— Его убили дикари, — всхлипнула Лидия Сергеевна, — на отряд напали партизаны.
Перед Курасовым отчетливо вырисовались последние звенья истории с соболями. Месяц назад он сам хотел послать свой корабль. Но этот барон спутал все карты. Как дурак, метался на своем «Сибиряке» по приморским берегам за «Синим тюленем» до тех пор, пока адмирал Старк не убрал его со сторожевика. О драгоценном грузе в трюме парохода узнали еще кое-какие лица, и полковник решил не вмешиваться, поставить на это дето крест. И вот опять; теперь о соболях хлопочет мадам Веретягина. Главных действующих лиц уже нет во Владивостоке. Братья Меркуловы, купец Сыротестов — где они?
— Пожалуй, имеет смысл заняться мехами, дорогой полковник, — слабым голосом сказал «правитель». — Надо договориться с адмиралом Старком, пусть пошлет корабль побы-строходнее на поиски. Эти миллионы нам очень и очень пригодятся… — Дитерихс пожевал губами. — Нет, — передумал он, — надо послать наших людей, иначе Старк, если и найдет, то… В общем, дорогой Николай Иванович, я поручаю вам эту операцию… последнюю операцию.
Курасов неопределенно пожал плечами.
— Вы хотите все взять себе, — снова закатила глаза Лидия Сергеевна, — для грязных солдат. Но это мои шкурки… Мне их подарил Сережа Сыротестов… Это мои, вы слышите, генерал Дитерихс, это мои…
Полковник и генерал переглянулись, как два авгура, и отвели глаза.
До парохода «Смельчак» донесся гром еще одного взрыва. На мысе Чуркина рвались склады боеприпасов. Тревожно гудели заводы. Им отвечали суда Добровольного флота, стоявшие у причалов и на рейде…
Шатаясь, сошла на берег Веретягина. Поискала блуждающим взором своего ротмистра. Его нигде не было видно. Лидия Сергеевна побрела вдоль причалов, сама не сознавая куда… А на следующее утро волна прибила к борту «Смельчака», среди всякого плавучего мусора труп женщины в черной телогрейке и высоких ботинках со шнуровкой. Если присмотреться, то можно было бы заметить: у утопленницы пробит череп, а на левой руке нет безымянного пальца. Но время было гибельное, каждый, кого качала мертвая зыбь, думал лишь о себе. Труп не привлек ничьего внимания.
На стоявший у пристани транспорт грузился последний батальон японцев, ночевавший по-походному в парке, рядом с земской управой. Исчезли последние пассажиры, отъезжавшие с японцами.
Стены домов и заборы заклеены листовками. Ветер треплет угол последнего воззвания Дитерихса. На некоторых зданиях появились бело-зеленые цвета «сибирского правительства». На рейде четыре серых четырехтрубных эсминца с японским флагом на корме стояли с наведенными на город пушками. Тяжело груженные пароходы один за другим уходили в море. Занавес опустился.
* * *
Солнечный, радостный день. Годовщина Октябрьской революции. На Светланской толпа народа. Город встречает войска Народно-революционной армии и партизанские части. Громкие приветственные возгласы, крики «ура!» плывут над Владивостоком. В руках у рабочих красные полотнища, на них написано: «Мы требуем Советы!», «Да здравствует Ленин!» «Да здравствует революция!» Делегация торгово-промышленной палаты торжественно подносит хлеб-соль командующему войсками Иерониму Уборевичу. С балкона ресторана «Золотой рог» свисает огромный красный флаг. Он неизвестно кем поднят вчера вечером вместо бело-зеленого полотнища. И хотя город был еще в руках белых, никто не посмел его спустить.
Опять разноголосые гудки: заводы и корабли тоже встречают бойцов…
Гудки сегодня звучат радостно. На пароходах упруго бьются под ветром алые флаги.
Впрочем, на рейде недостает многих вымпелов. Белогвардейский адмирал Старк увел часть русских военных и торговых судов. Не видно и других «иностранцев» Только тяжелый американский крейсер «Сакраменто» еще дымит в бухте.
В опустевшем порту из воды торчат мачты и трубы затопленного миноносца «Инженер Анастасов».
Сегодня весь Владивосток на улице. С Полтавской на Светланку вливается еще один приток торжествующей людской реки: на руках несут освобожденных из застенков контрразведки.
Люди кричат, смеются, обнимаются.
— Поздравляю, мы опять русские, — говорят друг другу. — Как вам нравится русский город Владивосток?!
Вот и командир батальона Павелихин шагает рядом со своим комиссаром. За батальоном — партизаны. С гранатами у пояса печатает шаг рыжий Прибытков. Фельдфебеля Тропарева ради победы решили помиловать. Он вошел в город кашеваром при походной кухне.
В бухте тем временем показался еще один пароход. На форштевне деревянная нагая женщина с распущенными золотыми волосами. Он медленно подходит к широкому молу. Это «Синий тюлень». На бетонный причал полетели бросательные концы. Швартовые тросы прочно надеты на кнехты. Капитан Обухов, заметив торжество на Светланке, нажал на ручку, и бархатный, низкий гудок присоединяется к победным голосам флота.
С улицы доносится:
Смело, товарищи, в ногу,
Духом окрепнем в борьбе
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе
Спущен парадный трап. На борт «Синего тюленя» поднимается коренастый человек со шрамом, рассекающим бровь, — Василий Руденко.
С ним товарищ Андрей, в русской рубахе, веселый, разговорчивый. Каштановые седеющие волосы аккуратно приглажены на стороны. На палубу парохода устремляются родственники моряков.
— Как услышала ваш гудок, — запыхавшись, говорит Надя Обухова, — так прямо в порт побежала. Как я соскучилась по тебе, дурачок мой
Валентин Петрович только счастливо улыбается. Стоят рядом два друга-товарища, Виктор Никитин и Сергей Ломов. Их, кажется, никто не встречает, но они не унывают и негромко напевают: «Я родня океану, он старший мне брат...»
— Значит, все в порядке? — спросил у Репнина товарищ Андрей. — Не удалось карателям расправиться с вами!
— Мы с ними расправились, — усмехнулся Степан Федорович. — У капитана Гроссе не вышло пароходом командовать. Привезли арестантом, судить будем.
— А что не видно Федора Великанова? Где он? — спросил Руденко.
— Ранен, едва отходили. Во все драки рвался, — сказал Репнин, и так, что не поймешь, досадует он или гордится. — Еще не встает с постели… Замечательный юноша! «Сквозь бурные дни, сквозь огонь и кровь пронес он чистое сердце». Я не помню, кто и когда сказал это, — добавил Степан Федорович дрогнувшим голосом, — но к Феде очень подходит.
— Главное — Великанов сумел найти дорогу к человеческим сердцам, — сказал товарищ Андрей. — А, признаться, я боялся, думал — не выдюжит. Не так ведь просто хотя бы на время остаться одному-то. Пойдемте к нему, порадуем. Великанов будет представлен к награде… Кто это? — шепотом спросил он, показывая глазами.
Подошла совсем еще не старая женщина в черной шубке, ужасно похожая на Федю Великанова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105