Томруз сидела на верхней кошме, уронив руки на колени. Из
расцарапанных щек на грудь капала кровь. Спаргапа взглянул исподлобья на
бледную, за два дня состарившуюся мать, заметил седую прядь, и ему опять
захотелось плакать.
- Был на кургане, чтоб никто... - проговорил он невнятно и показал на
слезы.
Томруз осуждающе покачала головой.
- Когда человек - в стороне от всех, и горе у него - снаружи, это
плохо. Когда человек среди всех, и горе у него - внутри, это хорошо. Учись
мужеству.
- Ах-вах! - Спаргапа отчаянно хлопнул шапкой оземь. - Заладили:
мужчина, не мужчина... Или у меня косы выросли на затылке? Не гожусь в
мужчины - пошлите пасти ягнят.
- Вместе с Райадой, - с грустной усмешкой подсказала мать.
- При чем тут Райада? - Спаргапа отвернулся.
- Говорят, сколько не плюйся, лика луны не запачкать. Спору нет,
Райада пригожа на вид. Но - в лике ли только пригожесть? Золото -
блестяще, а на что годится, кроме колец? И снег красив, да ноги стынут. Из
Райады не выйдет доброй жены. Никогда. Запомни: свяжешься с нею - не
слезами будешь плакать, а кровью.
Речь томруз плетью хлестала по открытой, как свежая рана, незрелой
душе юнца.
- Почему? - спросил он подавленно.
- Что, если кречет сойдется с мышью? Кречет - сын просторов небесных,
под облака он привык взлетать, парить над пустыней. Мышь - дочь глубоких
нор, навеки она привязана к темной пещере. Может ли жить жизнью кречета
мышь? Нет. Бездонное небо - не для подземных тварей. Как их норы, узок их
мир, ничего им не надо, кроме душных дыр, набитых зернами злаков степных.
А юный кречет? Сможет ли он жить мышиной жизнью?
Томруз требовательно, как вчера - отец, смотрела на сына.
И сын, как человек, только что проснувшийся, удивленно и недоумевающе
смотрел на мать.
- Может быть, и сможет, - сказала Томруз уничтожающе. - Но тогда ему
надо выщипать крылья и хвост. Не летать - карабкаться, не дичью питаться -
грызть семена. Понимаешь ли ты свою мать, о Спаргапа?
- Нет! - В голосе юнца сквозила обида. - Почему ты сравниваешь Райаду
с мерзкой мышью?
Ух, эти матери! Вечно у них все не так. Встречалась на свете
когда-нибудь мать, что не ворчала на сына? Попадались где-нибудь в мире
матери, которым нравились бы подруги их сыновей? Старухи смотрят на
девушек, как на ядовитых змей - ох, ужалит сына, ох, высушит сына, ох
погубит сына!..
Томруз устало вздохнула. Боже! Неужели... Плохо матери, если сын
глуп.
Она терпеливо продолжала:
- У нас, саков, земля и вода, скот и пастбища, шатры и повозки -
достояние всех людей. Слышишь? - всех людей. Так заведено исстари. Нет
моего, есть наше. Ни богатых, ни бедных. При бедности - все бедны, при
богатстве - все богаты. А вот у соседей - из ста один богат, а девяносто
девять для него землю пашут, скот пасут, рубежи стерегут, жилища берегут
за постную похлебку.
Спаргапа - недоверчиво:
- Разве так бывает?
- Бывает! И есть во многих местах. В Парсе, например.
- Но - Райада?..
- Ты знаешь Фраду, отца Райады?
- Знаю. Родовой старейшина.
- Вот Фрада смолоду бродил по чужим странам - нанимался охранять
караваны. Ему пришлось побывать в Маде, Парсе, Бабире - он в разных землях
побывал, хитрый Фрада. И насмотрелся на всякую иноземную всячину. Это
неплохо - надо видеть мир, понимать соседей. Учиться у них хорошему. Но
Фрада, лукавец, не хорошее, а дурное намерен у нас привить. Хочет стать
одним из ста. Или даже из десяти тысяч. Точно суслик - в нору, тащит он в
свой шатер все, что добудет. Скот, принадлежащий роду, забрал себе.
Сородичи пропадают без сытной еды, без теплой одежды зимою.
- Фрада? - изумился Спаргапа. - Он умный. На советах складно говорит,
всегда со всеми согласен. Всею душою за старших.
- Эх, Спар! Не верь тому, кто всегда, во всем и со всеми согласен.
Такой человек - себе на уме. Честный не может превозносить что попало.
Светлое он светлым назовет, темное - темным. И это - по-человечески.
Что толку кичиться вместительностью котла, если у него в боку - дыра?
Залатай дыру - тогда и хвастайся. Тот, кто и худое именует добрым, тот
лукав и низок. Он презренный обманщик. И - опасный. В угоду хозяину он
расхвалит и хворого коня. Поверишь лжецу, сядешь на полудохлое животное,
отправишься в путь - и сгинешь в песках. Как ни расписывай больную лошадь,
ей все равно околеть... Такой человек способен продать и предать. И такой
человек - Фрада.
- Почему же его не накажут?
- Не раз укорял наглеца Белый отец. Да проку-то что? Фрада - крупный
родовой вождь, он сам себе хозяин. Хочет - живет с нами, не захочет -
уйдет.
- Ну и прогнали бы.
- Стоит одной овце заболеть чесоткой - и сто других овец отары
покроются язвами. Немало старейшин тянется за Фрадой, защищает отца твоей
Райады.
- Но при чем, при чем тут Райада?
- Тень прямого дерева - пряма, тень кривого дерева крива. От козы -
козленок, от овцы - овца. От плохой горы - плохие камни, дочь пошла в
отца. Правда, она не хитра, а глупа. Что прикажет родитель, то и делает, а
что делает - не понимает сама. Но это - пока. Придет время - поймет, тоже
начнет хитрить. Злостно хитрить. Уже и сейчас... Погляди на других девушек
- они выбирают себе женихов не среди сыновей старейшин, а среди тех, кто
прост и отважен, не словами - делами важен. Кто трудолюбив и честен.
Райада же... Она ничего не просила взамен своей любви?
Мать в упор глядела на сына.
"Ну и выйду за тебя, если..."
Юный сак прищурился, крепко сжал зубы, с шипением втянул воздух,
выпятил полусомкнутые губы. Точно ушибся о камень.
- К тому же она старше тебя на четыре года и уже знала мужчин, -
добила Спаргапу мать.
- Да?! Оказывается, я совсем еще глупый. Дурак я совсем. - Он
подобрал войлочный колпак, нахлобучил до самых бровей. - И вправду, какой
я мужчина? Ничего не понимаю. Не знаю, что творится на свете.
- Не горюй, узнаешь, - с горькой усмешкой утешила сына Томруз.
- Как же быть с Райадой? - Он умоляюще посмотрел матери в глаза. -
Она у меня вот здесь.
Спаргапа приложил руку к груди.
- Выдерни стрелу и пользуй рану целебной мазью мужества и терпенья.
- Ладно! - Спаргапа скрипнул зубами. - Теперь я и смотреть не хочу на
Райаду.
"Не надолго хватит твоей бронзовой твердости, горячая душа, -
сокрушенно подумала Томруз. - Увидишь свою трясогузку - все мои
наставления вылетят из головы. Истину говорят: сердце вожделеющего - без
глаз. Чую - распустится юнец. Отец умел его стреноживать, а я - нет, не
сумею. Слаба. Люблю дурачка..."

Черной тучей вырастали конные отряды в красной пустыне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56