Мне хотелось вернуться домой и лечь спать. – Не обещаю, что еще вернусь.
– Мне кажется, вы вернетесь, – сказал Тагер.
Это заставило меня замереть. Этого я не ожидала. Я ждала, что он будет кормить меня чем-то вроде пожеланий Керджа: вы переутомились, вам надо попробовать жить нормальной жизнью. Отдохнуть. Расслабиться. Я ожидала, что Тагер тактично объяснит, что мне незачем переводить его время, жалуясь на свою неспособность нормально общаться с людьми.
А он хочет, чтобы я пришла еще.
Но разговор с ним требовал от меня слишком много сил.
– Не знаю, будет ли у меня время.
– Мне кажется, с вашей стороны было бы неразумно останавливаться.
– Что?
Он снова напомнил мне мать.
– Мне нужно получше узнать вас, чтобы понять, что же выводит вас из себя. Пока я могу сказать только одно: если вы не справитесь с этим, что-нибудь случится.
Я сжалась:
– Вы считаете, я могу причинить кому-то зло?
– Возможно.
Я знала это. Я все время это знала. Я заставила себя задать вопрос:
– Вы боитесь, что я потеряю контроль над собой и убью кого-нибудь, да?
– Не думаю, чтобы вы могли неспровоцированно убить кого-то. – Совершенно неожиданно он поднял мою руку и стащил перчатку, обнажив бинты.
– Как вы ухитрились?
Как он понял, что я повредила руку? Неужели он такой сильный эмпат?
Может, он так же хорошо принимает сигналы моего тела? Я отдернула руку.
– Я же говорила. Я разбила стакан.
– Как?
– Не ваше дело как. – Я пыталась вывести его из себя. – Какая разница, как?
– Единственный человек, кому, я боюсь, вы можете причинить зло, – это вы сами.
Я так обалдела, что у меня даже голос сорвался.
– Вы ничего обо мне не знаете.
– Я не могу заставить вас прийти еще, – сказал Тагер. – Даже если бы я и мог, это бы не помогло. Я не сомневаюсь, вы способны заставить меня поверить в любое состояние вашей психики. Но вы не пришли бы сюда, если бы не искали помощи.
– Я – разладившийся механизм, – горько сказала я. – Мне нужен капитальный ремонт.
– Вы не машина, – голос его потеплел.
Я стащила вторую перчатку и протянула ему руку так, чтобы он видел гнездо на ладони.
– Машина.
– Ваша биомеханическая система не лишает вас человеческой сущности.
Все, что она делает, – это расширяет способности, данные вам с рождения.
– Способности? – Я уронила руку. – Каждый раз, когда кому-то, кого я знаю, больно, больно и мне. Каждый раз, когда кто-то хочет причинить боль мне, я чувствую это. Вы можете представить себе, каково это – жить так? – слова срывались у меня с языка прежде, чем я могла удержать их. – Вы можете представить себе, каково это – летать в эскадрилье истребителей?
Каково мне, идя в бой, ощущать мысли аристо? Им нравится убивать нас. Это для них приятнее секса. Или их пилот – раб, для которого убивать нас – единственный шанс чуть улучшить свою жизнь. И мне приходится убивать его, – мой голос дрожал, и я ничего не могла с собой поделать. – Я чувствую каждого убитого мною купца. Я умирала тысячи раз. Я не могу причинить себе большего зла.
– Я знаю только малую часть этого, – сказал Тагер. – Но я видел, что такая жизнь делает с эмпатами. То, что вы выносите это, – просто чудо.
Я не нашлась, что ему ответить. Я слишком устала. У меня не было сил говорить.
– Мне пора идти.
– Вы вернетесь?
– Я… я подумаю.
– Я здесь каждый день. В любое время. Днем и ночью.
Я кивнула. Я, правда, не знала, что сказать. Я не знала, хватит ли у меня сил вернуться.
Время близилось к полудню, когда я вышла из посольства. Я пошла домой мимо гавани, глядя на корабли у причалов. По набережной разгуливали моряки в белых штанах и полосатых тельняшках, в синих шапочках, залихватски сдвинутых набок. На пляжах отдыхали – купались или загорали на золотом песке – люди: пары, семьи, одиночки… Повсюду носились дети в ярких одеждах, с воздушными шариками; они смеялись, визжали, дразнили уличных музыкантов. Запах соли смешивался с ароматами жареной еды из кафе на набережной. Все вокруг жило, жило, бурлило, шумело.
Довольно долго я стояла, облокотясь на деревянные перила и глядя на суету. И постепенно меня охватывало странное ощущение.
Облегчение.
Странное дело, но сознание того, что Тагер понимает: я в беде, принесло мне чувство неописуемого облегчения. Почему? Почему мне легче от сознания того, что все черт-те как?
Потому, что, если я больна, меня можно и излечить.
В этом-то все и дело. Если есть проблема, ее можно решить. Если бы этой проблемы не было, это значило бы только, что все мои ощущения укладываются в норму, а значит, ничего с ними и не поделаешь. Вряд ли я смогла бы жить с этим дальше.
