроде сомневаетесь. Так я хочу вам о своей семье рассказать. Дочь у нас родилась без бедра.
— Как без бедра? — ужаснулась Аня.
— Да вот, от туловища сразу колено выросло, а там икра, ступня, все в нормальном размере, а бедра нет. Четырнадцать лет ей было, когда мы к Илизарову в руки, наконец, попали.
— Вот как! — заинтересовалась Барулина. — И что же он, посмотрел вашу девочку?
— До этого мы четыре года ждали с ней своей очереди. Такой в Кургане наплыв к Илизарову. Представляете? Я уж боялся, что вырастет дочь и не получится у нее новый рост бедра.
— И как же? — с еще большим интересом спросила Барулина.
— Вырастил, понимаете, вырастил Гавриил Абрамович, золотой человек, кабардинец лихой! — восторженно воскликнул шофер. — Теперь девушка как девушка. Протез свой на костре в лесу сожгла. Торжественно! У всех на виду. Замуж собирается, а боится — родятся ли у нее дети с руками, с ногами?
— А вы? У вас все в порядке с наследственностью? — строго спросила Барулина.
— С наследственностью у нас с женой все ладно. Да вот до шоферства я на рыболовном траулере плавал. И попали мы под радиоактивный дождь. И представьте себе, далеко от Тихого океана, где взрыв ядерный был, близ Гренландии, а на дочке, позже родившейся, сказалось!
— Вот видите, — вмешался Андрей. — Какая маленькая у нас планета! Считаться людям с этим придется.
— Спасибо доктору, — продолжал таксист. — Раньше бы его в святые причислили.
— Теперь он Герой Социалистического Труда, депутат Верховного Совета, профессор, всемирная известность.
— Прямо не верится, — проговорил Андрей. — Хоть жалей, что у меня ноги целы.
— Позвоночник поврежден. Гавриил Абрамович, я слышала, позвоночниками как раз занялся. И знаете что его побудило? Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что опять спортсмен тому причина, вернее, штангист. Все мы у телевизионных экранов любовались им, удивительным мастерством, отвагой, ловкостью, изяществом, владением телом, артистичностью. И вдруг падение. Паралич от повреждения позвоночника.
— И как же? — спросили и Андрей и Аня.
— Очень может быть, вы с ним в коридорах курганской клиники на собственных ногах встретитесь. Я как об этом новом интересе Илизарова узнала, тотчас решила вас обоих к нему отправить.
— Замечательный он и врач и человек, этот кабардинец, профессор Илизаров, — сказал шофер. — Приехали. Я пойду за носилками, чтобы нашего больного прямо к самолету доставить1.
1 В отношении работ профессора Илизарова автор не допустил никакого вымысла, представив лишь его замыслы осуществленными, а в судьбе дочери таксиста, который как раз вез его на встречу с Илизаровым, принял непосредственное участие.
Для больных с поврежденным позвоночником в Курганском институте профессора Илизарова был построен новый корпус, который еще не начал заполняться пациентами. Им предстояло первыми воспользоваться методикой Илизарова. В числе этих первых пациентов-позвоночников и оказался, к своему счастью, Андрей Корнев. Ему не пришлось ждать очереди несколько лет, как дочери таксиста.
Во время «профессорского обхода» Илизаров пришел к Корневу в палату. Вторая койка в ней была еще пуста.
— Обновляете корпус, молодой человек. Говорят, мы оба с вами изобретатели. Одной веры, одной неприкаянности? — с приветливой веселостью обратился к Андрею профессор.
Был он плотный, кряжистый, с высоким лбом и правильным профилем горца, с пышными смоляными усами, еще не седой, с внимательным взглядом, одновременно и проницательным и требовательным.
Когда он ощупывал спину Андрея, тот чувствовал удивительную ласковость чутких профессорских пальцев.
Несколько минут было достаточно профессору (был он прославленным диагностом), чтобы установить все, что требовалось ему узнать.
— Когда меня спрашивают о моей методике, — объяснял он кому-то в белом халате из числа сопровождавших его, вероятно, журналисту или кинематографисту (там снимали картину о достижениях его института), — я отвечаю, что у меня несколько тысяч методик. Каждый больной — своя методика. Вот вашему Корневу, — обернулся он к Ане, выскользнувшей вместе со всеми из палаты, — придется удалить пару позвонков.
— Как же без них? — ужаснулась Аня.
— Будем выращивать ему новые. Вернее, он сам будет себе выращивать. Организм-то ведь его. Мы только при сем присутствуем.
— И костный мозг? — с прежним испугом спрашивала Аня.
— А как же без костного мозга? Без него позвонки не вырастут. Все как положено природой. Мы на нее, на природу, и полагаемся. Это она лечит, утерянное восстанавливает. К ней, великой матушке, только подход надо иметь. В этом и суть наших открытий. В биологии, — внушительно добавил он.
— Профессор, а я… я могу здесь остаться?
— Увы, нет, милая девушка. Сегодня мы подселим к вашему Андрюше напарника. Потом плясать вместе будут. Сестры у нас есть, няни тоже, все родственники теперешних или будущих наших больных: рассчитывают на послабление в смысле очереди. — И он улыбнулся. — А вы, собственно, кто ему будете? Сестренка?
Аня зарделась.
— Невеста.
— Невеста? А я вас за школьницу принял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142