После долгих проволочек эллина допустили к правителю.
Стремясь поразить чужеземца пышностью одежд и украшений, Крез
оснастился - как оснащается корабль рядами весел, парусами, канатами и
якорями - грудой тончайших тканей, золотых цепей, диадем, браслетов,
перстней и гривн; он сиял в радужном свете голубых, зеленых и алых камней,
точно глыба льда, пронизанная лучами солнца.
Против ожидания, Солон остался равнодушен к блеску царского
убранства.
Крез спросил высокомерно:
- Известен ли тебе человек, более счастливый, чем я?
- Да, - спокойно ответил Солон. - То афинянин Телл, согражданин мой.
Он отличался высокой нравственностью, взрастил детей, пользующихся добрым
именем, и погиб со славою, храбро сражаясь за отчизну.
- А меня, - разгневался Крез, - ты не ставишь в число людей
счастливых?
Солон заявил:
- Назвать человека счастливым при жизни, пока он подвержен
опасностям, - все равно, что провозгласить победителем и увенчать лаврами
атлета, еще не закончившего состязаний. К каждому незаметно подходит
будущее, полное всяких случайностей. Кто может сказать, какой поворот
судьбы нас ждет впереди?
Рассерженный Крез, как ни заступался за Солона баснописец Эзоп,
находившийся в то время при сфардском дворе, очень ясно намекнул
неучтивому эллину, что не потерпит больше его присутствия среди своих
гостей.
Солон удалился.
Несколько лет спустя войско Креза успешно продвигавшееся на восток,
столкнулось с отрядами перса Куруша. Персам не меньше, чем самим лидийцам,
нравились одеяния сфардской знати. Им хотелось завладеть сфардским
золотом, стадами тонкорунных овец, кораблями ионийских греков,
подчинявшихся Крезу.
В битве у Галиса самонадеянный лидийский властитель испил, как
говорят на востоке, осушил до дна, выхлебал до капли горькую чашу
поражения. Войско пало. Царь попал в полон. Суд персидских родовых
старейшин приговорил врага к сожжению.
Уже была готова куча хвороста, Креза привязали к столбу, принесли
горящие факелы. Как вдруг сфардец трижды прокричал что было сил:
- О Солон! О Солон! О Солон!..
- Кто такой Солон - человек или бог, почему ты к нему одному взываешь
перед смертью? - спросил пленника удивленный Куруш.
И Крез передал ему речь мудреца из Эллады.
Задумался Куруш. Да. Судьба переменчива, счастье недолговечно. Он
вспомнил начало войны против Иштувегу. В первой стычке мады, соседи и
кровные родичи персов, нанесли Курушу такой удар, что ему пришлось, не
оглядываясь, бежать до самой ахеменидской столицы, до каменных Пасаргад.
...Может не столько предостережение Солона, сколько желание прослыть
великодушным, заручиться поддержкой лидийских сановников, заставило
победителя даровать побежденному жизнь. Так или иначе, Крез благополучно
избежал костра.
И вот, через семнадцать лет после битвы при Галисе, старый и хворый,
с видом человека, примирившегося с волей судьбы, сидит молчаливый Крез в
ряду приближенных Куруша - сидит далеко от родины, в немилой, чужой
Варкане, на террасе загородного дворца, принадлежащего сатрапу Виштаспе.
Здесь и Гау-Барува - толстый рыжебородый перс с плоским рябым лицом,
круглыми, как у филина, глазами и крючковатым носом, хищно нависшим над
резкой, точно рубец, полоской губ.
Оспины у него такие крупные, что в каждую уместится по золотой
монете. На голове - полосатая повязка, оба конца которой свисают на жирную
грудь. Кисточки ржавых бровей вскинуты к вискам, короткие пальцы
постукивают по золотому набалдашнику палки.
Царь искоса и ласкающе взглянул на советника.
Гау-Барува - родовой вождь, но смолоду не живет по законам старины.
Он перешел в разряд служилой знати, близкой к царю, себя и род свой навеки
связал с деспотией. В походе ли, во дворце ли - он постоянно рядом с
Курушем. Никогда не обманет, ни за что не изменит. Верный друг.
Не таков Утана - чернобородый, приземистый и плотный, словно бык,
зрелый муж, что расселся подле Гау-Барувы. Утана очень богат. Богат, как
Крез. Правда, сокровища Креза давным-давно переселились в казну Куруша, и
лидиец сейчас нищ, как отшельник. Но так уж принято говорить - богат, как
Крез... Утана тоже родовой старейшина, но держится особняком, знать не
хочет никаких правителей. Сам царь, хоть и маленький.
Он увлечен торговлей. Караваны Утаны ходят на запад, в Тсур и Бабиру,
на восток, в Бактру и Гандхару. Вот и сейчас сто верблюдов Утаны ревут на
постоялых дворах Задракарты, варканской столицы. Он здесь проездом. Явился
к Виштаспе приветствовать царя - узнал стороной, что Куруш гостит у
родича-сатрапа.
Да, горд, а явился. Значит, хоть немного, но боится Куруша. Хорошо.
Не первый год царствует Куруш. Привык внук Чишпиша за двадцать лет и
к почтению, и к смирению, к унижению окружающих. Слушать хвалу и лесть
приближенных для него все равно, что воду пить, есть хлеб, дышать и спать.
Обычное дело, повседневное.
И все же, думая об Утане, царь не смог удержаться от торжествующей
усмешки. В груди загорелся огонь давно угасшего юношеского тщеславия.
Эй, люди! Вот - я, а вот - вы. Я один, а вас много. Я стар, а вы
молоды, проворны и опасны.
И все-таки я езжу в колеснице, а вам запрещено в нее садиться.
И все-таки я ношу пурпурный плащ, а вам запрещено к нему прикасаться.
И все-таки я иду, куда хочу, а вам запрещено входить ко мне без
доклада.
И все-таки я говорю, когда хочу, а вы сидите, томитесь, терпеливо
смотрите мне в глаза и не можете раскрыть рта, пока я не раскрою свой. И
не смеете при мне ни чихнуть, ни кашлянуть, ни плюнуть.
Я - царь.
Во дворе показался мальчишка в узорчатых шароварах - длинный, худой,
вертлявый. Должно быть, младший сын или племянник Виштаспы. Он тащил под
мышкой медный таз, моток тонкой веревки и короткую палку.
- Итак, они избрали женщину? - лениво спросил Куруш, наблюдая за
мальчишкой.
- Да! - с готовностью кивнул Гау-Барува.
Царь снова усмехнулся, но теперь уже холодно, жестковато:
- Говорят, Томруз хороша. Не лгут?
- Хороша, - подтвердил Гау-Барува. - Я беседовал с греком, что
приехал из Милета. Он видел Томруз на совете, очень понравилась. А греки
разбираются в женской красоте. Вон каких пригожих богинь вытесывают из
мрамора.
Мальчишка привязал один конец бечевки к палке. Подпер палкой косо
поставленный таз, насыпал на землю пшеницы, взял бечевку за другой конец,
отошел подальше и спрятался под кустом шиповника.
В глазах царя зажглась искра угрюмого веселья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56