Может, я все-таки схожу еще к Тагеру.
Я потихоньку пошла дальше. Мне страсть как хотелось скинуть с себя форму и отдохнуть в тиши квартиры. Гавань отстояла от моего дома на километр, так что идти оставалось всего ничего.
Приблизившись к дому, я увидела у подъезда небольшую компанию. Только подойдя к ней почти вплотную, я отвлеклась от своих мыслей и узнала их. И тут же поняла, почему они так уставились на меня. Это были Джарит и его друзья и среди них Ребекка и Хилт. Я и забыла, что Джарит приглашал меня на пляж.
– Извините за опоздание. Надеюсь, вы не долго ждете?
Джарит не сводил взгляда с нашивок на моем рукаве.
– Нет, совсем недолго.
Я устало провела рукой по волосам:
– Боюсь, сегодня я неважная спутница. Вам, наверно, лучше идти без меня.
Они кивнули. Никто, похоже, не знал, что сказать. Я почти физически ощущала замешательство Джарита; он чувствовал себя полнейшим идиотом. Это надо же: пригласить на свидание Имперскую праймери!
Так не пойдет, подумала я и улыбнулась ему:
– Не хотите зайти?
– То есть… к вам? – не понял Джарит.
– Да.
– О! – Он покраснел. – С удовольствием.
Остальные только переводили взгляды с него на меня.
– Ладно, – сказала наконец Ребекка. – Мы… гм… увидимся, Джар.
Джарит кивнул, остальные поклонились мне на прощание и пошли. Все, кроме Хилта – его-то я хотела видеть здесь меньше всего.
– Мне хотелось бы поговорить с вами, – сказал Хилт. Он покосился на Джарита. – Наедине.
Учитывая то, что я чуть не сделала с ним, я не могла отказать ему хотя бы в этом.
– Идет.
Мы спустились с крыльца и отошли в тень дерева.
– В чем дело? – спросила я.
– Вы собираетесь стукнуть на нас?
Стукнуть?
– Что вы имеете в виду?
– За то, что мы говорили тогда. На прогулке.
Я наконец поняла. Он хотел знать, собираюсь ли я донести на них.
Логичный вопрос. Я знала офицеров, сообщающих о таких вещах в своих рапортах.
– Нет, – ответила я. – Я не собираюсь делать ничего такого.
– И почему?
Я пожала плечами:
– Вы имеете полное право высказывать свою точку зрения.
– Правда? – язвительно переспросил он.
Я хотела ответить «разумеется», но почему-то не смогла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Мне кажется, вы вернетесь, – сказал Тагер.
Это заставило меня замереть. Этого я не ожидала. Я ждала, что он будет кормить меня чем-то вроде пожеланий Керджа: вы переутомились, вам надо попробовать жить нормальной жизнью. Отдохнуть. Расслабиться. Я ожидала, что Тагер тактично объяснит, что мне незачем переводить его время, жалуясь на свою неспособность нормально общаться с людьми.
А он хочет, чтобы я пришла еще.
Но разговор с ним требовал от меня слишком много сил.
– Не знаю, будет ли у меня время.
– Мне кажется, с вашей стороны было бы неразумно останавливаться.
– Что?
Он снова напомнил мне мать.
– Мне нужно получше узнать вас, чтобы понять, что же выводит вас из себя. Пока я могу сказать только одно: если вы не справитесь с этим, что-нибудь случится.
Я сжалась:
– Вы считаете, я могу причинить кому-то зло?
– Возможно.
Я знала это. Я все время это знала. Я заставила себя задать вопрос:
– Вы боитесь, что я потеряю контроль над собой и убью кого-нибудь, да?
– Не думаю, чтобы вы могли неспровоцированно убить кого-то. – Совершенно неожиданно он поднял мою руку и стащил перчатку, обнажив бинты.
– Как вы ухитрились?
Как он понял, что я повредила руку? Неужели он такой сильный эмпат?
Может, он так же хорошо принимает сигналы моего тела? Я отдернула руку.
– Я же говорила. Я разбила стакан.
– Как?
– Не ваше дело как. – Я пыталась вывести его из себя. – Какая разница, как?
– Единственный человек, кому, я боюсь, вы можете причинить зло, – это вы сами.
Я так обалдела, что у меня даже голос сорвался.
– Вы ничего обо мне не знаете.
– Я не могу заставить вас прийти еще, – сказал Тагер. – Даже если бы я и мог, это бы не помогло. Я не сомневаюсь, вы способны заставить меня поверить в любое состояние вашей психики. Но вы не пришли бы сюда, если бы не искали помощи.
– Я – разладившийся механизм, – горько сказала я. – Мне нужен капитальный ремонт.
– Вы не машина, – голос его потеплел.
Я стащила вторую перчатку и протянула ему руку так, чтобы он видел гнездо на ладони.
– Машина.
– Ваша биомеханическая система не лишает вас человеческой сущности.
Все, что она делает, – это расширяет способности, данные вам с рождения.
– Способности? – Я уронила руку. – Каждый раз, когда кому-то, кого я знаю, больно, больно и мне. Каждый раз, когда кто-то хочет причинить боль мне, я чувствую это. Вы можете представить себе, каково это – жить так? – слова срывались у меня с языка прежде, чем я могла удержать их. – Вы можете представить себе, каково это – летать в эскадрилье истребителей?
Каково мне, идя в бой, ощущать мысли аристо? Им нравится убивать нас. Это для них приятнее секса. Или их пилот – раб, для которого убивать нас – единственный шанс чуть улучшить свою жизнь. И мне приходится убивать его, – мой голос дрожал, и я ничего не могла с собой поделать. – Я чувствую каждого убитого мною купца. Я умирала тысячи раз. Я не могу причинить себе большего зла.
– Я знаю только малую часть этого, – сказал Тагер. – Но я видел, что такая жизнь делает с эмпатами. То, что вы выносите это, – просто чудо.
Я не нашлась, что ему ответить. Я слишком устала. У меня не было сил говорить.
– Мне пора идти.
– Вы вернетесь?
– Я… я подумаю.
– Я здесь каждый день. В любое время. Днем и ночью.
Я кивнула. Я, правда, не знала, что сказать. Я не знала, хватит ли у меня сил вернуться.
Время близилось к полудню, когда я вышла из посольства. Я пошла домой мимо гавани, глядя на корабли у причалов. По набережной разгуливали моряки в белых штанах и полосатых тельняшках, в синих шапочках, залихватски сдвинутых набок. На пляжах отдыхали – купались или загорали на золотом песке – люди: пары, семьи, одиночки… Повсюду носились дети в ярких одеждах, с воздушными шариками; они смеялись, визжали, дразнили уличных музыкантов. Запах соли смешивался с ароматами жареной еды из кафе на набережной. Все вокруг жило, жило, бурлило, шумело.
Довольно долго я стояла, облокотясь на деревянные перила и глядя на суету. И постепенно меня охватывало странное ощущение.
Облегчение.
Странное дело, но сознание того, что Тагер понимает: я в беде, принесло мне чувство неописуемого облегчения. Почему? Почему мне легче от сознания того, что все черт-те как?
Потому, что, если я больна, меня можно и излечить.
В этом-то все и дело. Если есть проблема, ее можно решить. Если бы этой проблемы не было, это значило бы только, что все мои ощущения укладываются в норму, а значит, ничего с ними и не поделаешь. Вряд ли я смогла бы жить с этим дальше.
Может, я все-таки схожу еще к Тагеру.
Я потихоньку пошла дальше. Мне страсть как хотелось скинуть с себя форму и отдохнуть в тиши квартиры. Гавань отстояла от моего дома на километр, так что идти оставалось всего ничего.
Приблизившись к дому, я увидела у подъезда небольшую компанию. Только подойдя к ней почти вплотную, я отвлеклась от своих мыслей и узнала их. И тут же поняла, почему они так уставились на меня. Это были Джарит и его друзья и среди них Ребекка и Хилт. Я и забыла, что Джарит приглашал меня на пляж.
– Извините за опоздание. Надеюсь, вы не долго ждете?
Джарит не сводил взгляда с нашивок на моем рукаве.
– Нет, совсем недолго.
Я устало провела рукой по волосам:
– Боюсь, сегодня я неважная спутница. Вам, наверно, лучше идти без меня.
Они кивнули. Никто, похоже, не знал, что сказать. Я почти физически ощущала замешательство Джарита; он чувствовал себя полнейшим идиотом. Это надо же: пригласить на свидание Имперскую праймери!
Так не пойдет, подумала я и улыбнулась ему:
– Не хотите зайти?
– То есть… к вам? – не понял Джарит.
– Да.
– О! – Он покраснел. – С удовольствием.
Остальные только переводили взгляды с него на меня.
– Ладно, – сказала наконец Ребекка. – Мы… гм… увидимся, Джар.
Джарит кивнул, остальные поклонились мне на прощание и пошли. Все, кроме Хилта – его-то я хотела видеть здесь меньше всего.
– Мне хотелось бы поговорить с вами, – сказал Хилт. Он покосился на Джарита. – Наедине.
Учитывая то, что я чуть не сделала с ним, я не могла отказать ему хотя бы в этом.
– Идет.
Мы спустились с крыльца и отошли в тень дерева.
– В чем дело? – спросила я.
– Вы собираетесь стукнуть на нас?
Стукнуть?
– Что вы имеете в виду?
– За то, что мы говорили тогда. На прогулке.
Я наконец поняла. Он хотел знать, собираюсь ли я донести на них.
Логичный вопрос. Я знала офицеров, сообщающих о таких вещах в своих рапортах.
– Нет, – ответила я. – Я не собираюсь делать ничего такого.
– И почему?
Я пожала плечами:
– Вы имеете полное право высказывать свою точку зрения.
– Правда? – язвительно переспросил он.
Я хотела ответить «разумеется», но почему-то не смогла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91